В наш клаб приухали герлески —
цыганско-русской по-одесски
интрепетации обноски
Два метра ноги – флеш и пляски
А у меня в моей коляске
полинезийка на присоске
Подралливаю к гитаристке —
в шузах и патлах – парень свойский
«Ай лав ю!» – и по Гиляровской
В экстазе жму! – под локтем сиськи
Она моя! – и вру ей – брыське
что городок у нас таковский
что быт степной – почти техасский
что там я вроде Смоктуновский
и что гриль-бар у нас по-карски —
турусы в общем – боль и сказки!
А сам – в трусы – и фингер близко…
Москвички эти – польки чешки —
распалась вдрызг!.. А город мерзкий
Швейцуг в отделе СВИНТУРИСТЕ
загородил лопатой барской —
Оберегают джинг и рвиски
Давлю стекло – я мальчик дерзкий
Мне хук – я брык… У! бийца в каске
попался бы ты мне в Хабаровске!..
Ну в общем как окурок в миске
сижу – генуг – в своей коляске
А мимо спрингуют сосиски
хоть презирают попкой детской
ай соу – хочется раздеться…
Приду как Зоро в гневной маске
Как Рембо прыгну – лев и мускул
любую выдержу нагрузку
но таун этот идиотский
весь разнесу машинкой адской…
А там пусть скажет суд советский
Надоело мне бегать полям и лесам
отощал мой кайсак. Дети просят кусам
хоть горячих кругал в котелок набрасам
Сколь бетона и звона – красиво кругом!
У вокзала торгуют пустым пирогом
Кунья шапка ворует а мы не могём
В холодильнике – праздник – выходной – никого
Не несутся несушки в НИИ ни в КОО
Скрипнул зубом: поеду! пусть оно далеко
Сбил стаю – зубасты мохна
и шофер наш – такая махна
белый путь – Волохна Болохна
Вспоминали как древле в лесу
я догнал и загрыз колбасу
А теперь все – в Моксу да в Моксу
Вон течет не умещаясь в берега
Как ударит сковородкой утюга!..
Взяли с тыла – проглядели нас – врага
Нас тьмы и тьмы волков-провинциалов
На площадь мы плывем со всех вокзалов
и солнце зимнее – кровавый оковалок
Да! видим! – небо заслоняя колесом
стаканно светится колосс УНИВЕРСАМ
мг – мгают буквы на фасаде А М
Легендой манит путника витрина
Оранжевое боком апельсина
вернулось детство – «Сыр и Ассортина!»
Я пры – я прыгнул шапка с волчьим ухом
навстречу прыснуло сосисками, горохом…
Все покупаю! – не рассыпься лихом
Так два часа толкался как в раю
набил моксой горбушку до краю
Бегу чужой – своих не узнаю
Один старик узрев мои горбы
сказал мне внятно: «постыдились бы»
Я огрызнулся: – Постыдитесь вы! —
едой гонять… за тридевять… судьбы
Государство нам перекрыло кран
но еще шумим – спорим по дворам
С двух часов стоим – очередь во храм
Наши тени по асфальту по земле —
просто каторжники сущие Домье
Протестуем неразумно как в семье
– Либер! Либер! – протестующий хрипит
– Из водяры тоже маде дефицит! —
Теща-ящерица слушает и спит
Впереди тоскует плешь. Сзади за —
нос грустит и разъезжаются глаза
дальше лица – как солдатская кирза…
Вот и девочка – старуха – надцать лет
а глаза – плевок! а душа – наждак! —
это ж надо так себя вывернуть суметь!
Что ни личность – околичность. В то чащё
ни проехать не продраться – что ещё? —
скукотища! – глоток тыща! – леж-би-щё-ё-ё…
Дрызнь об нас обколотила все углы
Мы бы рады считать красивей – жены злы
вот и пьем и вяжем мать твою в узлы
Ветераны-ны медаля-ля трясут
с фотокарточки глядят – народный суд
дай им волю – все порушат разнесут!
Размахнутся коммунальными Махно
развернут свои тачанки (как в кино)
с бугра из пулемета – каждый знает сам в кого!..
А пока пока по капле в даль двора
продвигаемся в затылок – номера
Горы ящиков и солнца штабеля…
Дом поехал… «Всем не хватит» – голосок…
Известь трескается… сыплется песок…
Водки нет уже – в бутылках ржавый сок!
У дверей скорей скорей – терпенья не!..
Дуська плавает руками как во сне…
Тут же стриженный другого жмэ к стене…
И пошел пошел размазывать в крови
с кровью сопли – изъясняется в любви
а кровищи – хоть милицию зови…
Так и надо нас – смурьё и старичьё
На износ на выброс – кости и тряпьё!
Пусть над свалкой – небо птичье и ничьё
