«Счастлив народ, вдохновленный и ведомый истинным вождем и проповедником, чья десница вздымает победоносный меч, а уста заставляют звучать трубный глас католической веры. Так некогда и Давид, избранный Господом царь народа, бывшего в те времена избранным народом, победоносным мечом своим покорил окрестные племена, подчинив их Израилю, и обучил свой народ законам Господа. Ради спасения мира из благородного колена Израилева вышел «цветок полей и долин», Христос, которому народ, ставший нынешним его избранником, обязан выбором нового Давида. И вот, прозванный тем же именем, воодушевленный той же самой добродетелью и той же самой верой, избранник этот теперь является нашим вождем и предводителем…» (MGH Epistolae Karolini Aevi, II, р. 84).

Таким образом, на короля возлагались определенные обязательства по отношению к христианскому народу, а именно поддерживать мир и всеобщее согласие между теми людьми, которые являются братьями по вере. Король обязан следить за единообразием церковных текстов и контролировать клириков, которым поручалось их выверять, а затем распространять повсюду, вплоть до самых малонаселенных приходов. Еще король обязан защищать каждого человека, принадлежащего к его народу; для этого ему следует издать правильные законы, а его администрация должна известить о них каждого подданного. И наконец, он обязан оказывать помощь тем, кто отмечен Богом: убогим, сиротам, вдовам, паломникам, страждущим и клирикам. Особенно нуждаются в его поддержке клирики, как те, кто занимает какую-либо ступень в светской иерархии, так и принадлежащие к монастырскому миру; клирики и их благосостояние должны стать предметом особых забот короля. Вот так Карл становится правителем (rector) народа и защитником (defensor) церкви.

Ему была вручена монаршья власть: она харизматична, ее даровали ему для того, чтобы он установил власть Бога — теократическую. Формулы эти, более похожие на заклинания, усердно повторяли клирики, вознося молитвы во славу, которые становились все более торжественными. По словам тех же самых клириков, король обладает властью (potestas), сравниться с которой среди мирян может только власть византийского басилея, а среди людей церкви — только понтифика.

«До сего дня на самой вершине находятся три власти. Первая — это величественная апостольская власть, правящая через посредство своего викария, восседающего на троне блаженного Петра, первого среди апостолов… Вторая — это императорское достоинство, мирская власть второго Рима… Третья — это королевское достоинство, посредством которого щедрость Господа нашего Иисуса Христа сделала вас правителем (rector) христианского народа; могуществом своим она превосходит прежние достоинства, слава о мудрости ее бежит всюду, величие ее состоит в достойном устройстве управления…» (MGH Epistolae Karolini Aevi, t. II, p. 288).

Изложенные выше принципы правления усиливают могущество короля. Его главные партнеры, магнаты и клирики, как бы растворились в обобщенном понятии христианского народа. Признание божественного происхождения королевской власти воодушевляло и монарха, и возглавляемый им народ. Но Карл Великий официально не излагал свою доктрину, в его окружении не было сформулировано ни одного теоретического положения. Придется подождать, пока бразды правления не перейдут в руки его сына Людовика Благочестивого: тогда в трудах Ионы Орлеанского и Агобарда Лионского появятся формулировки новой теории управления, постулаты которой будут в определенной степени отличаться от постулатов Карла. Разрабатывая свои принципы управления, Карл пользовался единственным источником, который он знал досконально, а именно сочинением Августина Блаженного О граде Божием. Впрочем, свою модель Карл Великий основывает не на философских построениях, какой бы святостью они не отличались, а на историческом примере, извлеченном из Ветхого Завета: король и его народ, скрепив печатью свой союз, должны на земле претворять в жизнь божественные замыслы. Карл Великий — король милостью Божией: ему остается только держать бразды правления.

2. Создание центральной администрации. Двор далеко не всегда становится конечной целью карьеры администратора, однако исходным ее пунктом он является обязательно. Именно при дворе находятся молодые люди, которые благодаря своим семейным связям, воспитанию и земельной собственности имеют право претендовать на важные посты как в провинциальной, так и в центральной администрации.

Сыновья графов прибывали ко двору, чтобы подготовиться к исполнению обязанностей, чрезвычайно напоминавших обязанности отцов семейства; дворцовая школа играла роль школы управления; в ней юные аристократы приобретали зачатки знаний по истории, праву, латыни и проникались принципами каролингской этики, которыми впоследствии им предстояло руководствоваться во вверенных им графствах.

Некоторых молодых людей доставляли ко двору силой: это были заложники. Сыновья приграничных магнатов, уроженцы Саксонии, Баварии, Ломбардии или Гаскони, они были отданы Карлу Великому на основании заключенных соглашений во время войны или при подписании капитуляции. Присоединяя к своим владениям наиболее мятежные периферийные области, король стремился ассимилировать народы захваченных им земель с народом франков, и юные заложники являли собой пример этого. Гримоальд Беневентский и Санчо Гасконский, оба сыновья герцогов, все свои детские годы провели во дворце, завязывая дружеские связи и приобретая опыт общения с прибывавшими ото всюду сильными мира сего; в результате из них вышли лояльные слуги короля. Дворец был своего рода примером для всех и одновременно «питомником для молодняка».

При короле существовал постоянный совет, в состав которого входили главным образом клирики, трудившиеся в королевской канцелярии, и ряд магнатов. Совет занимался самыми разными вопросами: управлением королевским имуществом, фиском, изданием эдиктов, сбором информации, составлением инструкций, предназначенных как для внутреннего употребления, так и для внешнего. Наряду с членами Королевского совета во дворце всегда можно было встретить интеллектуалов, создающих духовные и и художественные ценности, а также ученых теологов. Для многих двор являлся временным местопребыванием: епископы сменялись на посту архикапеллана (Ангильрам Мецский, Хильдебальд Кёльнский); сенешаль, в обычное время ведавший домом и кухней, мог быть поставлен во главе армии (Аудульф). Разумеется, при дворе существовал и постоянный, достаточно многочисленный круг выходцев из знатных семей, администраторов и ученых, сплотившихся вокруг короля. Однако они составляли только часть окружения Карла: около него группировалось значительное число самых разных людей.

Существовало также ближайшее окружение (familia), сообщество весьма неоднородное, члены которого были связаны с королем узами как дальнего, так и ближнего родства и питали к нему как приязненные, так и далекие от таковых чувства (сын Карла Пипин Горбун в 789 г. возглавил заговор против отца); эти люди не были равны ни по положению, ни по продолжительности пребывания во дворце (графы Тьерри и Гильом во главе франкских армий отправились в поход в славянские и мусульманские страны; аббат Ангильберт возглавил монастырь Сен-Рикье). Каждый мог получить задание, для выполнения которого требовалось покинуть дворец, кто-то наоборот назначался дворцовым советником.

Дворцом (palatium) именовалось сразу несколько резиденций: Геристаль, Кёльн, Тионвиль; король выбирал одну из них, сообразуясь с политической необходимостью, наличием свободных средств и времени. Исключая время путешествий в Рим, когда Карлу приходилось преодолевать Альпы, и военных кампаний, когда дворцовые резиденции перемещались в приграничные области, король предпочитал проживать в своих любимых австразийских поместьях, расположенных в самом центре каролингской державы. Каждая из резиденций использовалась для вполне определенных нужд; поместье и окрестные постройки также были совершенно разными: жилище могло быть и сельским домом (Вербери), и городским дворцом (Вормс). Неуклонно соблюдалось лишь одно условие: резиденция должна быть просторной.