Серебряный ливр периода расцвета монетных дворов Карла Великого весил 491 г и равнялся 240 денье. Серебро на монетные дворы доставляли из рудников Гарца, Богемии, Меле и, быть может, даже Пиренеев. Законы, принятые в 773, 781 и 794 гг., были направлены на улучшение качества и определили внешний вид денье. В период с 774 по 794 г. — точная дата еще не установлена — на монетах появилась королевская монограмма и равносторонний крест, ставший впоследствии отличительным знаком денье на протяжении всего Средневековья. Для укрепления королевской монополии на чеканку монеты был издан целый ряд указов; важное постановление, которому предшествовал комплекс мер, было принято после коронации в 800 г.

После каждого изменения во внешнем виде выпускаемых им монет, король повелевал использовать только вновь отчеканенные монеты и запрещал расплачиваться старыми.

«И пусть никто не смеет ни давать, ни получать те денье, которые мы чеканили прежде, до настоящего указа, а тот, кто дерзнет это сделать, должен уплатить штраф» (Мантуанский капитулярий, 781 г. MGH Capitularia, I, р. 190).

«Эдикт наш относительно хождения денье потребно довести до сведения каждого, дабы новые денье вошли в оборот и ими бы расплачивались в каждом уголке, в каждом поселении, на каждом рынке, и все были бы обязаны их принимать» (Франкфуртский капитулярий, 794 г. MGH Capitularia, I, р.73).

Наряду с серебряным денье некоторые монетные дворы, в частности те, что находились на юге Галлии и в Италии, а также пфальцы, чеканили золотую монету; однако, похоже, король не стремился захватить монополию на чеканку золотых; хождению в стране чужеземных золотых монет власть не препятствовала. Теодульф, епископ Орлеанский, уверяет нас, что он видел, как в марсельском порту расплачивались арабскими динарами (Carmen ad Judices). Но серебряная монета на территории королевства использовалась только своя, королевская, и это подтверждают археологические находки; королевская монополия на ее чеканку строго соблюдалась и принесла свои результаты. Поддержанию финансового порядка способствовало не только желание упрочить престиж государства и власти, но и бдительный надзор за обменом денег.

Серебряный денье являлся своеобразным символом торговой активности каролингского мира. При обменах он выступал в роли товарного эквивалента или же референтной стоимости при осуществлении натурального обмена. Сами деньги редко становились предметом коммерческих сделок, т. е. заемных операций. В сфере торговли король проводил вполне определенную и достаточно жесткую политику. Прежде всего он ввел понятие «справедливая цена». Она не подвержена колебаниям спроса и предложения. Так, в поместье, специализирующемся на выращивании продовольственных культур, справедливой ценой должна быть цена зерна; она фиксируется и не подлежит изменению, даже — и особенно — если начинаются трудности с продовольствием.

«Тот, кто во время жатвы или сбора винограда без всякой нужды, а побуждаемый лишь корыстью, покупает зерно или вино по два денье за мюид и хранит его до тех пор, пока не сможет его продать по четыре или по шесть денье за мюид, или даже еще дороже, пусть он устыдится за то, что получил такую неправедную выгоду. Если же он сделал это из нужды, то такой поступок мы назовем коммерцией.

Если, благодарение Господу, кто-то собрал в своем аллоде или в своем бенефиции зерна больше, чем требуется ему самому и его людям, и он желает продать излишек, пусть продает овес не больше, чем по два денье за мюид, ячмень по три денье за мюид, полбу по три денье за мюид, рожь по четыре денье за мюид, пшеницу по шесть денье за мюид» (Нимвегенский капитулярий, ст. 17 и 18. MGH Capitularia, I, р. 140).

Каролингское законодательство осуждало получение выгоды, идет ли речь о предоставлении взаимообразно товаров или же о денежном займе. Ростовщичество категорически не одобрялось:

«Всем строжайше запрещается одалживать с целью получения выгоды» (Admonitio Generalis, 789, art. 5. MGH Capitularia, I, p. 62).

«Под ростовщичеством следует понимать тот случай, когда получают больше, чем одалживали. Например, если кто-то одолжил шесть су и просит вернуть ему больше, или если кто-то одолжил буассо пшеницы, а просит вернуть два буассо» (Нимвегенский капитулярий, ст. 11. MGH Capitularia, I, р. 140).

Пытаясь объяснить причины запрета, король ссылается на понятие «справедливая выгода».

«Тот, кто дает что-нибудь взаймы, остается в выгоде, и выгода эта справедлива, если он не требует вернуть больше того, чем он одолжил» (Нимвегенский капитулярий, ст. 16. Ibid.).

Надо признать, что понятие «справедливая выгода» до сих пор остается неясным; пожалуй, оно еще более туманно, чем понятие справедливой цены. Справедливый моральный выигрыш? Да, вероятно. Выигрыш в экономическом плане? В таком случае следовало бы соотнести его с постоянно возраставшей нехваткой продуктов питания или же с увеличением веса денье; но король ни о чем таком не упоминает.

Однако похоже, что это запретительное законодательство не слишком мешало проведению сделок. В границах огромного каролингского мира активно развивалась торговля, действовали рынки, да и до сама королевская власть, взяв под свой контроль денежное обращение, создала вокруг государства франков «серебряную» зону, где в ходу были серебряные денье. Основными торговыми партнерами франков являлись поселившиеся на островах англосаксы, Скандинавия, Андалусия. В нескольких посланиях, которыми Карл обменялся с Оффой, королем Мерсии, речь шла о защите купцов обоих государств, на чьей бы территории они не оказались.

«Вы изволили писать нам относительно купцов. Повелеваем и в соответствии с желанием нашим приказываем, чтобы в королевстве нашем они находили защиту и покровительство и чтобы они могли законно торговать, согласно заведенным обычаям. Если же в каком-нибудь месте их станут несправедливо утеснять, пусть они сообщат об этом нам напрямую или же нашим судьям, и по распоряжению нашему будет произведен справедливый суд. А если кому-нибудь из наших купцов будут чинить препятствия в ваших землях, то пусть они обращаются к вашему справедливому суду, дабы ничто не омрачило наши отношения» (MGH Epistolae Karolini Aevi, II, p. 14Б).

Развитие торговли с северными странами повлекло за собой бурный рост городов Дуурстеде и Квентовик. Однако основные торговые пути по-прежнему ведут на юг. Король даже назначил специального графа наблюдать за торговлей между Францией и Андалусией; им стал Ауреол, чья резиденция располагалась на одном из пиренейских перевалов.

«В 806 г. умер граф Ауреол, надзиравший за торговлей между Испанией и Галлией; путь же торговцев пролегал через перевал в горах Пиренейских, и далее, по дороге к Уэске и Сарагосе» (MGH Scriptores, I, р. 122).

Через территорию, занимаемую франками, проходило несколько важных торговых путей, которые за Эльбой, терялись в степных регионах, где жили варяги-россы, а на юге вели к мусульманским странам Магриба. В результате иноземной торговли в каролингской Галлии появляются сукна с Севера, меха и рабы с Востока, византийские шелка и товары с берегов Африки. Выбор франкских товаров достаточно скуден: большую часть продовольствия вывозить за пределы королевства запрещалось, без ограничения можно было торговать только гончарными изделиями, изготовленными ремесленниками с берегов Рейна; особенно жестко политика протекционизма проводилась в отношении оружия и стальных доспехов, вызывавших восхищение и зависть соседей.

«И пусть никто не продает рабов, ни христианских, ни языческих, и не продает оружия, ни напрямую, ни через посредников, дабы не вышло оно за пределы нашего королевства» (MGH Capitularia, I, р. 190).