Конечно, и в эти годы Алексей Николаевич старается сделать все от него зависящее, помочь тем, кому мог и был в состоянии это сделать.

Во-первых, он во что бы то ни стало стремился завершить давно уже задуманный проект — создание стратегического научно-исследовательского центра, настоящего «мозгового центра» правительства.

Всесоюзный научно-исследовательский институт системных исследований (ВНИИСИ) Государственного комитета по науке и технике при Академии наук СССР — еще одно «детище» А. Н. Косыгина.

Идея зародилась еще в первой половине 1960-х годов, на волне «общественной оттепели»… Но сам институт был создан только в 1976 году. Его директором стал Джермен Михайлович Гвишиани — зять Алексея Николаевича (женился на Людмиле Алексеевне Косыгиной в 1948 году).

Послужной список Д. М. Гвишиани к 1976 году выглядел весьма солидно.

Родился в 1928 году в семье одного из руководителей (в будущем) Народного комиссариата внутренних дел. Окончил Московский институт международных отношений (1951) и аспирантуру под научным руководством профессора Т. И. Ойзермана (друга Алексея Николаевича Косыгина еще с 1930-х годов). В 1960–1968 годах преподавал на философском факультете Московского государственного университета. В 1962-м («без отрыва от производства») защитил кандидатскую диссертацию «Социология американского менеджмента» (1961), которая послужила базой для его первой монографии «Социология бизнеса» (М., 1962). Само название для того времени было более чем оригинально!

Через три года после выхода книги и в течение последующих 20 лет Д. М. Гвишиани занимал пост руководителя международного отдела по науке и технике, затем — заместителя председателя в Государственном комитете Совета министров СССР по науке и технике (ГКНТ СССР). В 1969 году защитил докторскую диссертацию «Американская теория организационного управления» (1969), послужившую базой для его же монографии «Организация и управление: социологический анализ буржуазных теорий» (1970). Книга переиздавалась трижды, последний раз — в 1998 году.

В 1979-м был избран в Академию наук СССР. Председатель Совета Национальной ассоциации содействия Римскому клубу, иностранный член Шведской академии инженерных наук, действительный член Американской и Международной академий управления…

Совместно с лордом С. Цукерманом и М. Банди Джермен Михайлович выступил организатором Международного института прикладного системного анализа в Лаксенбурге (Австрия), став председателем научного совета института. Первоначально ВНИИСИ рассматривался как своеобразный филиал Международного института.

В 1970–1980-е годы Всесоюзный научно-исследовательский институт системных исследований занимался исследованиями по следующим направлениям: теоретические основы и методологические принципы системного анализа; теория управления; методология моделирования и комплексного анализа долгосрочного национального и мирового развития с учетом взаимодействия социально-экономических, научно-технических и экологических факторов; методы формирования и управления крупномасштабными проектами, целевыми национальными, межотраслевыми и региональными программами и программами специального назначения; методы системных исследований по важнейшим прикладным междисциплинарным и межотраслевым проблемам, включая разработку методов управления созданием и функционированием сложных организационных и технических систем.

Это то, о чем мечтал А. Н. Косыгин в начале 1960-х годов, ставя вопрос о подготовке кадров управленцев новой генерации! Имена научных сотрудников ВНИИСИ «прогремели» гораздо позже — уже в конце ХХ века, когда Россия в очередной раз рискнула реформироваться: П. О. Авен, Е. Т. Гайдар, А. Д. Жуков, С. С. Шаталин, М. Ю. Зурабов, Н. К. Сванидзе, В. И. Данилов-Данильян, Б. А. Березовский…

Е. Т. Гайдар вспоминал: «По идее, институт должен был представлять собой советский аналог „Рэнд корпорейшен“[488]: объединив способных экономистов, математиков, системщиков, философов, специалистов по организационным структурам, развернуть серьезные теоретические исследования и решать самые сложные задачи государственного масштаба. Место Д. М. Гвишиани, зятя Косыгина, в формальной и неформальной иерархии советского общества того времени обеспечивало институту хорошие связи, а следовательно, и относительную идеологическую автономию». Во ВНИИСИ исчезала известная «двойственность»: «жесткое разделение того, что можно обсуждать открыто, и того, о чем можно думать, но ни в коем случае не высказывать вслух в официальной обстановке научного семинара. Здесь можно было обойтись без „кукиша в кармане“, обсуждать самые острые теоретические проблемы без оглядки на идеологическую „чистоту“ суждений»[489].

Институт существует и в настоящее время…

Во-вторых, Косыгин представлял Советский Союз на встречах с международными лидерами, хотя «по протоколу» это должен был делать председатель Верховного Совета СССР.

В-третьих, Косыгин рассчитывал реанимировать ряд своих старых идей (например, идею возрождения потребкооперации), но, понимая, что изменилась страна, изменились коренным образом воззрения большинства советско-хозяйственной элиты на роль и значение того или иного экономического института, отказывался от своих идей…

И все же Косыгин оставался премьером…

Авторитетный американский политик и финансист с мировым именем Дэвид Рокфеллер вспоминал, как и когда впервые встретился с Косыгиным — летом 1971 года после Дартмутской встречи в Киеве[490]. Высокий и худощавый человек с печальным лицом, талантливый менеджер, совершавший настоящие «чудеса», управляя неподатливой советской экономикой, — так характеризовал Алексея Николаевича Рокфеллер, не осведомленный, естественно, обо всех перипетиях советской внутренней политики.

Это была первая поездка Рокфеллера в Москву после его встречи с Хрущевым (летом 1964 года). Прошло пять лет, и американский бизнесмен — наблюдательный и осторожный в оценках — свидетельствовал: советская столица за это время «значительно изменилась».

И в чем эти изменения?

Рокфеллер считал, что это — результат того, что Косыгин акцентировал внимание на производстве товаров для потребительского сектора. В результате — «на улицах стало больше автомобилей, более доступной стала одежда и другие товары». Подметил Рокфеллер и то, что везде быстрыми темпами реализовывались проекты прокладки современных автомагистралей, а московское метро представляло собой «чудо» — современное, чистое, удобное и дешевое. И сама Москва — по общему впечатлению — была «относительно чистой и без мусора. Хиппи и люди с длинными волосами в основном отсутствовали».

С Косыгиным в его кремлевском кабинете Рокфеллер говорил о торговле, и советский премьер призвал Дартмутскую группу сделать все, чтобы «снять барьеры», препятствовавшие торговле с СССР.

Встречался Косыгин не только с Д. Рокфеллером, круг представителей западного делового мира, ищущих возможности выйти на советский рынок, был велик. Для советской стороны интерес в первую очередь представляли те компании, которые работали в сфере продовольственных товаров. В частности, компания «Пепсико», чей президент Дональд Кендалл оставил воспоминания о встречах с советским премьером:

«Я приехал в Россию на встречу с Косыгиным, который тогда был премьер-министром. Он рассказывал о пятилетнем плане, жал нам руки. Томми Томпсон, который был здесь послом в 1959 году, говорил мне: „Если хочешь иметь с ними дело, нужно забыть о прямых денежных сделках. Только бартер“. И еще он сказал: „Русские вне себя из-за смирновской водки. `Смирнофф` выглядит как русский продукт, а разливают ее в Хартфорде, штат Коннектикут. Нужно предложить им пепси в обмен на русскую водку“.