И как бы между делом звучали действительно амбициозные предложения: «Работу перестроить по типу, скажем, американской промышленности, которая заключает договор сразу на целый комбинат и комплектно обеспечивает поставку и монтаж целой текстильной фабрики». Иными словами — обеспечьте масштабные вложения!

Выступление Косыгина пользовалось успехом. Даже смотрящий на него свысока Молотов заметил, что назначение нового руководства текстильной промышленностью «начинает давать свои плоды» и народный комиссар «товарищ Косыгин сумеет научить текстильщиков работать по-большевистски»[74].

На съезде Косыгина избрали членом ЦК ВКП(б). Первым, кто поздравил его, был его недавний шеф Андрей Александрович Жданов.

7 апреля 1939 года состоялась первая личная встреча Алексея Николаевича со Сталиным, которая продолжалась ровно 20 минут. В этот день Косыгин был награжден орденом Ленина[75]. В кабинете присутствовали Молотов и Маленков[76], и, когда Сталин, поздравляя с наградой, заметил, что пост наркома для Алексея Николаевича не «потолок», он отметил их «натянутые» улыбки.

Наркомом текстильной промышленности Косыгин проработал год и четыре месяца. 16 апреля 1940 года он был назначен заместителем председателя Совета народных комиссаров СССР[77], а на следующий день — председателем Совета по товарам широкого потребления при Совнаркоме СССР[78],

^{Указ Президиума Верховного Совета СССР № 605/78 «О награждении работников текстильной промышленности орденом Ленина». 7 апреля 1939. [ГА РФ. Ф. Р-7523. Оп. 4. Д. 12. Л. 39, 40, 89]}

День спустя, 19 июня, состоялась еще одна встреча со Сталиным, продолжавшаяся 1 час 15 минут[79]. Обсуждали ситуацию, сложившуюся в Прибалтике. 16 июня 1940 года Советский Союз предъявил Эстонии ультиматум, в котором обвинял ее «в грубом нарушении условий ранее заключенного соглашения и требовал сформировать новое, просоветское, правительство»[80]. 19 июня 1940 года эстонское правительство во главе с Ю. Улуотсом подало в отставку. Всем было понятно, что Эстония вот-вот войдет в состав СССР, что и произошло 6 августа того же года.

^{Постановление Совнаркома СССР № 541 «О назначении заместителя председателя Совнаркома СССР А. Н. Косыгина председателем Совета по товарам широкого потребления при Совнаркоме Союза ССР». 16 апреля 1940. [ГА РФ. Ф. Р-5446. Оп. 1. Д. 166. Л. 126]}

^{Указ Президиума Верховного Совета СССР «О назначении А. Н. Косыгина заместителем председателя Совета Народных Комиссаров СССР». 17 апреля 1940. [ГА РФ. Ф. Р-7523. Оп. 4. Д. 33. Л. 76]}

На совещании обсуждалось экономическое положение и потенциал Эстонии, как включить республику в единый хозяйственный механизм, кого «двинуть» на укрепление советской власти. В кабинете собрались все руководители «хозяйственного блока»: замкнутый М. Г. Первухин, улыбчивый И. Ф. Тевосян, невозмутимый А. И. Микоян, самоуверенный Н. А. Вознесенский, всего опасающийся В. А. Малышев, все время недовольный Л. М. Каганович и сам Алексей Николаевич.

Косыгин становился все более частым гостем сталинского кабинета. Следующая встреча произошла 26 октября 1940 года. Всего 35 минут. Кроме самого Сталина и его ближайшего окружения, присутствовал начальник Главного управления трудовых резервов при СНК СССР Петр Георгиевич Москатов[81]. Рассматривали проект постановления «Об установлении платности обучения в старших классах средних школ и в высших учебных заведениях СССР и об изменении порядка назначений стипендий». Косыгин, не понаслышке знающий проблему кадрового голода, осторожно высказал свои соображения. Сторонником платного обучения он не был, но и перечить Сталину не решился.

Более обстоятельная, полуторачасовая встреча с вождем состоялась 17 января 1941 года[82] — по итогам ревизии стратегических государственных резервов. Как выяснилось, на случай чрезвычайных обстоятельств их явно недостаточно — например, по запасам продовольствия. По черным и цветным металлам, нефтепродуктам они и вовсе мизерны. Косыгин стал одним из тех, кому было поручено всесторонне оценить и исправить ситуацию.

13 марта 1941 года[83] в сталинском кабинете с участием Косыгина обсуждались последствия войны с Финляндией.

Таким образом, Алексей Николаевич постепенно входил если не в ближайший круг Сталина, то в «обойму», которая привлекалась для обсуждения важнейших вопросов. Причем таких, которые касались не только экономики, но и внутренней политики в целом.

Со Ждановым Косыгин общался очень часто. Андрея Александровича интересовало все, что происходило в сталинском кабинете и кремлевских коридорах. Косыгин хорошо усвоил все правила партийного «политеса» и был со Ждановым откровенен — насколько возможно.

Почему Косыгин был сторонником экономики мобилизационного типа?

Потому что сам сыграл не последнюю роль в создании этой модели советской экономики, благодаря которой в годы войны удалось создать прочный тыл, обеспечить перевод всего хозяйственного комплекса на «военные рельсы».

Но складываться мобилизационная экономика начала задолго до 1941-го. И Косыгин, будучи едва ли не в «главной обойме» руководства страны, считал, что именно эта модель обеспечит существование Советского Союза «во вражеском окружении» как «военного лагеря», в который надо превратить СССР, чтобы «догнать и перегнать» станы «капитализма». А потому ответ на вопрос, почему необходима данная модель экономики, для Косыгина существовал без всяких альтернатив.

И в этой «безальтернативности» его убедила война…

День 22 июня 1941 года стал переломным для всех без исключения советских граждан, будь то работяга или народный комиссар. Жизнь человеческая разделилась на «до» и «после» дня гитлеровского вторжения.

Будучи на тот момент заместителем председателя Совета народных комиссаров СССР, Алексей Николаевич Косыгин узнал о нападении Германии одним из первых. Жены в тот момент дома не было — ушла на рынок. Что сказать ей, двенадцатилетней дочери, старику-отцу, остававшемуся в Ленинграде? Для них нужно было найти подходящие слова, приободрить, хотя сам он понимал, что «шапками врага не закидаешь», что война — всерьез и надолго. Информацией он располагал не только по экономическим, но и по оборонным проблемам. Сейчас они приобретали особую остроту, и решать их предстояло новыми средствами, причем немедленно.

…И все же Алексей Николаевич улучил момент позвонить в тот день отцу:

— Папа, мы победим…

^{Борис Михайлович Шапошников. 1940-е. [Из открытых источников]}