По инициативе Косыгина ввели общественную разбраковку тканей: браковщиц закрепляли за определенными участками, и они регулярно обходили их, осматривая суровье непосредственно на станках[63].

В 1938 году журнал «Текстильный вестник» детально рассказывал об опыте фабрики, отдавая должное самому директору (современники много лет спустя вспоминали его как «высокого, стройного человека в прекрасно сшитом сером костюме… остальные ходили в полувоенных френчах»[64]) и его помощникам: главному инженеру П. Н. Козырину, главному механику П. В. Григорьеву, секретарю парткома Ф. И. Ковалеву.

Директором фабрики Косыгин проработал около года. Последующие три стали, пожалуй, самыми головокружительными в его карьере. С 29 июня (по другим данным — 1 июля) 1938 года он — заведующий Промышленно-транспортным отделом Ленинградского обкома ВКП(б).

Чем объяснить выдвижение инженера-прядильщика на столь высокий пост, и кто стоял за этим назначением? Безусловно, всесильный «хозяин» Ленинграда и Ленобласти.

Первый секретарь Ленинградского обкома Андрей Александрович Жданов — фигура весьма странная и до сих пор историками до конца не разгаданная. Хотя написано и сказано о нем немало, он так и остался «темной лошадкой» на политическом Олимпе Страны Советов.

Почему «темной»? В первую очередь потому, что никто, даже самые близкие люди, не знал, что «у него на уме» и чего от него ждать.

^{Из протокола № 1 заседания бюро Ленинградского областного комитета (ЛОК) ВКП(б) — об утверждении А. Н. Косыгина заведующим промышленно-транспортным отделом ЛОК ВКП(б). 29 июня 1938. [ЦГАИПД СПб. Ф. Р-24. Оп. 2. Д. 2143. Л. 2]}

Одного у Жданова отнять нельзя: он умел формировать команду, подыскивать людей, которые до конца оставались ему преданными в политической борьбе — борьбе, в которой сам он был «политическим гроссмейстером». Кажется, участвовал он в ней не только ради продвижения по партийно-государственной лестнице, но и ради «спортивного интереса». В ней он находил возможность доказать свое превосходство, удовлетворить лидерские амбиции.

Никто не мог оспорить его преданность Сталину, но все отмечали, что он был «в контрах» с московской партийной элитой (так называемыми «московскими») и нуждался в собственной команде «ленинградцев».

Сейчас невозможно установить, кто рекомендовал Жданову обратить внимание на Косыгина, но у первого секретаря имелась своя «картотека лиц», которые его интересовали в кадровом отношении.

Именно Жданов неожиданно для всех и предложил тридцатичетырехлетнего Косыгина на очень ответственный пост заведующего отделом в обкоме (правда, и самому Жданову на тот момент было всего 42 года).

Чем же мог заинтересовать Жданова Алексей Николаевич?

Во-первых, соответствующее социальное происхождение — из рабочих (хотя в ряде анкет он указывал «из крестьян», видимо, учитывая социальное происхождение отца).

Во-вторых, молод, но успел отслужить в Красной армии во время Гражданской войны. Притом — не на тех должностях, которые порождали неуемные амбиции. Они-то многих тогда и сгубили.

В-третьих, только-только закончил институт, и не гуманитарный (гуманитариев Жданов не жаловал), а промышленный, получив диплом «советского инженера». Зарекомендовал себя добросовестным и ответственным исполнителем. Инициативным в меру поставленных задач.

В-четвертых, коммунист со стажем, уже более десяти лет в партии.

В-пятых, в «порочащих партийную честь» связях замечен не был.

В-шестых, предан и не предаст. К этому выводу Жданов пришел, внимательно изучив биографию и плотно пообщавшись с теми, кто хорошо знал Косыгина по институту, по фабрике, Выборгскому райкому.

Настораживало в Косыгине только одно — еще не проявил он умения идти, когда надо, напролом.

«„Недостаток“ этот, — размышлял Жданов, — устраним, надо только поставить молодого руководителя в жесткие условия, перед выбором: или ты любыми средствами решаешь задачу, или „голова прочь“».

Встречался ли Жданов с Косыгиным один на один, прежде чем подписать приказ о назначении? Наивный вопрос. И, конечно же, не задачи Промышленно-транспортного отдела они обсуждали.

Жданов был лаконичен:

— Товарищ Косыгин, у меня один вопрос. Вы готовы работать со мной, в одной обойме? «Правая рука» у меня уже есть — А. А. Кузнецов, нужна «левая». И Вы, товарищ Косыгин, должны стать этой моей «рукой»…

Жданов дал понять Косыгину, что карьера его зависит не только и не столько от него самого, сколько от патрона, который решает многое, и не только в Ленинграде.

Конечно же, Жданов не раскрывал перед Косыгиным всех своих карт, но Алексей Николаевич и сам в состоянии был многое понять. Жданов выстраивал далеко идущие планы своей карьеры, и ему нужны были «свои» люди не только в Ленинграде — «Северная столица» для Жданова только «трамплин», но и в Москве — в Совнаркоме, в ЦК партии… И Косыгина он рассматривал как одного из своих людей. И Алексей Николаевич должен был дать короткий и однозначный ответ: «Да» или «Нет». «Да» означало разделить со Ждановым не только победы, но и возможные поражения в политическом противостоянии с «московской», «свердловской» и другими группировками. «Нет» означало поставить большой жирный крест и на своей карьере, и на благополучии семьи, да и на собственной жизни, пожалуй, тоже.

Ответив «Да», Косыгин предопределил свой дальнейший путь.

Не мог не знать и не понимать Косыгин проблему партийной «ротации», которая, как считали многие, порождена сталинской сентенцией: «Чем ближе к социализму, тем острее классовая борьба». Что это означало? А то, что происходила постоянная «ротация» партийных и хозяйственных кадров, причем последняя шла, конечно, не по «начертанному генсеком» «классовому принципу», а сугубо по принципу «пауков в банке» — выживал тот, кто сильнее и влиятельнее… Они же занимали «освобождавшиеся» места… Более «безопасно» было действовать «в группе» под началом влиятельного «шефа», у которого были свои цели и задачи в политическом «марафоне»…

…На посту руководителя Промышленно-транспортного отдела обкома партии Косыгин пробыл всего три месяца. Что можно успеть за это время? В лучшем случае войти в курс обязанностей. Ясно, что это была проверка, и он успешно ее прошел.

^{Постановление бюро (протокол № 3 пункт 1) Ленинградского городского комитета ВКП(б) об утверждении А. Н. Косыгина исполняющим обязанности председателя Ленинградского совета рабочих, крестьянских и красноармейских депутатов. 15 августа 1938. [ЦГАИПД СПб. Ф. Р-25. Оп. 2. Д. 1334. Л. 3]}

Следующей ступенью стала должность председателя Исполкома Ленинградского совета рабочих, крестьянских и солдатских депутатов. Ленсовет утвердил Косыгина на этом посту 15 августа 1938 года, а через два дня кандидатуру рассмотрело Политбюро ЦК ВКП(б). «За» проголосовали И. В. Сталин, Г. М. Маленков, А. А. Жданов, В. М. Молотов, М. И. Калинин, Л. М. Каганович, Н. И. Ежов[65].

К исполнению новых обязанностей глава исполнительной власти во втором по значимости городе страны приступил 9 октября 1938 года.

Борьба с «врагами народа», репрессии и политический террор — в апогее. Подобно миллионам сограждан, Косыгин голосовал, осуждал, выступал с обличениями в печати и на собраниях. Руководящему кадру, стремительно вознесенному наверх, абсолютная лояльность правильно выбранной команде обеспечивала не только карьерный рост, но и выживание. Косыгин все это прекрасно понимал и действовал согласно партийной установке: «чем ближе к бесклассовому обществу, тем острее классовая борьба».