И их отец был одним из них.

Особенно после случившегося прошлой ночью.

Он всегда был на высоте, когда что-то шло не так. Например, когда Коринн поранила лицо или когда Шоу сломал руку, а еще когда у Мэми был конкурс, а она простудилась и заняла второе место, после чего была опустошена.

Вот почему мама всегда говорила, что его работа — единственная, которую он может делать превосходно.

Он был на высоте, когда рядом находились люди, о которых он мог заботиться.

И Грете вначале было неловко, когда он прикасался к ней или притягивал ее ближе, или целовал в лоб на глазах у детей, но потом она освоилась.

Но папа все делал так, будто она была здесь годами, а не провела один единственный день.

И то, как она порой смотрела на него.

Будто он был…

Будто она не могла поверить, что он настоящий.

— Это круто, что ты была спокойна с ней, Кор, — обратился к сестре Шоу.

— Как скажешь. У нее отличные волосы, — пробормотала Коринн. И еще много чего классного, но эту мысль она не озвучила.

— Да, так и есть, — в ответ пробормотал Шоу.

Мэми хихикнула.

Коринн закатила глаза.

— Все наладится, — заверил их Шоу. — В следующие выходные мы с папой, Тостом, Томми, Ларри, Донной и Хербом перевезем все вещи в дом в Лавандовом переулке, а затем вы будете со мной и папой. И мы, наконец, начнем нормальную жизнь.

И Шоу не мог дождаться этого, поскольку ему досталась комната в подвале, а еще там же была ванная, и ему не придется смотреть на всякие девчачьи штуки повсюду. А еще рядом с его спальней находилась общая комната, будто в его распоряжении была целая квартира.

Мэми так же полюбила дом в Лавандовом переулке. Он был красивым! И общая комната в подвале была настолько огромная, что папа согласился установить там станок.

Коринн не хотела новой нормальной жизни. Она хотела старую жизнь. Но все же ей понравился дом, и не только потому, что был лучше этой квартиры (а лучше этой квартиры было что угодно). Но, как бы ни хотелось это признавать, дом был довольно классным. И как бы она ни злилась на отца, она понимала, что ему нужно приличное жилье. Эта квартира точно не была приличным местом, и каждый раз, когда она видела его здесь, ей становилось немного больней.

Шоу взял пульт и немного уменьшил громкость на телевизоре.

Никто из них не жаловался.

Ведь Грета через многое прошла.

Ей нужно было поспать.

Хиксон

Хикс открыл глаза в темной комнате, но продолжал лежать неподвижно. Затем его губы изогнулись в улыбке.

Господи, он прямо окружил себя Гретой. Да и она сама буквально обернулась вокруг него: они лежали лицом к лицу, обняв друг друга руками и спутавшись ногами, лицом она уткнулась ему в шею, а его лицо в ее волосах.

Он притянул ее к себе с глубоким вздохом. После чего нежно сжал ее и позвал:

— Грета.

Она немного сдвинулась, прижавшись еще ближе, и пробормотала:

— Ммм?

— Я должен встать и собрать детей. Но здесь начнется настоящее столпотворение, а место в ванной в большом дефиците. И если ты не воспользуешься своим шансом сейчас, в следующие полтора часа возможности не представится.

— Спасибо, пупсик, — пробормотала она, проведя рукой по его спине, но ее ладонь тут же упала, и Хикс понял, что она вновь уснула.

Все еще улыбаясь, он поцеловал ее волосы, осторожно освободившись из ее объятий, и выскользнул из-под одеяла. Убедившись, что Грета укрыта, Хикс вышел из комнаты.

Она снова находилась в его постели, потому что прошлый вечером, когда всем стало очевидно, что тайленол не помогает снять боль, он заставил Грету принять обезболивающее, и она отключилась на диване, положив голову ему на бедро.

Дети и глазом не моргнули, когда он отнес ее в постель, а Грета не шелохнулась, когда несколько часов спустя он присоединился к ней.

Даже не случись этого, она бы все равно лежала в его постели не только потому, что он так хотел, а потому что ей это было нужно. До тех пор, пока они не отправятся к ней в дом. Хикс должен был убедиться, что она готова вернуться в то место, которое было ее домом. Но в этот дом вторглись.

Грета казалась нормальной, но она всегда находилась с ним и с его детьми, после того как они вновь сошлись. Да и сразу после нападения она была с ними. Слишком многое происходило в ее жизни.

Но сегодня все может быть иначе.

Хикс воспользовался ванной и по пути на кухню склонился над старшей дочерью и аккуратно потряс ее, чтобы разбудить.

— Вставай, милая. Пора собираться в школу.

— Ага, — ответила дочь, отворачивая от него голову.

— Вставай, Кор, и иди в душ, чтобы я мог разбудить остальных, — поторопил он, сжимая ее плечо.

— Хорошо, папочка, — пробормотала Коринн, вновь поворачиваясь. После чего поднялась на локти и откинула в сторону покрывало.

Коринн всегда вставала первой, потому что ей требовалось больше всех времени на сборы.

А еще она была единственной, кого не приходилось долго уговаривать. С остальными двумя скоро начнется битва. Поэтому даже будучи в браке, он позволял жене поспать и самостоятельно собирал детей, хотя она и работала на отца, что позволяло ей самостоятельно составлять график работы.

Даже в те дни, когда на макияж и укладку Коринн не требовались дополнительные сорок пять минут, он всегда начинал именно с нее.

Хикс прошел на кухню, чтобы кофе помог ему собраться с силами. Затем проинформировал Шоу и Мэми двумя разными способами, что им необходимо подниматься как можно быстрей. В ответ они просто игнорировали его, пока Хикс угрозами не заставил детей пошевеливались.

Когда поднялась Мэми, началось столпотворение, как и всегда. Потому что она дотянула до последнего, а потом носилась как сумасшедшая. Не помогало и то, что Хиксу приходилось выполнять распоряжения дочерей и приносить из комнаты то, что они хотели надеть в школу. А Мэми три раза меняла свое мнение.

Когда она, наконец, приняла окончательное решение, или точнее Хикс объявил его таковым, Шоу уже уминал пшеничные хлопья, а Коринн еле, вытворяя какую-то ерунду со своими веками, используя аппликатор. Ее косметика была рассыпана по всему обеденному столу, и, смотря в зеркало, дочь проговорила:

— Грета придет на мою волейбольную игру во вторник?

Хикс стоял на кухне с кофейной чашкой в руке, перед ним на столешнице была миска с горячей кашей. Посмотрев на дочь, которая не поднимала на него глаз, он перевел взгляд на сына, который наблюдал за происходящим. Завладев вниманием отца, Шоу слегка пожал плечами. Хикс вновь посмотрел на Коринн.

— А ты не против?

Он не отрывала взгляд от зеркала, когда проговорила:

— Как скажешь.

Хикс и Шоу вновь обменялись взглядами, после чего он сказал своей девочке:

— Думаю, ради твоей мамы и Греты, дорогая, мы, возможно, немного подождем.

— Да, как я и сказала. Как скажешь, — ответила Коринн, опуская зеркало в косметичку и затем собирая всю косметику со стола.

Когда она встала, чтобы отнести все в ванную, он позвал ее по имени. Только тогда Коринн посмотрела на него.

— Я очень ценю то, как ты вела себя с Гретой на этих выходных.

— Не Грета встречалась с какой-то цыпочкой сразу после развода с моей мамой, — ответила она и начала уходить.

Хикс вздохнул.

Шоу окликнул сестру:

— Не круто, Кор.

— Как скажешь, Шоу, — ответила она.

Шоу посмотрел на отца.

— Я еще раз поговорю с ней.

— Может нам стоит позволить ей самой пройти этот путь, сын?

— А может я дам ей на это неделю, а после поговорю по душам, — ответил Шоу.

— Сынок, нам всем сейчас приходится привыкать к чему-то новому.

— Пап, жизнь будет подкидывать ей много куда более ужасных вещей, и ей необходимо научиться справляться с этим, не будучи занозой в заднице, — ответил Шоу. — Конечно, она не забыла, что парень в городе был убит, пытаясь помочь, и присутствовала при появлении Греты после нападения на собственной кухне. Она должна все осознать. Случается всякое. Ты с этим разбираешься. Потом двигаешься дальше. Все, конец.