Проф. Герхард Риттер, игравший после второй мировой войны ведущую роль в западногерманской историографии, дошёл до того, что назвал членов организации Шульце-Бойзена — Харнака «предателями родины», которых, мол, справедливо казнили¹⁹. В вышедшем в ФРГ «Руководстве по германской истории» о борьбе коммунистов говорится так: «Здесь соседствовали друг с другом сопротивление, шпионаж и измена родине»²⁰. В этих высказываниях проявляется давно уже типичная для западногерманской историографии тенденция исключить коммунистов из движения Сопротивления, замолчать их героические действия, оклеветать их. Во многих других писаниях о коммунистах не упоминалось вовсе²¹.

Ныне в антикоммунистической историографии появился новый вариант. Борьба коммунистов против фашизма больше уже не замалчивается; ей даже для вида частично воздаётся должное. Так, проф. Ганс Ротфельс пишет, что коммунисты принесли большие жертвы и что они были «весьма активны в распространении листовок и в другой агитации»²². Но этим «достойная оценка» и исчерпывается. Отрицается, что КПГ выработала альтернативу нацистскому режиму, что она была единственной партией, обладающей реальной программой свержения фашизма и установления демократической республики. Главными силами Сопротивления, как и прежде, объявляются военные, буржуазные политики и представители крупного капитала и юнкерства. Таким образом, после того как выяснилось, что замалчивание героической борьбы КПГ стало для империалистических идеологов невыгодным, они приняли на вооружение более гибкий вариант антикоммунизма в историографии, стремясь, как и прежде, приуменьшить борьбу КПГ за интересы немецкого народа.

Что же касается Сопротивления церковных кругов, то его мотивы и формы проявления были весьма различны на разных этапах: ранние предупреждения об опасности национал-социализма (например, со стороны Эмиля Фукса, Карла Кляйншмидта и других религиозных социалистов²³); позднее — быстрый поворот тех, кто поначалу предавался иллюзии о «пробуждении нации» (напомним о позиции многих руководящих деятелей так называемой Исповедальной церкви²⁴); далее, конкретные действия церковных кругов ради обеспечения собственных прав и некоторой свободы совести, а также во имя ограниченных политических целей (речь идёт здесь прежде всего об их позиции в период так называемого чешского кризиса 1938 г., а также против антисемитизма и «эвтаназии»[16]); наконец, участие ведущих представителей церкви в движении «Свободная Германия» (как на территории СССР, так и в США и Швеции²⁵).

В качестве кульминационной точки церковного Сопротивления могут рассматриваться примерно 1935—1936 гг. то есть время формирования Исповедальной церкви, а также оба последних года войны, учитывая борьбу Национального комитета «Свободная Германия»²⁶. Кроме того, никак нельзя упускать из виду вопрос о том, в какой мере оно действительно являлось сопротивлением со стороны самой церкви, как таковой, или же речь шла лишь о «бунте совести» у отдельных верующих-христиан²⁷.

Решающее значение имело то, что Коммунистическая партия Германии, особенно после Брюссельской конференции и в 1943—1945 гг., настойчиво заявляла о своей готовности к политике союза с другими противниками гитлеризма; точнее, к политике антифашистского Народного фронта; эти заявления оказывали определённое влияние и на церковные круги²⁸.

За свою всестороннюю и последовательную борьбу в защиту национальных интересов немецкого народа КПГ подвергалась такому террору, который не испытала на себе ни одна другая партия в Германии. Из примерно 300 тыс. членов, насчитывавшихся в рядах КПГ в 1933 г., около 150 тысяч подверглось в нацистской Германии репрессиям, аресту или отправке в концлагеря, десятки тысяч были убиты. Из 422 руководящих работников (членов ЦК, ведущих функционеров окружного масштаба и массовых организаций) к середине 1935 г. было арестовано 219, а 24 убито. В 1936 г. было арестовано 11 687 коммунистов и 1374 социал-демократа; в 1937 г. — соответственно 8068 и 733. В начале войны гестапо арестовало более 2000 функционеров КПГ, а также других антифашистов, в том числе бывшего социал-демократического депутата рейхстага Отто Гротеволя. С 1933 по 1945 г. в Хемнице (ныне Карл-Маркс-Штадт) были арестованы члены следующих политических организаций: 665 — КПГ, 101 — Коммунистического союза молодёжи Германии, 146 — СДПГ, 17 — Социалистической рабочей партии, 10 — Социалистической рабочей молодёжи, 1 — Центра и 156 — беспартийных. Из 96 убитых в Хемнице антифашистов 51 принадлежал к КПГ, 12 — к СДПГ, 3 — к Социалистической рабочей партии, 13 — к Коммунистическому союзу молодёжи Германии, 19 были беспартийными. После войны в одном только Гамбурге ходатайства о признании их лицами, подвергавшимися преследованию нацизмом, подали 12 163 человека. Они принадлежали к следующим политическим направлениям: 3175 — к КПГ, 1793 — к СДПГ, 64 — к Демократической партии, 38 — к Центру, 303 — деятели профсоюзов, 413 — жертвы 20 июля 1944 г.²⁹.

Несмотря на неустанную и самоотверженную борьбу коммунистов, а вместе с ними и других антифашистов, им не удалось предотвратить войну и собственными силами свергнуть фашистский режим. Значительная часть немецкого народа поддалась нацистской национальной и социальной демагогии, шовинистическому натравливанию на другие народы или же оказалась запуганной безудержным террором. Фашистская идеология глубоко внедрилась в сознание широких слоёв немецкого народа³⁰.

Выдвинутое после второй мировой войны историками ФРГ утверждение о «сопротивлении» высших военных кругов нацистскому режиму принадлежит к миру легенд. Оно призвано снять с офицерского корпуса, и особенно с участвовавших в перевооружении Западной Германии бывших нацистских генералов, историческую вину за их активное участие в величайшем преступлении всей германской истории.

Ещё до 30 января 1933 г. командование рейхсвера приняло значительное участие в подрыве Веймарской республики и в обеспечении прихода к власти правительства Гитлера — Гутенберга — Зельдте³¹.

Стабилизация фашистской диктатуры в 1933—1934 гг. вряд ли была бы возможна без поддержки военного руководства. Хотя в этой среде время от времени возникали недовольство или разногласия с режимом³², хотя здесь и отпускали язвительные шуточки насчёт новых властителей страны и новых порядков, посмеиваясь над «богемским ефрейтором» и его манерами, но на деле всеми силами поддерживали Гитлера. Те же немногие генералы (такие, как Курт фон Шлейхер, Вильгельм Грёнер, барон Курт фон Гаммерштейн-Экворд), которые не во всём были согласны с политической и военной доктриной фашизма, против него не выступали. Нацистский режим получил время, необходимое ему для своего упрочения. Немногие неугодные лица из высшего военного руководства были быстро устранены: 1 января 1934 г. генерал барон Вернер фон Фрич заменил на посту начальника войскового управления Гаммерштейна, а 30 июня 1934 г. был убит Шлейхер.

Офицерский корпус в своём подавляющем большинстве одобрил то, что сказал генерал фон Рейхенау в феврале 1933 г. при назначении его на руководящий пост начальника так называемого Управления министерства рейхсвера: «Никогда ещё вермахт не был столь тождествен с государством, как ныне»³³. Никто из офицерства не возражал, когда нацистская клика 21 марта 1933 г., в День Потсдама, продемонстрировала свой союз с консервативно-милитаристским пруссачеством. Газета «Потсдамер тагесцайтунг» писала: «Разумеется, в этом празднестве участвует и рейхсвер, он не только выделил роту почётного караула. Представители СС, СА, «Гитлерюгенд», Национал-социалистского лесничества, боевые группы партии немецких националов, «Стального шлема», Немецкой национальной партии, Союза германского студенчества, «Добровольной трудовой повинности», офицерских союзов — все они радостно протянули друг другу руки в этот день» ³⁴.