Таким образом, отнюдь не было противоречия в том, что молодому аристократу были чужды кастовый дух и высокомерие по отношению к простым людям. Во время частого пребывания в Лёйтлингене между братьями Штауффенберг и жителями этой промышленной деревни установились дружественные отношения. Эти отношения характеризовались, как сообщает графиня Нина фон Штауффенберг, взаимным уважением. «Братья, если нужно было, помогали крестьянам в уборке урожая, и Клаус фон Штауффенберг особенно гордился тем, что не только умел косить траву на равнине, но и владел искусством косить на склонах. Тесная связь с деревенскими жителями сохранялась не только в юношеские годы»⁴⁹.

Очевидно, в этом играл большую роль и пример матери. Хотя графиня Каролина фон Штауффенберг придерживалась строго традиционных взглядов своего сословия, это не мешало ей по-человечески участливо относиться к жителям деревни. Когда после 20 июля 1944 г. в деревню приехал некто, чтобы собрать подписи крестьян против семьи Штауффенберг, ему ответили: «Здесь не найти никого, кто подпишет такое! А если кто и найдётся, так это несколько подонков!»⁵⁰

Говоря об этих отношениях, нельзя, разумеется, забывать, что здесь ещё сильно царили патриархальные условия, а также и то, что Штауффенберги не противостояли деревенским жителям в качестве помещиков. Поэтому объективные противоречия между крестьянами и аристократической чиновничьей семьёй не выступали так отчётливо. Молодому Штауффенбергу эти впечатления детства и юношества облегчили позднее сближение с людьми, не принадлежавшими к его классу.

Прослеживая жизнь графа Штауффенберга до середины 20-х годов, мы отнюдь не обнаруживаем в ней ничего такого, что говорило бы о его исключительной судьбе. Молодой представитель высшего сословия, он шёл вполне «нормальным» путём: получение образования для того, чтобы впоследствии занять своё место среди представителей господствующего класса. Бросаются в глаза привлекательные черты его внешнего облика, его одарённость и многогранные интересы. Знакомство с Георге вызвало в нём своеобразные мысли и размышления, но в остальном в нём нет ничего, выделяющего его из ряда ему подобных. Он ещё ничем не отличается от других молодых людей из среды аристократии и буржуазии.

В 1926 г. Клаус фон Штауффенберг поступил на военную службу фанен-юнкером[6] в 17-й кавалерийский полк рейхсвера в Бамберге.

Тем временем период послевоенного революционного кризиса сменился периодом временной и относительной стабилизации капитализма. После подавления рабочего класса осенью 1923 г. германскому финансовому капиталу удалось вновь укрепить свою экономическую и политическую власть. Экономической базой временной стабилизации капитализма явилась более интенсивная эксплуатация трудящихся в результате усиленных темпов труда и введения системы капиталистической рационализации. Американский финансовый капитал, который приобрёл возрастающее влияние на империалистический мир, оказывал поддержку германскому империализму займами и капиталовложениями, в результате чего значительная часть немецкой экономики перешла в американскую собственность.

Изменение соотношения сил в пользу монополистического капитала привело к усилению реакции во всех областях жизни. В январе 1925 г. образовалось правительство буржуазного блока, в состав которого впервые вошли и представители Немецкой национальной партии, ориентировавшейся на тяжёлую промышленность и юнкерство. Вместо умершего социал-демократического президента Германии Эберта на этот пост в апреле 1925 г. был избран бывший кайзеровский генерал-фельдмаршал Пауль фон Гинденбург. «Стальной шлем», «Вервольф», «Союз Танненберг» и другие милитаристские организации устраивали шествия и походы, терроризировали классово сознательных рабочих и вели широкую шовинистическую и антикоммунистическую пропаганду, направленную не только против КПГ и Советского Союза, но и на захват французских, польских и других чужих территорий. По мере роста сил германского империализма передел мира, произведённый западными державами на основе Версальского договора, уже переставал отвечать новому соотношению сил на мировой арене. Германский империализм намеревался создать предпосылки для возобновления борьбы за мировое господство⁵¹.

В военном отношении Германия подвергалась по Версальскому договору сильным ограничениям. Открытый разрыв его при тогдашнем соотношении сил был ещё невозможен. Поэтому военное руководство Германии осуществляло перевооружение частично втайне, а частично — утончённо используя лазейки в статьях этого договора. Таким образом, насчитывавший тогда 100 тысяч солдат рейхсвер систематически превращался в кадровую армию, которая должна была послужить базой для создания в будущем империалистического массового войска. В это время уже существовало Управление вооружений в качестве тайного отдела, имевшего задачей не только в сотрудничестве с промышленностью подготовить меры по экономической мобилизации, но и разрабатывать планы, предусматривавшие быстрое увеличение сухопутных сил с 7 дивизий до 21. Военное обучение проводилось так, чтобы кадровые солдаты могли в этом случае использоваться как унтер-офицеры, а последние — как офицеры, что в огромной степени и имело место в вермахте после 1933 г. Германские милитаристы планомерно, с дальним прицелом вели подготовку к реваншистской войне.

Офицерский корпус рейхсвера в подавляющей массе своей занимал антидемократическую позицию, в нём господствовали реакционные взгляды. Многие офицеры служили в бывшей кайзеровской армии, они, как и прежде, были настроены монархически и ненавидели буржуазно-демократическую республику.

Что привело Клауса фон Штауффенберга к решению быть офицером, ныне уже точно установить невозможно, но ранее он ещё долго лелеял мысль стать архитектором. Наверняка сыграли свою роль традиционные связи семьи, мужские отпрыски которой издавна находились на государственной службе. По мнению графини Нины фон Штауффенберг, в этом могло сказаться и влияние Стефана Георге⁵². Во всяком случае, Штауффенберг выбрал свою профессию по доброй воле, тем более что подверженность болезням могла вызвать сомнение в его пригодности к военной карьере. Но, судя по облику 19-летнего Штауффенберга, который нам известен, он был убеждён, что в качестве офицера сможет наилучшим образом служить «обществу» — разумеется, в своём понимании. По его представлениям, армия была тем институтом, который должен служить всей нации.

Город Бамберг, ставший второй родиной графа фон Штауффенберга, оказал благодаря своим культурно-историческим богатствам и достопримечательностям огромное влияние на молодого человека. Четырёхбашенный собор германских императоров с его знаменитой конной статуей и вырезанной Рименшнайдером[7] надгробной плитой с изображением императора Генриха II и императрицы Кунигунды; стоящая посреди реки Старая ратуша, Старая дворцовая канцелярия резиденции князя-архиепископа, внушительное здание Бёттингерхауза в стиле барокко, вид с Нижнего моста на «Малую Венецию» — всё это, несомненно, вызывало его восхищение.

Первоначально Штауффенберг прослужил в части, как и все кандидаты в офицеры, год в качестве рекрута. Затем он поступил в пехотное училище в Дрездене, которое должны были оканчивать все кандидаты в офицеры, прежде чем их направляли в специальные училища определённых родов войск. В дрезденском пехотном училище Штауффенберг близко познакомился с племянником ставшего позже главнокомандующим сухопутных войск Вальтера фон Браухича, Манфредом фон Браухичем. Последнему принадлежит следующее свидетельство, дающее дополнительное представление о существенных чертах характера Клауса фон Штауффенберга:

«Мы вместе окончили первый курс офицерского училища и за эти девять месяцев подружились. В частности, вместе посещали музеи, а иногда и богослужения в исторических церквах; при этом внимание наше приковывала в первую очередь не религиозная, а эстетическая сторона — архитектура, музыка. Штауффенберг был человек своеобразный, особенный, он явно стоял выше среднего уровня тогдашнего офицерства. Он никогда не был «бравым солдатом» в прусском духе; в его поведении, манере держаться, ходить слегка покачиваясь было что-то небрежное, по тогдашним представлениям невоенное. Самой приметной чертой его характера были выдающиеся духовные способности, отточенный ум, Когда у нас встречались трудности с усвоением учебного материала, он легко преодолевал их; кроме того, он начал дополнительно изучать русский язык, а также посвящал своё свободное время занятиям искусством. Штауффенберг был рождён, скорее, стать учёным, а не офицером. Если его решение сделаться офицером ещё как-то объяснимо семейной традицией, то я никак не могу понять, почему он оставался офицером и позже. Штауффенберг отвергал тупой и зачастую грубый дух офицерского казино. Отнюдь не чуждавшийся приятельских вечеринок, он, однако, осуждал попойки товарищей по службе и ставил это в вину друзьям. Отношение его к женщинам тоже было несколько своеобычным: оно характеризовалось сдержанностью и рыцарственностью. Он отрицательно, более того, с полным непониманием относился к любовным интрижкам. По своим политическим взглядам многие офицеры были монархистами и видели в кронпринце будущего властителя Германии. Мы отвергали Веймарскую республику и считали её переходной стадией, которая рано или поздно кончится. Нашим главным врагом были красные, социал-демократы, которые занимали в Веймарской республике важные правительственные посты. Антикоммунизм был для нас само собою разумеющимся, а коммунистов мы считали отбросами общества, с которыми нечего дискутировать»⁵³.