105 K. von Hammerstein. Flucht, S. 44.
106 Сообщение генералов в отставке д-ра Отто Корфеса и Мартина Латтмана.
107 Из личного архива Антона Аккермана.
108 «Mitteilungsblatt der АеО», Heft 8/1964, S. 12.
109 IML, ZP, 238/Mappe 25.
110 Ibidem.
111 «Freies Deutschland», 23.7.1944.
112 Ibidem; sieh auch: W. Ulbricht. Zur Geschichte der deutschen Arbeiterbewegurig, Bd. 2: 1933—1946. Berlin, 1953, S. 334.
113 «Neues Deutschland», 28. 3.1969, S. 2.
114 Сообщение генерала в отставке О. Корфеса.
115 Винценц Мюллер. Я нашёл подлинную Родину. Записки немецкого генерала. М., 1964, стр. 305.
116 У Антона Аккермана сохранились рукописные тезисы доклада, с которыми он дал ознакомиться автору настоящей книги. Дальнейшее изложение основано на этих заметках.
117 По данному пункту Аккерман говорил без предварительных записей.
118 Этими впервые публикуемыми выдержками из личных записей Антона Аккермана категорически опровергаются измышления тех западногерманских историков, которые с антикоммунистическими намерениями вновь и вновь утверждают, будто КПГ не дала всесторонней оценки акта 20 июля 1944 г.
119 Цит по: j w Wheeler-Bennet. Op. cit., S. 710.
120 Цит. по: John J. McCloy II. Die Verschworung gegen Hitler. Stuttgart, 1963, S. 57.
121 Ibidem.
122 W. Schramm. Aufstand der Generale, S. 151.
123 J. W. Wheeler-Bennet. Op. cit., S. 699.
124 Ibid., S. 719.
125 Ibidem.
126 Сообщение Франца Фюмана. В художественной форме Франц Фюман описал этот эпизод в своём рассказе «Фёлюспа». См.: «Das Judenauto». Leipzig, 1965, S. Ill ff.
127 Неопубликованные воспоминания умершего генерала в отставке Иоганнеса Цукерторта (MS).
128 R. Scheringer. Op. cit., S. 441/442.
129 Moritz von Faber du Faur. Op. cit., S. 213.
130 «Freies Deutschland», 30. 7. 1944.
131 Ibidem.
132 Из личного дневника Германа Райха, переданного им автору для ознакомления.
133 Сообщение Германа Райха.
134 Результаты проведённого автором книги письменного опроса, при котором опрашиваемым предоставлялось право не называть свою фамилию.
135 Примерно так же высказался тогдашний унтер-офицер вещевого склада гарнизонного госпиталя в Потсдаме Эрих К. (профессия — торговый служащий). Он заявил, что приветствовал покушение «потому, что был военнослужащим 6-й армии и жалел о многих товарищах, погибших в Сталинграде... потому, что война всё не кончалась. Я бы новое правительство поддержал, — пишет он. — Мои товарищи и друзья думали точно так же. Мои родители всегда были противниками [нацистского] режима. Отец, рабочий, ненавидел военщину и фашистов; мать, домашняя хозяйка, была глубоко религиозной».
Для оценки мнения гражданского населения нижеследующие высказывания типичны по меньшей мере в той степени, в какой они отражают стремление к миру именно у простых людей. 34-летняя в ту пору домашняя хозяйка М. Киршке одобряла покушение, «потому что надеялась, что тем самым кончится война». Она сожалела о неудаче покушения, но не имела никакого представления о его закулисных причинах и прочих событиях, связанных с ним. «Правительство, которое закончило бы войну, я бы поддержала, — пишет она. — Но так открыто говорить об этом никто не осмеливался, тем более что в нашем доме уже имелись случаи доноса в суд на некоторых квартиросъёмщиков (за клевету)». М. Рихтер характеризует своё тогдашнее отношение 18-летней школьницы к покушению так: «Ни за, ни против. Я в то время считала так: кто бы ни правил, мне дела нет, главное — лишь бы война поскорее кончилась. Так думали и в моей семье».
136 Сообщение Герхарда Упателя.
137 В том же духе свидетельствует 30-летний тогда рядовой Вальтер Б. из автобатальона в Лейпциге: «Я жалел, что покушение провалилось. Должен заранее сказать, что до 1933 г. я был активным членом Социалистической рабочей молодёжи, а в 1933—1934 гг. всё ещё участвовал в подпольной работе... Готовность поддержать новое правительство была налицо. Реакция окружения: об этих делах открыто не. говорили. Никто не доверял другому. Говорить открыто можно было только с единомышленником». Из высказываний 23-летнего тогда слесаря военно-морской базы в Готенхафене (Гдыня) явствует, что примерно три четверти его товарищей думали так же. Он пишет: «Благодаря враждебному отношению моих родителей к национал-социалистскому режиму я, будучи молодым человеком, относился к тогдашнему ходу событий весьма критически. Кроме того, да 1934 г. я принадлежал к религиозной молодёжной организации. Среди моих тогдашних коллег по работе были слесари и инженеры. Часть рабочих принадлежала к так называемым «причисленным к немцам». К моменту покушения этот круг лиц в своём подавляющем большинстве уже не стоял за военную политику нацистских руководителей. Наличие веры в германскую победу я к этому времени заметить у них уже не мог. Напротив, у меня складывалось впечатление, что для многих людей покушение послужило последним толчком для того, чтобы либо окончательно отмежеваться от режима, либо по крайней мере занять в отношении него критическую позицию».
Тогдашний ефрейтор войск связи Эрих Гертнер (по профессии — монтажник телеграфных линий), прежде состоявший в профсоюзе и в рабочем спортивно-гимнастическом союзе, сожалел о неудаче покушения. Он сообщает: «Я был бы готов поддержать любое новое правительство, если бы оно выступило за мир... Все мои товарищи по военной базе были того же мнения... Я имел представление о подпольной борьбе движения Сопротивления различных групп и национальностей, находился в контакте с партизанскими отрядами. Из моей части к ним перебежало шесть человек, двоих схватили [при побеге] и одного расстреляли перед строем».
138 «Freies Deutschland», 13.8. 1944.
139 Ibidem.
140 Ibidem.
141 Ernst Nieckisch. Das Reich der niederen Dämonen. Berlin, 1953, S. 306.
142 Friedrich-Whilhelm Krummacher. Ruf zur Entscheidung. Berlin, 1965, S. 109—111. Vgl.: «Freies Deutschland», 8 10. 1944.
143 Ibid., S, 112.
V
Заключительные замечания
Глава написана совместно с Гюнтером ВИРТОМ
Приступая к этой работе, автор поставил задачу дать научно обоснованную оценку личности Штауффенберга, то есть осветить процесс его эволюции в рамках закономерного хода истории. Если рассматривать эту проблему с принципиальной точки зрения и поставить деятельность Штауффенберга во взаимосвязь о закономерностями исторического развития, неизбежно возникает дальнейший вопрос: каковы общественно-политические следствия этой деятельности и её воздействие, ощущаемые и поныне.
Трагическая гибель Штауффенберга и его друзей с абсолютной ясностью показала, что разрешить существовавшее в Германии коренное противоречие никакая «дворцовая революция» не могла. И если гёрделеровские планы в конечном счёте были обречены на провал, ибо противоречили интересам народа и, являясь вариантом империалистической политики, были направлены против будущего антифашистско-демократического развития Германии, то и к действиям Штауффенберга тоже полностью относится вывод о том, что «в условиях нацистского террористического режима не могло оказаться успешным ни одно даже самое организованное офицерское восстание, ибо оно оставалось изолированным от авангарда рабочего класса и от организаций антифашистского Сопротивления»1.
