В течение следующих двух дней король и его министры приняли решение об прекращении кампании. Армия находилась в поле с июня и не могла больше держаться вместе. Не было ни денег, чтобы платить солдатам, ни запасов, чтобы их прокормить. Теперь надежды французского короля были связаны с перспективой заключения сделки с герцогом Бургундским, а Филипп Добрый старательно поддерживал эти надежды. Его представитель, бургундский дворянин Пьер де Бофремон, курсировал между Аррасом и штаб-квартирой французского короля с обнадеживающими посланиями. По словам одного из осведомленных источников, Бофремон сообщил Карлу VII, что его господин уверен в том, что сможет договориться о мирном подчинении Парижа. 12 сентября Совет Карла VII принял решение отступить на Луару. Для управления вновь завоеванными территориями была назначена комиссия из старших советников во главе с Рено де Шартром. Военачальником на территориях к северу от Сены был назначен граф Клермонский. Под его командование было отдано довольно крупное войско, в том числе итальянский корпус Теодоро ди Вальперга и отряд Потона де Сентрая, которые базировались в Компьене. Кроме того, имелось пять крупных гарнизонов. Граф Вандомский находился в Сен-Дени, прикрывая дороги, ведущие на север из Парижа. Гарнизон из нескольких сотен человек под командованием энергичного партизана из Мэна Амбруаза де Лоре был размещен в Ланьи для охраны переправы через Марну. Другие гарнизоны были размещены в Санлисе, Бове и Крее (Карта III). На следующий день, 13 сентября 1429 г., Карл VII вместе с остатками своей армии отступил в Санлис. Там 18 сентября он фактически объявил о завершении кампании, распространив режим прекращения военных действий на столицу вместе с пригородными крепостями Венсен и Сен-Дени, а также укрепленными мостами Сен-Клу и Пон-де-Шарантон. В тот же день армия начала отступление к Луаре[439].

Великое англо-бургундское контрнаступление так и не состоялось. Герцог Бедфорд прибыл в Париж со своей армией как раз в тот момент, когда французский король отступал. Вместе со своими бургундскими союзниками его армия насчитывала от 4.000 до 5.000 человек. Под его собственным командованием находилось около 2.000 человек из Нормандии, а под командованием Вилье де Л'Иль-Адама — от 2.000 до 2.500 английских и бургундских войск в Париже. Еще 1.700 человек, набранных Филиппом Добрым, собирались в Бокене в долине Соммы. Сен-Дени был вновь занят без особого труда. Граф Вандомский отступил в Санлис, не рискуя оказаться в блокаде за слабыми городскими укреплениями. Вилье де Л'Иль-Адам предпринял наступление на Ланьи с войсками парижского гарнизона, но быстро отказался от него, встретив упорное сопротивление. Герцог Бедфорд не хотел начинать в осадную войну на погруженных в грязь равнинах севера в начале зимы и беспокоился о безопасности Нормандии. В последнюю неделю октября его полевая армия была рассредоточена по своим гарнизонам. Англичане забрали доспехи, которые Жанна д'Арк оставила в качестве подношения на главном алтаре церкви аббатства Сен-Дени, и отправили их в Англию, чтобы преподнести Генриху VI в качестве трофея. Это была не слишком хорошая плата за столь большие усилия[440]

Области, занятые французами в июле-августе, были избавлены от масштабной кампании по отвоеванию, но их постигла еще более страшная участь. Они стали местом вечных сражений. В Шампани в результате вторжения Карла VII были захвачены почти все крупные города провинции, но множество мелких городов и сельских замков оказались в руках английских и бургундских партизан. Компании Карла VII приступили к их уничтожению, но на каждый захваченный город появлялся новый отвоеванный врагом. На севере провинции англичане и бургундцы совершали набеги на Лаон и Реймс. На юге бургундский гарнизон из города Шап создал кольцо гарнизонов-сателлитов вокруг Труа. На востоке бургундцы по-прежнему удерживали Шомон и кафедральный город Лангр, а сэр Томас Гаргрейв командовал отрядом из нескольких сотен англичан в районе Бассиньи. Все эти гарнизоны жили за счет земли. Неоплачиваемые французский и шотландский гарнизоны Карла VII довершали разруху своими набегами. Например, французский гарнизон, размещенный в Лаоне, содержал за себя тем, что брал выкуп с 100 самых богатых горожан, а солдаты вторгались в дома, потрошили их сундуки и угощались их вином[441].

Если в Шампани дела обстояли плохо, то в Бовези и долине Уазы ситуация была катастрофической. Войскам графа Клермонского приходилось вести непрерывные бои с конными отрядами бургундского гарнизона из Клермон-ан-Бовези и англичан из Гурне и Жизора. Карл VII пытался ограничить численность и размеры собственных гарнизонов, приказав оставить и снести большое количество маленьких замков, регламентировав реквизиции продовольствия и снаряжения, а также взимание pâtis. Однако контроль, который офицеры Карла VII могли осуществлять над войсками, которым они не могли платить, был весьма ограничен. Результатом, как отмечал Жан Жувенель де Юрсен, стало полное разорение региона. Деревни были заброшены или обременены выплатой тяжелых pâtis. Крестьяне покидали землю, оставляя неубранный урожай на полях. "И не было ни Бога, ни Церкви, и никто не боялся Правосудия", — писал один из свидетелей этих ужасных сцен.

О том, что происходило в Бове, столице провинции, практически ежедневно записывали в протоколах городской канцелярии. Город уже сильно пострадал от несчастий прошлого века. Некогда богатый центр суконного производства с 1350-х годов потерял 85% своего населения, и в 1429 году в нем осталось всего 1.500 жителей. Большинство квалифицированных ткачей исчезло. Впечатляющий готический собор, самый высокий во Франции, стоял недостроенным, являя собой памятник былого величия и нынешнего упадка. Бове получил королевский гарнизон в 200 человек, самый большой в регионе после Компьеня, и стал важным центром военной активности. Это сделало его целью для атак англичан. Их нормандские гарнизоны находились всего в 20-и милях. На определенном этапе условия службы этих гарнизонов были изменены, и вместо ежедневного жалованья, как в других английских гарнизонах в Нормандии, они существовали за счет pâtis, наложенного на оккупированные французами районы Бовези и Пикардии. Через шесть недель после подчинения Карлу VII Бове подвергся нападению Эдмунда Бофорта и Роберта Уиллоуби. Они угнали скот, убили несколько горожан и еще многих взяли в для получения выкупа. Четыре месяца спустя сэр Томас Кириэлл возглавил опустошительный набег на тот же регион. Граф Клермонский собрал несколько сотен воинов и большую толпу крестьян и горожан, но прибыл слишком поздно и был отбит в битве за стенами города. Как ни серьезны были набеги англичан, гораздо больший ущерб был нанесен партизанами Карла VII, которые нашли пристанища в укрепленных поместьях, мельницах и церквях, занимали заброшенные и полуразрушенные замки, грабили и налагали выкупы на близлежащие районы. В 1432–33 гг. в окрестностях Бове насчитывалось не менее дюжины таких импровизированных крепостей и еще столько же — на востоке, в Санлисе и Суассоне, причем все они якобы находились в подданстве Карла VII. На территории, не превышающей сорока миль в диаметре, разместилось около тридцати хищных гарнизонов обеих сторон. Для Бове это была трагедия. Река Терен, протекавшая под его стенами, не была судоходной, и город оказался зависим от поставок по небезопасной сети сухопутных дорог. Торговля прекратилась. Иссякли запасы продовольствия. Для выплаты жалованья гарнизону и ремонта стен и ворот были введены тяжелые городские налоги. Также приходилось нести тяжелую караульную службу. Люди жили в постоянном страхе перед внезапным нападением и предательством. Видные сторонники английского правительства были собраны и изгнаны вместе с семьями. Жители Бове, по словам Жана Жувенеля, ставшего впоследствии их епископом, были глубоко преданы делу Валуа, но им в то время было бы лучше под властью Англии[442].