Недолгая государственная карьера Жанны д'Арк длилась всего два года — от ее первого появления при дворе Дофина в Шиноне в возрасте 17-и лет в феврале 1429 года до казни за богохульство и ересь в Руане в мае 1431 года. Ее военные кампании длились менее половины этого срока: от кампании по освобождению Орлеана, начавшейся в апреле 1429 г., до ее пленения при осаде Компьеня в мае 1430 г. Жизнь Жанны стала предметом двух тщательных судебных разбирательств: на процессе в Руане, который привел к ее казни, и четверть века спустя — в ходе расследования, проведенного после окончательного поражения англичан и завершившегося ее посмертным оправданием в 1456 году. Жанна была единственным свидетелем на первом суде, но на посмертном дознании показания дали более 120 свидетелей, знавших ее в разные периоды жизни. Благодаря подробным записям этих процессов мы знаем о Жанне д'Арк больше, чем о любом другом человеке ее сословия и времени. Однако многое в этих материалах тенденциозно. Оба процесса носили ярко выраженный политический характер. Показания Жанны на суде давались в ответ на вопросы, тщательно сформулированные квалифицированными теологами и инквизиторами, чтобы вписать ее в общепринятые юридические или религиозные категории. У политиков, в свою очередь, были свои стереотипы. Обеим сторонам было выгодно представить Жанну как обладательницу сверхъестественных способностей. Для дофинистов она была орудием Божьего искупления избранного народа. Англичанам и их французским союзникам, напротив, нужно было принизить моральную силу ее побед, показав, что они были делом рук дьявола. Вопрос о том, была ли она орудием Бога или Сатаны, а может быть, не более чем харизматическим лидером, стал спорным политическим вопросом. Папа Пий II, писавший через три десятилетия после ее смерти, признался, что не может определиться. Но Пий был итальянцем, интеллектуалом и прагматичным политиком. Мало кто из современников смотрел на карьеру Жанны столь же отстраненно. Уже через несколько дней после ее первого появления в Шиноне вокруг ее истории начал формироваться налет мифа. "О ее рождении и жизни рассказывают много чудесных вещей, как будто это правда", — писали церковники, назначенные для рассмотрения ее дела менее чем через шесть недель. Как с отвращением заметил один парижский клирик, в ее честь были отслужены мессы, сделаны портреты и статуи в течение нескольких недель после освобождения Орлеана, "как будто она уже была причислена к лику блаженных"[343].

Жанна не знала даты своего рождения, но сказала своим судьям, что, по ее мнению, ей было 19 лет. Она родилась в Домреми в Лотарингии, вероятно, в начале 1412 г., в разгар гражданских войн во Франции и за три года до первого вторжения Генриха V во Францию. Ее отца звали Жак Дарк, но она никогда не называла себя Жанной д'Арк. В Лотарингии девочки традиционно назывались по фамилии матери. Дома ее называли просто Жаннеттой, а после отъезда ко двору Дофина — Жанной. На протяжении всей своей публичной карьеры она называла себя La Pucelle, Дева, что означало молодую девушку в возрасте от полового созревания до замужества. Легенда превратила ее в пастушку, поскольку это соответствовало тому образу, который сложился у людей. В Евангелии от Луки рождение Христа впервые было открыто пастухам, а они, согласно христианской традиции, были кроткими, невинными, любящими и открытыми для Божьих откровений. "Будьте пастырями Церкви Божией", — наставлял своих последователей святой Павел. Но Жанна не была пастушкой. Ее отец был крестьянином. Как и другие жители деревни, он был крепостным, дворян Бурлемонов, сеньоров Домреми. У него было собственное небольшое хозяйство с крупным рогатым и тягловым скотом. Но, по ее собственному признанию, Жанна редко ухаживала за животными. Ее научили шить и прясть, и на суде она назвала свою профессию как швея[344].

Домреми располагалось на западном берегу реки Мёз, которая в начале XV века обозначала северо-восточную границу Франции. Этот регион представлял собой сложную и нестабильную мозаику разрозненных владений и пересекающихся юрисдикций, которые в последнее время приобретали все большее политическое значение. Северная часть Домреми принадлежала замку Вокулер, важной пограничной крепости в 12-и милях ниже по реке, которая в прошлом была традиционным местом встречи королей Франции и германских императоров. Вокулер принадлежал графству Шампань и являлся частью королевских владений Франции. Остальная часть деревни, где жила семья Жанны, относилась к герцогству Бар. Герцогство включало в себя разрозненные земли по обе стороны границы, но Домреми принадлежал Франции. За рекой Мёз главной местной властью был герцог Лотарингии. Лотарингия была франкоязычным герцогством Священной Римской империи, но ее герцоги уже более века находились в политической орбите Франции. Другие региональные власти — епископы Меца, Туля и Вердена, а также графы Водемон, Саррбур и Сальм — занимали двусмысленное положение между Империей и Францией, а также между Ланкастерами и Валуа.

Бургундские герцоги были более удаленными, но и более влиятельными властителями. Они имели жизненно важные интересы в этом регионе, поскольку через него проходил один из основных путей сообщения между Бургундией и Нидерландами. Герцоги боролись здесь за влияние на протяжении многих лет. Они были тесно связаны с герцогами Лотарингии и рядом мелких владык региона, как французских, так и немецких, а их главным соперником здесь был Анжуйский дом. Иоланда Анжуйская происходила по материнской линии из рода герцогов Барских. В 1419 г. ей удалось добиться впечатляющего успеха. Ее родственник Луи, кардинал Барский и епископ Шалон-сюр-Марн, неожиданно унаследовал герцогство Бар в 1415 г. после гибели двух братьев и племянника в битве при Азенкуре. Иоланда уговорила кардинала усыновить ее второго сына, десятилетнего Рене Анжуйского, и назначить его своим наследником. Примерно в то же время Карл II, герцог Лотарингский, не имевший законных сыновей, согласился, чтобы Рене женился на его старшей дочери и унаследовал герцогство Лотарингское. Герцоги Анжуйские были главными из принцев сторонников Дофина. Поэтому эти сделки представляли серьезную угрозу для бургундских герцогов и, косвенно, для их английских союзников. Бургундские герцоги приложили немало усилий, чтобы втянуть Лотарингию и Бар в политическую орбиту Англии. В 1422 г. Карл Лотарингский принес оммаж Генриху V и присоединился к договору, заключенному в Труа. В апреле 1429 г., на завершающем этапе осады Орлеана, Рене, которому уже исполнилось 20 лет и который уже владел герцогством Бар, по совету тестя последовал его примеру и скрепил печатью документ с обещанием присягнуть на верность Генриху VI. Этот акт был совершен по доверенности в начале мая и подтвержден самим Рене в июне[345].

Англичане занимали большую часть королевского бальяжа Шомон, к которому, с 1421 года, относился Домреми. У них было три крупных гарнизона: в замке Куаффи и городах Монтиньи-ле-Руа (современный Валь-де-Мёз) и Ножан-ле-Руа (современный Ножан-ан-Бассиньи). В конце 1420-х годов всеми тремя пунктами командовал йоркширский рыцарь сэр Томас Гаргрейв, ветеран Азенкура и Вернёя. В течение нескольких лет позиции англичан в этом регионе оспаривали компании Ла Ира и его протеже. Но к 1425 г. большинство партизан Дофина было вытеснено из Шампани. Долина реки Мёз оставалась единственным районом к северу от Сены, где еще сохранялись важные дофинистские гарнизоны. В августе 1428 г. англо-бургундская армия под командованием Жана де Люксембурга вторглась в эту долину и разгромила все гарнизоны, кроме Вокулера, который остался единственным оплотом дофинистов в этом регионе. В крепости под командованием лотарингского дворянина Роберта де Бодрикура, друга и советника Рене Анжуйского и верного сторонника Дофина, имевшего хорошие связи при его дворе, находился многочисленный гарнизон, противостоявший наступающим англо-бургундцам. Вокулер и Роберт де Бодрикур стали объектами постоянной партизанской войны, которую вел Антуан де Вержи, губернатор Шампани и капитан Лангра при Генрихе VI[346].