Утром следующего дня, 15 августа, Ла Ир провел конную разведку, чтобы осмотреть англо-бургундскую линию. Англичане всю ночь трудились над завершением своих полевых работ. Перед их позициями была вырыта линия траншей. Ла Ир осмотрел местность и быстро принял решение отказаться от атаки. По его мнению, позиция противника слишком сильна, а численное превосходство французов недостаточно велико. Тактика французов должна была заключаться в том, чтобы выманить англо-бургундцев из-за их полевых укреплений и побудить их к атаке. Жанна д'Арк не знала, как поступить, выступая то за оборонительную тактику, предложенную профессиональными капитанами, то за полномасштабный штурмом вражеских линий. Французские войска продвинулись от Монтепилуа на расстояние двух выстрелов из лука до англо-бургундской линии. Там они остановились и попытались выманить врага из-за его оборонительных сооружений. Но герцог Бедфорд не поддался искушению. Его люди весь день простояли под палящим зноем среди туч пыли, вздымаемых лошадьми. Между линиями завязались ожесточенные стычки и перестрелки из луков, в результате которых погибло несколько сотен человек. Некоторые отряды пикардийцев ненадолго вырвались из-за своих укреплений и захватили несколько французских кулеврин. Сам Карл VII вместе с Ла Тремуем и графом Клермонским проскакал перед английскими линиями, издеваясь над противником. Ла Тремуй восседал на прекрасной, богато убранной лошади, которая неожиданно взбрыкнула и сбросила его на землю перед рядами противника, где из-за тяжелых доспехов он не смог сам подняться. Жоржа пришлось спасать, иначе он попал бы в плен[423].

Ни одна из сторон не хотела рисковать первой начиная полномасштабное сражение. В сумерках французский король отступил в Крепи-ан-Валуа. На следующее утро он и его советники в Крепи узнали, что англичане и их бургундские союзники оставили свои позиции и отступили к Парижу. Попыток преследования не последовало. С тактической точки зрения противостояние закончилось безрезультатно. Но в стратегическом плане англичане потерпели серьезное поражение. Бедфорд успешно блокировал наступление французского короля на Париж, но в результате его отступления северная часть Иль-де-Франс, долина Уазы и Бовези оказались беззащитными. Ни в одном из городов не было профессиональных гарнизонов, за исключением Клермон-ан-Бовези, островной крепости Крей и большого укрепленного моста Пон-Сент-Максанс (Карта III). Французские капитаны поспешили воспользоваться своим преимуществом. Король уже направил герольдов в крупные города, обнесенные стенами, с призывом к покорности. Сопротивление повсеместно прекратилось. В кафедральном городе Бове, важном перекрестке дорог, лежащем на пути из Парижа в Амьен, горожане покорились, как только увидели королевские геральдические лилии на табарде[424] герольда. В Компьене, главном городе долины Уазы, жители некоторое время колебались, но сдались, как только регент отступил к Парижу. Они отправили делегацию к королю в Крепи с ключами от города. Сторонники ланкастерского правительства покидали свои дома и уезжали. Даже Санлис, традиционно самый пробургундский город региона, сдался графу Вандомскому и маршалу Буссаку на следующий день после отступления Бедфорда. Жители города впечатлены тем, что Карл VII очень быстро завоевал огромную территорию, а регент не решился вступить с ним в бой[425].

18 августа Карл VII официально вступил в Компьень и в течение следующих десяти дней держал там свой штаб. За это время его офицеры овладели большей частью окрестностей, включая крепости на Уазе — Крей и Пон-Сен-Максанс. Их жители и гарнизоны, как позже жаловался Бедфорд, "сдавались, не сопротивляясь и не ожидая подкрепления". Современники были потрясены скоростью англо-бургундского краха. По словам пикардийского хрониста, пережившего эти события, Жанне д'Арк достаточно было призвать город к капитуляции, чтобы он открыл свои ворота. Ее "чудеса убедили их в том, что это был Божий замысел". Если бы Карл VII решил вторгнуться в долину Соммы, то, по мнению хрониста, он мог бы занять Сен-Кантен, Корби, Абвиль и Амьен. Некоторые полагали, что он мог бы вернуть себе всю ланкастерскую Францию[426].

Потеря крепостей на Уазе, через которые проходили основные сухопутные и речные коммуникации между Парижем и Пикардией, стала тяжелым ударом для ланкастерского правительства. В конце августа последовала сдача города Леньи, гарнизон которого был выведен для укрепления позиций на других фронтах. Как только солдаты ушли, жители Леньи направили к Карлу VII делегацию с изъявлением своей покорности. Это был еще более серьезный удар, так как Леньи был сильным городом с крепостной стеной и важным укрепленным мостом через Марну. Его падение открывало подступы к Парижу со стороны долины Марны, и только Мо оставался единственной крупной крепостью с гарнизоном в этой долине, все еще находившейся под английским контролем. В руках партизан Карла VII вновь завоеванные города стали базой для захвата большого количества изолированных и необороняемых замков, из которых они контролировали передвижение по дорогам и рекам. Они перекрыли доступ к столице, создав угрозу возврата к осадному положению, делавшему жизнь ее жителей столь бедственной до 1422 года. Паника охватила дворцы, улицы и предместья города. Парламент приостановил свои заседания. Некоторые городские ворота были замурованы. Пригороды были опустошены, а их жители переведены за городские стены. Религиозная экзальтация в городе приобрела ту степень накала, которая всегда сопутствует опасности. Были организованы специальные мессы. Из Сент-Шапель выносили фрагменты Истинного Креста, чтобы показать их народу. Большие процессии проходили по улицам, чтобы умиротворить Бога битв[427].

По мере углубления кризиса появлялись тревожные признаки того, что он распространится и на Нормандию, где в результате вывода войск для обороны Парижа численность гарнизонов оказалась на опасно низком уровне. В Мэне и герцогстве Алансонском местные партизаны, воспользовавшись ситуацией, заняли ряд мощных крепостей, в том числе старые замки герцогов Алансонских Бонмулен на реке Итон и Сен-Сенери на реке Сарта, которые в последующие годы принесли немало проблем англичанам (Карта IV). В юго-восточной Нормандии Артур де Ришмон, раздосадованный тем, что его не включили в состав королевской армии, в начале августа неожиданно ворвался в долину реки Эвр во главе своей бретонской компании. Была захвачена крепость XII века Конш-ан-Уш, руины которой до сих пор возвышаются над дорогой из Руана в Верней. Эврё, главный город региона и оплот обороны юго-восточной границы, заключил соглашение о капитуляции на условиях.

На северном направлении английские гарнизоны после пяти лет относительного мира были сокращены по численности и ослаблены еще до осады Орлеана. Этот регион был богат старинными и не сильно укрепленными сеньориальными замками. С повторной оккупацией французами Бовези и долины Уазы пробудились партизанские настроения, дремавшие в течение многих лет. Старые союзники Ла Ира и Жака д'Аркура вновь появились с новыми компаниями в долинах рек Бресль и Варенн (Карта II). Главным действующим лицом здесь стал Андре де Рамбюр, глава одного из крупнейших дворянских родов Пикардии. В августе 1429 г. компания Рамбюра под руководством местного священника захватила старый замок семьи д'Аркур в Омале на реке Бресль, который теперь принадлежал графу Уорику. Гарнизон Уорика, состоявший всего из шести человек, был быстро перебит. Вскоре к людям Рамбюра присоединились не только другие пикардийцы, но и люди из оккупированных англичанами районов западной Нормандии. Через месяц после взятия Омаля Андре де Рамбюр двинулся в нормандский Вексен и захватил старую крепость XII века Этрепаньи, принадлежавшую баронам Греям из Хитона. Как и в других местах, ее, по-видимому, сдал набранный из местных жителей гарнизон. Итальянская компания, находившаяся на французской службе, заняла и укрепила здания приорства в Бланжи, расположенного на небольшом расстоянии от Омаля. Вместе захватчики совершали опустошительные рейды по всему региону к северу от Сены, доходя до ворот Руана и загоняя в города толпы беженцев[428].