Днем 10 июля 1429 г. Филипп Добрый прибыл в Париж для срочных переговоров с регентом и его советниками. Филипп застал столицу в состоянии паники. Утром этого дня сдался Труа. На следующий день епископ Шалонский, чей город контролировал мост через Марну к югу от Реймса, встретил Дофина на дороге с ключами от своего города. В течение следующих нескольких дней, пока в Париже проходили заседания Совета, поддержка англо-бургундского дела рухнула на большей части территории Шампани. 14 июля Дофин и Жанна д'Арк были приняты в Шалоне восторженными толпами горожан. Герцог Бедфорд предупредил Совет в Вестминстере, что Реймс, вероятно, скоро падет, а за ним последует и Париж. Многие тысячи парижан, возглавляемые советниками Парламента и канониками главных церквей, присоединились к религиозным процессиям, проходящим по улицам, — привычным симптомам разгорающегося кризиса[410].

Герцог Бедфорд нуждался в двух вещах от Филиппа Доброго: в щедрой военной помощи и в политической поддержке, чтобы укрепить свои позиции в Париже. Результат подтвердил все опасения Ла Тремуя, что поход на Реймс приведет к тому, что бургундцы укрепят свои отношения англичанами. Филипп и Бедфорд торжественно возобновили свой союз. Они договорились, что каждый из них будет использовать все свои ресурсы для преодоления сложившегося кризиса. В письме Совету в Англии Бедфорд сообщал, что в этой сложной ситуации Филипп проявил себя как "истинный родственник, друг и вассал" короля. Филипп взял с собой в Париж 400 или 500 человек, чтобы помочь защитить город от нападения. Его офицеры уже набирали новую армию по всей территории страны. Регент обещал субсидию в размере 40.000 ливров на их жалованье, половину из которых он выдал наличными, а остальную часть обеспечил залогом драгоценностей, принадлежащих ему и его жене. Через несколько дней ожидалось прибытие из Англии Бофорта и Рэдклиффа с еще 1.800 человек. На самом деле первые транспортные суда отплыли из Сандвича 13 июля. Английский Совет обещал прислать еще людей, как только их удастся нанять и оплатить. Тем временем Бедфорд планировал совершить турне по Нормандии, чтобы вывести из гарнизонов как можно больше войск. К концу месяца из этих источников было собрано еще 1.750 человек. Расходы на все это легли на английскую казну и на казну Нормандии. К этому времени Бедфорд потерял всякую надежду на защиту договорных провинций за счет собственных ресурсов[411].

Филипп Добрый уже много лет не обращал внимания на Париж, но глава Бургундского дома по-прежнему оставался важным символом партийной верности среди столичных гильдий. Бедфорд и герцог Бургундский вместе участвовали во дворце на острове Сите в драматической инсценировки убийства Иоанна Бесстрашного, в конце которой собравшимся зрителям, всем видным горожанам, было предложено принести коллективную клятву верности, подняв руки в знак согласия, как на политическом митинге XX века. Купеческий прево и все четыре городских эшевена были заменены надежными бургиньонами, а капитаном города был назначен Вилье де Л'Иль-Адам, еще один непоколебимый бургиньон. Многое из этого было пустой показухой, поскольку на самом деле ни Бедфорд, ни Филипп не были уверены в завтрашнем дне. Когда Филипп покидал город, он прихватил с собой свою сестру герцогиню Бедфорд, "ввиду больших опасностей, которые, по всей видимости, угрожают Иль-де-Франс". Завершая свой доклад коллегам в Англии, Бедфорд укорял их за то, что они противились его прежним призывам к молодому Генриху VI приехать во Францию, и просил их еще раз подумать. Внезапное возрождение дела Дофина продемонстрировало ценность видимого символа лояльности в мире, где торжественное театрализованное представление имело огромное значение. Если бы король находился во Франции, заметил Бедфорд, ситуация вряд ли вышла бы из-под контроля[412].

Примерно 11 июля 1429 г. Вилье де Л'Иль-Адам прибыл в Реймс вместе с пикардийским дворянином Филиппом де Савезом и отрядом солдат. Их задача состояла в том, чтобы подавить любые попытки горожан перейти на сторону Дофина и убедить их держаться до прибытия более значительных сил. То, что они обнаружили в городе, не могло их успокоить. Как и в Труа, между городскими властями и горожанами существовал раскол. Советники заявили о своем намерении защищать город и предприняли энергичные шаги по его подготовке к обороне. Были усилены дозоры, отремонтированы стены, башни и ворота, на улицах натянуты цепи, приняты меры против чужаков и известных партизан Дофина. После сдачи Труа эти меры были усилены, и жителям окрестных деревень было приказано явиться в город, захватив с собой все съестные припасы.

Горожане сопротивлялись. Они боялись Жанны и были склонны идти по пути наименьшего сопротивления. Войдя в Шампань, Дофин направил в Реймс своих герольдов с призывом к жителям покориться ему. Он напомнил им о своих победах на Луаре, преувеличил потери англичан и намекал на тяжелые последствия в случае отказа. Когда все это было проигнорировано, было отправлено другое, более настойчивое послание. Требования Дофина поддержали советники из Труа. "Карл, —  писали они, — государь великого благоразумия, мудрости и мужества, который был чрезвычайно милостив и щедр по отношению к ним". Жители Реймса должны были подчиниться ему так же, как и они. Бургундский партизан Жан де Шатийон, писавший из своего замка Шатийон-сюр-Марн, обратился к городу с другой версией событий. По его словам, Труа был сдан вероломным епископом против воли жителей. Армия Дофина никогда не смогла бы взять город силой. Что касается Жанны, то он говорил с оруженосцем из гарнизона, который видел ее и сообщил, что она "самое простое существо, которое он когда-либо видел", в ней не больше разума, чем в любой глупой дуре[413].

Капитан Реймса Гийом де Шатийон находился в 40-а милях от него в Шато-Тьерри, важной крепости, за которую он также отвечал. Оттуда он вступил в ожесточенное противостояние с горожанами и отказался отвечать за оборону города, если ему не разрешат привлечь 300–400 профессиональных солдат — необходимый, по его мнению, минимум. Горожане, издавна враждебно относившиеся к профессиональным гарнизонам, не разрешили ему взять с собой более 50-и человек. Они также не позволили ему занять Марсовы ворота, римскую триумфальную арку, превращенную в крепость, что, по мнению Гийома, было необходимо для его личной безопасности. Он боялся оказаться в ловушке в городе в случае восстания в пользу Карла.

Утром 16 июля, когда французская армия приближалась к Шалону, Филипп де Савез и Гийом де Шатийон вместе явились на собрание горожан. Они спросили горожан, готовы ли они противостоять армии Дофина. В ответ они получили вопрос. Если они окажут сопротивление, сможет ли ланкастерское правительство оказать им помощь? Савез ответил, что в данный момент нет, но если город продержится шесть недель, то его выручит большая англо-бургундская армия, которая в данный момент формируется в Париже. В Реймсе было немало людей, которые хотели сохранить верность бургундцам. Но большинство считало, что ответ Савеза недостаточно обнадеживающий. Англичане тяжело расплачивались за свою неспособность вывести армию на поле боя после Пате. Савез и Шатийон решили, что больше ничего нельзя сделать. Когда они уезжали, Реймс отправил делегацию, чтобы встретить Дофина с изъявлением покорности. Делегаты сообщили, что нашли его "добрым, милостивым, сострадательным, милосердным с серьезным пониманием ситуации". Им были предоставлены практически те же условия, что и Труа. Канцлер Рено де Шартр вступил в город в качестве архиепископа, впервые за более чем десять лет. Вечером Карл и Жанна совершили торжественный въезд в город, за которым наблюдала ликующая толпа горожан[414].