В августе 1426 г. Жан де Малеструа прибыл ко двору Дофина в Меэн-сюр-Йевр, чтобы рассказать о своей миссии. Дофин был воодушевлен. Герцог Савойский, представители которого присоединились к Малеструа в Меэне несколькими неделями позже, тоже был воодушевлен. Карл созвал Генеральные Штаты Лангедойля, главным делом которых было рассмотрение плана. Судя по докладу делегатов от города Тура, присутствующие с энтузиазмом поддержали его. Они считали, что примирение с Филиппом Добрым — единственный выход из налогового истощения и грабежей со стороны неоплачиваемых солдат. Карл назначил Жана де Малеструа своим послом и отрядил четырех человек, включая советника и Беррийского Герольда, для сопровождения его миссии[264].
В то время как Жан де Малеструа направлялся ко двору герцога Савойского в Женеве, коннетабль и граф Клермонский встречались с маршалом Бургундии Жаном де Тулонжоном и его коллегами-комиссарами в Бурбон-Ланси, а затем в Мулене, столице герцогов Бурбонских. Это была последняя из очередной серии конференций, созванных для пересмотра и продления региональных перемирий между Дофином и герцогом Бургундским. Но по ее окончании граф Клермонский и Ришмон обратились к своим бургундским коллегам с "протестом", который должен был быть передан лично Филиппу. Ришмон, по их словам, принял должность коннетабля Франции с согласия Филиппа при том понимании, что если ему удастся изгнать людей, виновных в убийстве его отца, то герцог заключит мир с Дофином. Он, Ришмон, сдержал свое слово и в настоящее время все советники и подданные Карла желали примирения между двумя ветвями династии Валуа. Не хватало только согласия Филиппа. Когда Жан де Малеструа добрался до Женевы, эти аргументы были поддержаны герцогом Савойским, который добавил своих представителей к растущему дипломатическому поезду, следовавшему за канцлером Бретани[265].
Одна из опасностей средневековой дипломатии заключалась в том, что события, как правило, развивались быстрее передвижения послов, особенно если речь шла о епископах или других крупных сеньорах, статус которых предполагал наличие большой свиты и неспешный темп передвижения. Жан де Малеструа достиг Фландрии только в конце января 1427 года. К этому времени военное давление на Иоанна V усилилось. Графа Солсбери на посту командующего западным сектором пограничья сменил граф Уорик. Уорик был искусным политиком, в течение пяти лет являвшимся правой рукой Генриха V. Он был, пожалуй, единственным соратником Бедфорда, который не уступал ему ни в интеллекте, ни в политических способностях. В июне истек срок перемирия в Бретани, о котором Иоанн V договорился в марте 1426 года. Английские набеги на Бретань, совершаемые из Сен-Жам-де-Беврон и крепостей в Мэне, возобновились с обычными разрушительными последствиями. С наступлением зимы на бретонской границе назревала гуманитарная катастрофа. Обнесенные стенами города, такие как Витре, были переполнены беженцами. У главного городского госпиталя уже не было ни средств для обеспечения своей деятельности, ни еды для толп нищих и раненых у его дверей. Большую часть приграничной территории к востоку от Ренна пришлось освободить от охраны замка, поскольку все пригодные для жизни мужчины погибли, попали в плен к англичанам или бежали в более безопасные районы. Офицеры герцога, находившиеся в этом районе, докладывали, что на памяти человечества никто никогда не сталкивался с подобной ситуацией. Это было началом нового, мрачного периода в истории бретонского пограничья, когда оно разделило разруху и запустение, ставшие общей судьбой других пограничных районов Франции. В последующие годы северный сектор пограничья потерял от половины до трех четвертей своего населения[266].
В отчаянии герцог Бретонский решил попытаться заключить еще одно перемирие с англичанами. Он объединил свои усилия с Иоландой Анжуйской, которая была обеспокоена сложившейся ситуацией не меньше его. Если Бретань попадет в руки англичан, то, несомненно, следующими будут владения Анжуйского дома. Иоанн V и Иоланда выработали совместный подход к англичанам. В их планах было нечто похожее на соглашение, которое они заключили с Генрихом V в конце 1417 г. после ряда поражений. Они планировали просить о региональном перемирии. Согласно этому предложению, огромная территория западной Франции, включающая герцогства Бретань и Анжу, оставшуюся часть графства Мэн и всю Турень, должна была стать фактически нейтральной. Эта идея была поддержана герцогом Савойским и провинциальными Штатами Анжу и Турени. То, что о подобной идее задумывалась главная сторонница Дофина в Совете и мать его супруги, свидетельствовало о плачевном состоянии Буржского королевства. В конце концов, они зря потеряли время, поскольку граф Уорик ясно дал понять, что перемирия для него не достаточно. Он хотел полного подчинения Бретани. В декабре 1426 г. граф призвал Иоанна V вернуться к союзу с Англией и возобновить оммаж Генриху VI. В ответ герцог решил потянуть время. Он пообещал дать ответ в свое время и отправить одно посольство в Париж, а другое — в Вестминстер. Тем временем Иоанн V усилил давление на герцога Бургундского, чтобы тот пришел ему на помощь. По его словам, ущерб, нанесенный восточному пограничью Бретани, был больше, чем он мог вынести и если Филипп не возьмет на себя обязательство в ближайшее время присоединиться к союзу с Дофином и не предпримет активных действий по его поддержке, ему придется заключить с англичанами наилучшую сделку[267].
Только в начале марта 1427 г. разбухший дипломатический кортеж Жана де Малеструа был наконец принят герцогом Бургундским в Дордрехте (Голландия). Филиппа не впечатлило ни количество послов, ни интенсивность шумихи. Кроме предполагаемого английского заговора, он уже слышал все их аргументы. Его советники быстро разобрались в фальшивках Бенуа. Их автор был арестован и брошен в тюрьму. О содержательном ответе Филиппа на предложения послов ничего не известно, но очевидно, что он не был положительным. Он отказался следовать за герцогом Бретонским в лагерь Дофина и не принял на себя никаких обязательств. Что касается несчастного Бенуа, то он был доставлен во Фландрию в обозе Филиппа и заключен в камеру герцогского замка в Лилле. Там он во всем признался, раскрыв всю глубину двуличия Ришмона. Провал миссии Жана де Малеструа стал решающим моментом. Герцогу Бретонскому не оставалось ничего другого, как заключить мир с англичанами на самых выгодных для себя условиях. Министры Дофина, в свою очередь, были разочарованы ответом Филиппа и потеряли интерес к переговорам с ним. В марте в Женеве должна была открыться очередная мирная конференция, организованная герцогом Савойским, но министры Карла даже не потрудились направить туда свою делегацию[268].
В новом году граф Уорик собрал самую большую полевую армию, которую англичане еще не отправляли в Бретань: 600 латников и 1.800 лучников. В центре внимания обеих сторон находилась большая пограничная крепость Понторсон, расположенная к югу от Мон-Сен-Мишель. За год до этого Ришмон частично разрушил ее стены, но потом раздумал и поставил на развалинах смешанный отряд из бретонцев, французов и шотландцев под командованием одного из своих бретонских лейтенантов Жана де Ростренена. Тот провел ремонт укреплений и превратил это место в базу для набегов на Нижнюю Нормандию и Мэн. Но все это предприятие было сопряжено с неудачами. Во время рейда против английского гарнизона Авранша Жан де Ростренен вместе со значительной частью своего отряда был захвачен в плен. Гарнизон всерьез задумался об оставлении крепости англичанам. Но Ришмон убедил их остаться и пообещал привести с Луары свежие войска для подкрепления. Бертран де Динан, сеньор де Шатобриан, сменивший Ростренена на посту капитана Понторсона, призвал добровольцев удерживать город до прибытия Ришмона. Добровольцами стал почти весь гарнизон, кроме шотландцев, которые посчитали, что оборона города бесперспективна, и ушли. Их опасения оказались вполне оправданными.
