Рабочие заседания конференции с английской стороны вел комитет в составе Саффолка, Кемпа и казначея Садли. Французы, в свою очередь, назначили архиепископа Реймсского, графа Вандомского и сеньора де Пресиньи в качестве своего комитета по переговорам. Эти шесть человек заседали в доминиканском монастыре Блэкфрайерс, где обычно проходили заседания Совета, в течение трех дней, 19–21 июля 1445 года. Их дискуссии были почти полностью посвящены территориальному вопросу. Саффолк попытался вырваться из запутанной системы разрозненных уступок, затянувшей предыдущие дипломатические конференции. Он хотел, чтобы обе стороны сразу перешли к наилучшему предложению. Французы повторили предложение о уступке Гаскони, Перигора и Керси, сделанное ими в Туре, — но все они должны были быть фьефами короля Франции. В конце концов, их убедили добавить Лимузен, а затем и Сентонж. Таким образом, герцогство Аквитанское было бы восстановлено в том виде, в котором оно существовало в 1360-х годах, в самый пик правления Эдуарда III, за важным исключением Пуату. По их словам, это было столько, сколько позволяли им уступить их инструкции. Со своей стороны, англичане настаивали на сохранении Нормандии и не были готовы отступить от своей позиции, согласно которой их французские владения должны находиться под полным суверенитетом, без оммажа. К концу 21 июля стало ясно, что соглашение по территориям достигнуто, а по суверенитету — нет.

Тогда Бертран де Пресиньи предложил, чтобы нерешенные вопросы были решены двумя королями лично при встрече на высшем уровне. Англичане обдумали это предложение. Министры Генриха VI  отнеслись к нему с недоверием. Нетрудно предположить, какие именно. При личной встрече двух королей Генрих VI  мог слишком многое выдать своему, более опытному и умному дяде. "Великие государи никогда не должны встречаться лично, если они хотят остаться друзьями", — писал Филипп де Коммин. 30 июля Генрих VI принял французских послов в зале дворца епископа Лондонского в Фулхэме, чтобы объяснить задержку с ответом. От имени короля выступил канцлер Стаффорд. По его словам, король был очень рад перспективе личной встречи с Карлом VII. Но это был серьезный шаг, который требует тщательного обдумывания и дальнейших размышлений, а ответ они получат в свое время[871].

Генрих VI слишком явно дал понять, что отчаянно стремится к заключению постоянного мира и рассчитывает на добрую волю короля Франции. Французские послы не могли этого не заметить. За нескромными любезностями дипломатов скрывались реалии силовой политики. Первый год перемирия прошел, пока французский король вел кампанию в Лотарингии. Оставалось не более семи месяцев до его окончания и англичане остро нуждались в продлении. Но французы не хотели ослаблять давление на них без существенных уступок. Бертран де Пресиньи заявил королю в Фулхэме, что они согласятся на продление перемирия только в том случае, если Генрих VI примет их предложение о встрече на высшем уровне. Он также поднял щекотливый вопрос о Мэне. Если англичане хотели сохранить расположение Карла VII, они должны были уступить его независимо от результатов мирного процесса. В итоге английский король уступил по обоим пунктам. Именно Генрих VI настоял на том, чтобы лично присутствовать на встрече в верхах. Как позже заявил канцлер Стаффорд в Парламенте в его присутствии, согласиться на это его побудил Всемогущий Бог, "без того, чтобы кто-либо из лордов или других ваших подданных этого королевства каким-либо образом побуждал или заставлял вас это делать". Именно Генрих VI настоял на сдаче Мэна. Впоследствии Саффолк утверждал, что все было сделано по личному указанию короля. Согласно более поздней французской версии, в которой нет оснований сомневаться, Адам Молейнс дал Бертрану де Пресиньи устное обязательство, что король сдаст Мэн офицерам Карла VII и Карла Анжуйского к 1 октября 1445 года.

11 августа Молейнсу было поручено договориться с французскими послами о продлении перемирия. Стороны договорились, что оба короля встретятся в Нормандии летом 1446 года. Молейнс просил продлить перемирие как минимум на год, до 1 апреля 1447 г., чтобы оставить время для подготовки к войне в случае провала встречи на высшем уровне. Но получил всего семь месяцев, до 1 ноября 1446 года. Это был тот срок, на который французские послы были уполномочены согласиться. На большее, по их словам, можно было рассчитывать если один из советников Генриха VI будет сопровождать их обратно во Францию, чтобы обратиться к самому Карлу VII. 13 августа так и порешили. Молейнсу было поручено самому сопровождать послов во Францию. Его первой задачей было проследить за тем, чтобы Мэн был сдан в установленный срок. Предоставив французскому королю то, что он хотел, он должен был затем добиться более длительного перемирия[872].

В июле 1445 г., когда Великое посольство находилось в Англии, при дворе Карла VII произошел очередной дворцовый переворот, хотя на этот раз его инициатором был сам король. Десятилетнее пребывание Карла Анжуйского у власти вызвало зависть и вражду, которые были характерны для замкнутого мира королевских дворов. Честолюбивый и ловкий Пьер де Брезе убедил короля в том, что его главный камергер замышляет очередную Прагерию вместе с коннетаблем и графом де Сен-Поль. Вероятно, это утверждение не соответствовало действительности. Однако оно убедило короля изгнать всех троих от двора вместе со многими их союзниками в Совете. Главным министром короля стал Пьер де Брезе, но анжуйское влияние не было полностью ликвидировано, так как Пьер де Брезе сам был ставленником Анжуйского дома. Так же как и Бертран де Пресиньи, один из послов в Англии, влияние которого на короля уступало только влиянию самого Брезе. Новые люди у власти были так же привержены Турскому перемирию и возвращению Мэна, как и их предшественники. Но у преемников Карла Анжуйского было меньше личных причин идти на поводу у Генриха VI и его министров. Это осложнило их отношения, которые подверглись серьезному испытанию в связи с надвигающимся кризисом из-за Мэна[873].

В конце августа 1445 г. Адам Молейнс отправился во Францию, но сдать Мэн ему не удалось. Неясно, почему, но наиболее вероятное объяснение — сопротивление этому решению в Нормандии. Герцог Йорк и Большой Совет, не предупрежденные о готовящемся событии, не могли приветствовать столь внезапный поворот в давно проводимой английской политике. Отказ от Мэна также мог вызвать противодействие в Англии, когда об этом станет известно. Во время пребывания Великого посольства в Англии был объявлен созыв Парламента, который должен был собраться в Вестминстере 20 октября. Министры Генриха VI решили, что будет разумно получить мнение парламентариев по поводу мирных предложений и судьбы Мэна. Герцог Йорк, который не присутствовал на предыдущих заседаниях Парламента, был отозван в Англию для участия в слушаниях.

В октябре Молейнс прибыл с пустыми руками к французскому двору в Монтиль, принося извинения за задержку со сдачей Мэна. Он объяснил, что в этом нет вины его господина. Генрих VI не был полностью свободным в решении этого вопроса. Необходимо было посоветоваться с Парламентом. Карл VII, правда, не понимал отношений между короной и Парламентом в Англии, которые не имели аналогов во Франции и в ответ отказался обсуждать вопрос о продлении перемирия. Вместо этого он отправил в Англию Гийома Кузино в сопровождении одного из своих офицеров Жана Гавара, чтобы тот провел переговоры непосредственно с Генрихом VI и его советниками, а также с Парламентом, если решение зависело от него. Кузино было поручено настаивать на том, что так или иначе Мэн должен быть сдан. В то же время французский король обратился с письмом к Маргарите Анжуйской, призывая ее использовать все свое влияние на мужа, чтобы добиться уступки графства[874].