Делегаты, вызванные в Бурж, собрались в городе в феврале 1440 г. на отложенное заседание Генеральных Штатов. Но собрание так и не открылось, так как зимой началось восстание крупных феодалов, известное как Прагерия, получившее свое название от столицы Богемии Праги, незадолго до этого охваченной гуситским движением. Главной целью восстания было низложение анжуйских министров короля. И вновь во главе восстания стоял герцог Бурбонский. Непосредственным поводом к восстанию послужил ордонанс против компаний живодеров, который обсуждался Генеральными Штатами и был провозглашен Советом 2 ноября 1439 года. Эта амбициозная мера была направлена непосредственно против знатных покровителей вольных компаний, и в первую очередь против герцога Бурбонского, который был самым крупным из них. Правительство хотело положить конец разбойничьим действиям вольных компаний, путем перевода их на постоянную королевскую службу с обещанием выплаты регулярного жалованья. Ордонанс делал набор войск королевской монополией, предоставляя право назначения капитанов только королю. Дворянам разрешалось нанимать гарнизоны для защиты своих замков, но эти отряды больше не должны были действовать за их стенами. В то же время ордонанс стремился сделать введение налогов монополией короля, запрещая дворянам вмешиваться в сбор королевских налогов или вводить собственные налоги в своих владениях.

Герцог Бурбонский присутствовал на заседании королевского Совета, утвердившего ордонанс, но уже создавал другую коалицию, чтобы противостоять министрам, разработавшим его. К нему присоединились герцог Алансонский, маршал Лафайет и Жак де Шабанн, давние союзники герцога Бурбонского. Их поддержал и двоюродный брат герцога, граф Вандомский. Жана де Дюнуа склонили на их сторону предположения о том, что министры Карла VII препятствуют освобождению его единокровно брата, Карла Орлеанского. Жорж де Ла Тремуй, старый враг Анжуйского дома, все еще обиженный за переворот, в результате которого он был смещен в 1433 г., прислал тайное послание с выражением поддержки. Герцог Бретонский не принимал активного участия в восстании, но, несомненно, сочувствовал ему. Что касается Филиппа Доброго, то его позиция была неясной, как он, несомненно, и хотел. Он, безусловно, поддерживал связь с заговорщиками в тот период, когда герцог Бурбонский создавал свою коалицию, и, вероятно, выразил им свое сочувствие так же, как и герцог Бретонский[774].

Первой затеей герцога Бурбонского было похищение короля и убийство его советников во время их пребывания в Анжере в ноябре 1439 года. Но этот грубый план оказался неосуществимым, так как охрана короля была слишком хорошей. Более удачный план был разработан в феврале 1440 г., когда герцог Бурбонский встретился со своими союзниками в замке Блуа — штаб-квартире Орлеанского дома. Они предложили взять пример с Иоанна Бесстрашного и собирались оказать давление на короля с помощью военной силы, обращений к городам и обещаний снизить налоги. Военная сила должна была быть набрана из компаний живодеров, которые после поражения при Авранше расположились под Анжером. Все эти приготовления трудно было скрыть от правительства. Собрание в Блуа было прервано прибытием коннетабля Ришмона, Потона де Сентрая и Рауля де Гокура, посланных королем для переговоров, которые ни к чему не привели. Герцог Бурбонский разразился в адрес прибывших потоком оскорблений, а Дюнуа пригрозил коннетаблю арестом[775].

Не смотря на утечку информации о своих планах, мятежники вскоре сумели привлечь к своему делу Дофина Людовика. Будущему Людовику XI было тогда всего шестнадцать лет. Принц был совсем не похож на своего отца и никогда не ладил с этим угрюмым и замкнутым человеком. Ему надоела опека над собой слуг Карла VII. Особенно же его возмущало то, что Дофине, традиционный удел наследника престола, по-прежнему находился в руках короля, а сам он не получал от него никаких доходов. В 1440 г. молодой Дофин проходил политическую стажировку в качестве лейтенанта своего отца в Лангедоке, но затем был направлен в Пуату для исполнения ордонанса о борьбе с живодерами. Там из егеря Людовик превратился в браконьера. В конце февраля он встретился в Ниоре с герцогом Алансонским, который нарисовал ему перспективу по отстранению его отца от власти. Карл VII должен был быть признан неспособным к управлению страной, а Дофин назначен регентом вместо него. Людовик легко поддался соблазну и отстранил от должности графа де Ла Марш, воспитателя, которого король назначил руководить его действиями, и еще нескольких членов своего двора, которых считал шпионами отца, и присоединился к заговорщикам. Его участие стало значительным подспорьем в их деле. От имени Людовика были составлены письма с просьбой о поддержке. Предполагалось, что принц сумеет привлечь на свою сторону не только капитанов армии, но и жителей многих городов, страдающих от растущего бремени налогов[776].

Боевые действия начались в марте 1440 года. Повстанцы успешно привлекли под свои знамена большинство компаний живодеров и сосредоточили свои силы в двух центрах. Герцог Бурбонский разместил свою штаб-квартиру в городе-крепости Лош в Турени. В его распоряжении находились отряды братьев Шабанн, двух бастардов Бурбонских и нескольких младших капитанов. Дофин находился в Ниоре вместе с герцогом Алансонским и его войсками, а также с отрядами рутьеров старого союзника Ла Тремуя Жана де ла Рош.

Узнав об этих событиях, Карл VII направлялся на заседание Генеральных Штатов в Бурж. Его сопровождали Прежен де Коэтиви, адмирал Франции, и Пьер де Брезе, близкий соратник Карла Анжуйского. Войск с ними было очень мало, только личные телохранители короля и свиты его приближенных. Но необходимо было пресечь восстание в зародыше, пока оно не разрослось. Поэтому, отказавшись от своих планов, Карл VII повернул на юг и двинулся на Лош. Часть вольных компаний герцога Бурбонского была встречена на дороге и обращена в бегство. Сам герцог бежал в свои владения в Оверни, оставив Пьера д'Амбуаза удерживать город против короля. Под Лошем к королю присоединился коннетабль со своей многочисленной свитой бретонцев. Оставив часть своей армии для сдерживания мятежников в Лоше, Карл VII и Ришмон вторглись в Пуату, который становился эпицентром восстания.

В Пуатье, где он праздновал Пасху, король получил известие о том, что герцог Алансонский и Дофин в сопровождении Жана де ла Рош движутся к городу и уже заняли замок Сен-Мешан, стоявший над дорогой на Ниор. Другие отряды мятежников заняли город Мелле, принадлежавший Ла Тремую, вероятно, при попустительстве его офицеров. Им удалось захватить и несколько других мест в Пуату. Карл VII, обзаведшийся к этому времени артиллерийским обозом и подкреплениями, собранными в Анжу и Пуату, двинулся на Мелле. Он без труда отвоевал его и двинулся на Сен-Мешан. Герцог Алансонский, Жан де ла Рош и Дофин выскользнули из города до появления армии короля, оставив своих людей держаться, сколько смогут. После десятидневной бомбардировки Сен-Мешан сдался на милость короля. Но милосердие Карла VII оказалось избирательным. Людей из отрядов герцога Алансонского в течение многих лет служившие в королевских гарнизонах на границах Мэна, пощадили, взяв с них клятву никогда больше не поднимать оружие против короля. Но людей Жана де ла Роша сочли живодерами, а их капитанов обезглавили. Три предводителя восстания укрылись в городе Ниор, принадлежавшем герцогу Алансонскому. Но они не слишком надеялись там удержаться и вскоре бежали к герцогу Бурбонскому в Овернь[777].

Отголоски этих событий дошли до Совета Генриха VI в Англии в начале лета 1440 года. Нелегко было понять, как реагировать. Вожди повстанцев были бесперспективными союзниками для англичан. Единственным твердым сторонником мирного процесса среди них был граф Вандомский, да и тот принимал незначительное участие в восстании. Наоборот герцог Бурбонский и маршал Лафайет считали, что нужно вести войну до победного конца. Взгляды Дюнуа были теми же, хотя и были ограничены заботой об интересах единокровного брата в Англии. Англичане мало что могли предложить повстанцам. Единственными английскими войсками, способными быстро выступить им на помощь, были отряды графа Хантингдона, лейтенанта Генриха VI в Гаскони. В апреле, после падения Сен-Мешена, к Хантингдону действительно обратились агенты герцога Алансонского и Жана де ла Рош, но было уже слишком поздно. Граф был заинтересован помочь только в том случае, если мятежники были в состоянии уступить ему территории, а к тому времени уступать им было практически нечего. Но хотя Прагерия и не принесла англичанам военных выгод, это была политическая возможность, вызвавшая большой ажиотаж в Вестминстере. Вновь разгорелись дебаты об освобождении герцога Орлеанского. По мере того как Франция погружалась в анархию, сделка правительства с Карлом Орлеанским казалась все более перспективной. Для окончательного согласования условий Совет 8 мая доставил герцога в Вестминстер. Теперь на пути освобождения герцога стояли только трудности с получением первой части выкупа и гарантиями для остальных платежей[778].