Вечером 27 июля в лагерь герцога Бургундского прибыл герольд Глостера и передал вызов своего господина. Не сумев блокировать гавань, Филипп оказался перед выбором между сражением в поле и унизительным отступлением. Он созвал срочное заседание своего Совета. Филипп, как известно, старался избегать полевых сражений. Его советники были того же мнения, но согласились, что сейчас он не может с отойти с честью. Они с сомнением отнеслись к его нынешней позиции, недалеко от южной стены города. Было решено сразиться с армией Глостера дальше на восток у реки Аа, где земля была более сухой, а риск вылазки из Кале — менее вероятным. Тем временем был разослан призыв ко всей знати его владений срочно прибыть для пополнения рядов опытных воинов в армии. Флоримону де Бриме, которому удалось захватить город Ле-Кротуа и осадить цитадель, было приказано отказаться от этой операции и прибыть к основной армии.
На следующее утро Филипп отправился в лагерь капитанов Гента и заручился их согласием на сражение в поле. Однако когда капитаны отправились сообщить об этом своим людям, они столкнулись с неожиданным сопротивлением. Боевой дух городских контингентов был невысок. Недавно жители Брюгге попытались штурмовать Булонские ворота на западной окраине города и потерпели унизительное поражение. Гентцы с насмешкой наблюдали за бегством брюггцев, но вскоре пришел и их черед. Они строили большую деревянную бастиду на возвышенности между своим лагерем и городской стеной. Бастида была задумана как надежная платформа для артиллерии, расположенная ближе к стенам, чем это удавалось фламандцам до сих пор. Она имела высокую башню, с которой можно было наблюдать за городом и корректировать огонь артиллеристов. Недостроенные укрепления защищали от 300 до 400 человек, которые до сих пор отбивали все попытки англичан их разрушить. Но ранним утром 28 июля была проведена тщательно спланированная ночью атака. Эдмунд Бофорт и его главный лейтенант сэр Роджер Камойс вышли из Булонских ворот, а другая группа из ворот, известных как Милкгейт, в восточной части города. Обе группы сошлись у бастиды. Всадники заняли площадку за бастидой, чтобы не допустить вмешательства фламандцев, а остальные атаковали ее в пешем строю. Стоявшие на страже люди были пьяны и спали, и их легко перебил. Остальные были захвачены врасплох. Около 160 из них были убиты, а большинство взято в плен. Бастида был оставлен в огне. За городских ополченцев редко удавалось получить выкуп, а содержание их в плену было слишком накладным, поэтому по приказу Эдмунда Бофорта их предали смерти за воротами[707].
Позднее в тот же день в лагере гентцев состоялся бурный митинг, на котором капитаны пытались подготовить своих людей к предстоящей битве. Солдаты жаловались, что на них выпала основная тяжесть боев, и они теряют людей с каждым днем, в то время как пикардийские дворяне не сделали ничего примечательного с момента захвата дальних фортов. Блокада Кале провалилась. На них вот-вот должна была обрушиться большая английская армия. Перспектив на победу больше не было. Они считали всю эту затею непродуманной и обвиняли во всем советников герцога, особенно Жана де Кроя, Жана де Бриме и Бодо де Нойеля, которые находились с ним в лагере. Некоторые угрожали немедленно отправиться туда и убить их. Капитаны пытались их успокоить, но большинство было решительно настроено на отказ от осады. Поздно вечером капитаны из Гента явились к герцогу и сообщили, что их люди покидают лагерь этой ночью и уходят за реку Аа в ожидании дальнейших событий. Филипп был потрясен. Он протестовал, говоря что, отступив они его опозорят и умолял их остаться. Но ничего не помогло. Утром 29 июля солдаты из Брюгге, его округа и Ипра проснулись от звука трубы, поданного с вершины Милкгейта английским трубачом, и обнаружили, что люди из Гента ушли. Они тут же решили последовать за ними и вечером бросив снаряжение и припасы беспорядочной толпой ушли по дороге в Гравелин. У герцога осталось всего около 3.000 пикардийцев, а подкрепления, ожидаемые из Бургундии, еще не подошли. После высадки армии Глостера герцог оказался бы в безнадежном меньшинстве. Филиппу ничего не оставалось, как отступить в Гравелин. По его собственному признанию, он уехал "с большей горечью в сердце, чем мог предположить". Хронист Жан де Ваврен, находившийся в составе пикардийского контингента под Кале и Гином, осуждал поведении гентских мятежников, но соглашался с тем, что эта затея была плохо продумана с самого начала. Осада не могла увенчаться успехом без эффективной блокады города с моря и более дисциплинированной армии, чем та, которую могли предоставить фламандские города[708].
Генрих VI и руководители армии все еще находились в Кентербери, когда до него и его советников дошла весть о том, что осада Кале прекращена. Экспедиция больше не имела смысла, но сборы уже проводились, и герцог Глостер был намерен не упустить возможность проявить себя как полководец. Он предложил развить победы Эдмунда Бофорта при Кале и совершить карательный рейд во Фландрию. 30 июля от имени Генриха VI как короля Франции был составлен документ, в котором объявлялось, что Филипп, называемый герцогом Бургундским, из-за мятежа лишается своих французских владений, а графство Фландрия передается герцогу Глостеру. 2 августа Хамфри высадился в Кале, а через несколько дней за ним последовали остальные части его армии[709].
К середине августа в Кале, помимо гарнизона, находилось от 9.000 до 10.000 английских солдат. Бургундцы были не в состоянии противостоять такой силе. Филипп Добрый председательствовал на мрачном заседании своего Совета в Гравелине. Фламандские отряды отказались встать на реке Аа для защиты своего графства, и Филипп распустил их. Было решено поставить пикардийцев в гарнизоны Гравелина, Ардра и других укрепленных мест вдоль границы Фландрии. Бургундские войска, которые только что добрались до Арраса, были направлены для удержания Булони. Тем временем герцог вернулся в Лилль, чтобы собрать новую полевую армию. За первые две недели августа его секретариат разослал дворянам и профессиональным военным северных владений не менее 718 писем, призывая их под свое знамя. Филипп лично написал герцогу Бурбонскому, умоляя его прислать французские войска, которые ранее сам бесцеремонно отверг, когда Ришмон предложил их в июне. В Бургундии герцогский Совет в Дижоне пытался найти новых людей, чтобы добавить их к уже отправленным в Аррас. Филипп планировал сосредоточить эти силы у кафедрального города Теруан в Артуа. Но они вряд ли смогли бы добраться туда менее чем за месяц, а бургундцам потребовалось бы не менее шести недель. У герцога не было столько времени[710].
13 августа, когда гонцы Филиппа еще разъезжали по его владениям со своими письмами, герцог Глостер вышел из ворот Кале во главе своей армии и двинулся по прибрежной дороге в западную Фландрию. Граф Хантингдон стоял у побережья с английским флотом, который офицеры Филиппа оценивали в 200 кораблей. Это была короткая и жестокая кампания на суше и на море, не имевшая никакой стратегической цели, кроме мести, грабежа и разрушений. Армия Глостера не имела ни осадной техники, ни обоза снабжения, а флот не имел на борту кораблей войск, а только вооруженных моряков. Армия обошла стороной Гравелин, Дюнкерк, Берг и другие города с крепкими стенами и большими гарнизонами, а затем повернула вглубь страны. Англичане начали жечь и грабить местность вокруг Ипра. Им удалось захватить только два значительных города — Поперинге и Байель, причем оба штурмом. Судьба этих городов была столь же ужасна, как и судьба любого населенного пункта, захваченного силой. Поперинге лишился церкви и 2.500 домов.
Из замка Лилль Филипп Добрый наблюдал за огненным кольцом, распространявшимся по северному горизонту. Англичане встречали лишь спорадическое сопротивление местных ополченцев и отдельные вылазки из городов с гарнизонами. Филипп предпринял последнюю попытку объединить фламандские города. На следующий день после взятия Поперинге его представитель обратился к генеральной ассамблее Гента с призывом направить войска в Ипр, чтобы защитить "свою землю, свое имущество, свои привилегии, свободы и права, всю свою жизнь, жизнь своих жен и детей, свою честь и репутацию в глазах потомков". Но самое большее, на что гентцев удалось уговорить, — это отправить горстку лучников на северное побережье для защиты от английских десантов с моря. Попытка побудить к сопротивлению жителей Брюгге также не увенчалась успехом.
