В начале августа 1432 г. министрам Карла VII удалось собрать еще один отряд помощи. Он был невелик — всего 800 человек. Люди были собраны с большим трудом из отряда маршала Буссака на севере, людей Орлеанского бастарда в Босе, отрядов кастильского рутьера Родриго де Вильяндрандо и корпуса шотландских лучников. Это предприятие было профинансировано еще одним крупным займом из вместительных сундуков Ла Тремуя. 10 августа, когда гарнизон Ланьи начал переговоры о капитуляции, английские разведчики обнаружили отряд Буссака, подошедший по дороге из Мелёна. Переговоры были приостановлены. Герцог Бедфорд расположил своих людей на противоположной стороне дороги перед ручьем к югу от города. Французы подошли по полю в сильную августовскую жару и выстроили свои силы. Их численность была значительно меньше, и они не собирались сражаться. Но они оттянули Бедфорда от города, а Родриго де Вильяндрандо с небольшим отрядом в восемьдесят человек, стадом скота и обозом с мукой и другими припасами обошел английский фланг и с боем стал пробиваться через ослабленные осадные линии. У одних из ворот завязалось ожесточенное рукопашное сражение. Наконец, Родриго удалось прорваться в город с припасами. Герцог Бедфорд оказался в безвыходном положении. Гарнизон Ланьи был пополнен. Армия маршала Буссака отошла от города в целости и сохранности и, судя по всему, направлялась в Иль-де-Франс. Между армией Буссака и Парижем не было английских войск. Уолтер Хангерфорд и его люди все еще ждали в Уинчелси, когда они смогут пересечь Ла-Манш. С ними были два офицера казначейства с сундуками, в которых находилось 2.500 фунтов стерлингов наличными для выплаты жалованья армии за сентябрь и октябрь. Поскольку его собственная армия находилась на грани развала, Бедфорд решил поставить все на последний штурм. И он почти удался. В какой-то момент на стенах показался штандарт регента. Но новые волны защитников сдерживали англичан до тех пор, пока не прозвучал сигнал к отступлению. Через неделю герцогу сообщили, что маршал Буссак добрался до Митри, расположенного всего в двадцати милях от Парижа. Бедфорд прекратил осаду и бросив артиллерию в поле, поспешил вернуться для обороны столицы. Экспедиционная армия и деньги прибыли слишком поздно, в сентябре[552].

Неудача Бедфорда под Ланьи стала тяжелым ударом по его репутации. Это был последний раз, когда он лично командовал армией. В сорок три года герцог был уже серьезно измотан и здоровье стало его подводить. В ноябре его супруга Анна Бургундская, которой он был очень предан, умерла в парижском Бурбонском Отеле, став жертвой последней эпидемии, охватившей бедствующий город. Моральный дух в столице упал до самого низкого уровня. Осенью этого года появились новые сообщения о заговорах сторонников Карла VII с целью впустить врага в город. Горожане не решались выйти за ворота, даже чтобы привезти виноград из своих пригородных виноградников. Цены на пшеницу на городских рынках выросли на 70% от уже исторически высоких. В Англии зерно скупали оптом и отправляли на баржах по Сене, чтобы облегчить бедственное положение французской столицы[553].

К этому времени все проблемы Англии — военные, финансовые и дипломатические — были обострены новой дипломатической инициативой папства, первой за последние восемь лет. В конце ноября 1430 г. Папа Мартин V назначил легата для посредничества в заключении постоянного мира между всеми тремя воюющими сторонами. Его выбор пал на итальянского картезианца, кардинала Никколо Альбергати. Альбергати уже имел международную репутацию успешного дипломата. В то время, когда большинство кардиналов вели мирскую жизнь, он соблюдал все аскезы своего ордена: постился, не ел мяса и носил под одеждой власяницу. В течение многих лет, он служил папским дипломатом, несмотря на телесную слабость, вызванную его образом жизни, и страдания от камней в мочевом пузыре и подагры. Альбергати был, пожалуй, самым опытным миротворцем в Европе. Ранее, в 1422 г., во времена Генриха V, он выполнял миротворческую миссию во Франции, выступал посредником в ссорах германских князей, а недавно председательствовал на конференции в Ферраре, положившей конец войне между Венецией, Флоренцией и Миланом. Его портрет работы Яна ван Эйка в музее Вены (если это действительно он) согласуется с тем, что мы знаем о нем из других источников. На картине изображен спокойный, благодушный и слегка утомленный жизнью человек в возрасте около пятидесяти лет, одновременно проницательный и добродушный. Мартин V не дожил до начала миссии Альбергати и умер в феврале 1431 года. Но назначение легата было подтверждено его преемником Евгением IV[554].

Это произошло в сложный момент в отношениях Англии с папством. Они были напряженными на протяжении многих лет, главным образом из-за долгой и бесплодной борьбы Мартина V за отмену статутов XIV века, ограничивавших осуществление папской юрисдикции в Англии. В конце концов Мартин V признал свое поражение в этом вопросе. Но он был глубоко потрясен отвлечением крестоносной армии кардинала Бофорта на войну во Франции в 1429 году и стал открыто враждебно относиться к военным предприятиям англичан. В письме к Филиппу Доброму он высказал сомнения в том, что англичане действительно заинтересованы в мире, и призывал его заключить сепаратный мир с Карлом VII невзирая на договор в Труа. Новый Папа, Евгений IV, отнесся к притязаниям Англии не лучше. Жан Жувенель дез Юрсен, встречавшийся с ним находясь в составе французского посольства в Рим в начале его правления, сообщал, что новый Папа считал притязания Англии "неразумными и нечестивыми". Альбергати был более сдержан, но в принципе его мнение ничем не отличалось. В ходе своей предыдущей миссии он хорошенько изучил сложившуюся политическую обстановку и прежде всего, усвоил урок недавней печальной истории Франции, когда английское вторжение стало возможным благодаря гражданской войне в стране. По мнению кардинала, единственным способом положить конец конфликту Англии и Франции было примирение короля Валуа с Бургундским домом[555].

После провала первой миссии Альбергати было предпринято еще несколько попыток заключить мир, большинство из которых проходили под эгидой герцога Савойского. Все они окончились безрезультатно, хотя англичане, казалось, одерживали верх. Неудачи, постигшие англичан в последнее время, дали новую надежду на примирение. Филипп Добрый, главной целью которого теперь было прекращение войны, надеялся, что папское посредничество заставит англичан пойти на уступки. Из-за позиции Филиппа англичанам было трудно игнорировать Альбергати, как они игнорировали Амадея Савойского. В феврале 1431 г. ситуация была рассмотрена в Вестминстере в ходе, на удивление, откровенного обсуждения на Совете. Поводом послужил скорый отъезд некоторых членов Совета, включая кардинала Бофорта, епископа Алнвика и лордов Типтофта и Кромвеля, к советникам короля в Руан. События во Франции развивались крайне неутешительно. Осада Компьеня провалилась. Герцог Бургундский распустил свою армию. Оптимизм, с которым король год назад отправился во Францию, испарился. Надвигались финансовые проблемы. "Англия, — говорили советники, отправлявшиеся во Францию, — не может нести расходы, связанные с постоянной войной". Остальные были согласны. Война не могла вестись ни за счет Англии, ни за счет французских подданных Генриха VI. Единственным способом вернуть территории, утраченные с 1429 г., было предоставление их тому, кто мог их вернуть, то есть передать ведение войны в руки вольных компаний, действующих на свой страх и риск. Так поступали Эдуард III в конце 1350-х годов и министры Ричарда II в 1380-х годах, что в обоих случаях привело к катастрофическим последствиям. Что касается миссии Альбергати, то все стороны были согласны с тем, что ее следует приветствовать, по крайней мере, внешне. Для общественной репутации правительства, как в Англии, так и во Франции, было важно, чтобы его считали открытым для разумных предложений. Но у Совета были те же опасения, что и всегда, по отношению к мирным инициативам. Им нечего было предложить на мирной конференции. Коронация Генриха VI в соборе Нотр-Дам стала публичным провозглашением его притязаний, что затрудняло любые уступки. Эти люди были пленниками своих собственных притязаний, обреченные логикой прошлого вести войну, которую, как они знали, они уже не могли выиграть. В марте 1431 г., примерно через месяц после этого обсуждения, Совет получил разрешение Парламента на переговоры с королем Валуа. Но советники так и не выработали согласованную позицию на переговорах. Их цель, как выяснилось, заключалась в том, чтобы добиться долгосрочного перемирия, которое ничего не решало бы, но, по крайней мере, защищало бы их нынешние позиции до тех пор, пока положение не улучшится или пока король не достигнет совершеннолетия. Эта стратегия стала гибельной для союза с герцогом Бургундским, который научился не доверять перемириям и искренне желал постоянного мира[556].