– Все так, – согласился монах. – Только венецианцы – люди торговые. Им война ни к чему.

– Кроме них и подумать не на кого. Зато смотри, как все ладно получается. Чешский король посылает тайного посланца к хану Узбеку. Тот везет с собой письмо. Прибыв в Сарай, узнает, что хан будет зимовать в другом дворце. Он решает отправиться туда, но в ночь перед отъездом бесследно пропадает. А его сундуком пытаются завладеть какие-то люди. Ясно, что их это письмо и интересует. – Злат повернулся к Сулейману и продолжил: – Скорее всего, это же письмо интересует и Могул-Бугу. Просто произошла путаница. Случайно или намеренно эмира пустили по ложному следу, подсунув ему другое письмо, однако привезенное тем же человеком из того же места.

– Так поискать этих ребят из ясского квартала? – напомнил монах.

– Думаю, тот, кто их послал, хорошо позаботился о своей заднице на случай их поимки. Мы получим двух бестолковых посредников, которые, наверное, даже не знают, в какой капкан сунули головы. Зачем? Когда само это письмо ждет нас в сундуке под замком на Булгарской пристани. В двух шагах отсюда.

– Твое мусульманское имя приносит тебе удачу на улицах Сарая, – сказал Злат, когда монах, надежно укутавшийся в серый кипчакский плащ, растворился в столь же серой пелене осеннего дождя.

– Не зря говорят, что пророк Сулейман повелевал джиннами, – поддакнул Илгизар.

Наиб суеверно постучал по деревянной привязи для лошадей – чтобы не сглазить.

– Сарабай, – повернулся он к хозяину, обрадовавшемуся было, что нежданные гости сейчас уедут. – Пошли кого-нибудь за кузнецом, мы скоро вернемся.

– Лошадку хотите подковать? – участливо посочувствовал тот.

– Сундук будем ломать. Так что пусть весь нужный снаряд сразу возьмет.

В глубине души кольнуло нехорошее предчувствие. Не к добру охотнику заранее припасать мешок для еще не пойманной дичи. Ничто так не раздражает шайтана, как человеческая самонадеянность. Предчувствие было таким сильным, что Злат помрачнел. Он угрюмо молчал до самой пристани, готовясь увидеть очередную выломанную дверь и выстуженную осенним ветром комнату.

Поэтому, когда, свернув с дороги, они увидели караульщика, безмятежно скучающего у въезда на пристань, а из конторы смотрителя им навстречу заполошно выскочил ее хозяин, раскрасневшийся от нескольких ковшей меда, наиб облегченно вздохнул.

– Как дела? Происшествий никаких?

Хотя вид самого смотрителя, размякшего от безделья, уже был ответом.

– Какие теперь происшествия… – Он даже руками развел, повернувшись к пустым причалам внизу у берега. – Последний корабль вчера отошел. Завтра-послезавтра уже в Новом Сарае будут.

– Телегу можешь найти? Я вчерашний сундук заберу.

– Сейчас сделаем. В амбарах еще много народа работает.

Смотритель убежал, а Злат со спутниками пошли в его контору. Сразу стало ясно, почему он такой распаренный: в комнате уже совсем по зимнему топилась небольшая печь. Наиб только головой покачал, укладывая на нее отсыревший плащ. Действительно, не мерзнуть же смотрителю самой Булгарской пристани, через которую идет вся торговля лесом и дровами в Сарае Богохранимом.

Сундук стоял у стены в углу. Злат выбрал из охапки дров, сваленных возле печи, длинную лучину, зажег ее в очаге и первым делом осветил стол. Принюхался. Из кувшина тянуло медом и хмелем. Скоро у смотрителя и язык начнет заплетаться. Наиб шагнул к стене. Обычный дорожный сундук с приделанными ручками, чтобы удобнее таскать. Даже железом не окован. Зато замок хороший. Дорогой, на пружине. Такие в Булгаре делают. Злат кивнул Сулейману:

– Попробуй приподними.

Тот одной рукой запросто оторвал от пола один край и, ухватившись обеими, приподнял весь сундук.

– Можно было и телегу не брать, – сделал он вывод, отряхивая ладони. – На лошади бы увезли.

В это время в дверях появились двое амбалов – грузчиков с пристани. Смотритель обернулся быстрее птицы. Оно и понятно. Скорее бы начальство спровадить. Грузчики шагнули к сундуку и укоризненно покачали головами: здесь и одному делать нечего.

Обратно ехали медленно. Телега еле-еле тащилась по размякшей от дождя дороге. Злат довольно улыбался:

– Тебе здорово повезло, Сулейман, что все так обернулось. Представь, что было бы, привези ты эмиру вместо тайного королевского послания простое заемное письмо от одного еврея к другому. Тебя же и виноватым бы сделали. Не признаваться же благородному эмиру, что его объемелили, как глупую бабу на базаре. Интересно, кто же все-таки ему подсунул нашего доброго Касриэля?

Сулейман задумался:

– Он в тот день к сестре ездил. К Тайдуле-хатун. Вечером, как от нее вернулся, так сразу нас и послал.

– Может, еще с кем виделся?

– Я же стремянной. Всегда с эмиром езжу, коня его караулю, пока он делами занят. В тот день я так и просидел на ханском дворе до вечера. Никуда больше не заезжали. – Помолчав, юноша добавил: – Там и других гостей не было. Во дворе ни одной лошади, кроме наших.

С расположенной неподалеку мечети донесся призыв к полуденному намазу.

– За всеми этими хлопотами уже и проголодаться успел, хотя Сарабай нас утром накормил на славу. Ты, поди, с утра не емши? Ничего, сейчас с делами покончим и пообедаем, – благодушно разглагольствовал Злат. Когда они въехали на постоялый двор, он первым делом напомнил дожидавшемуся хозяину: – Скажи, пусть поесть приготовят. Этой твоей вчерашней похлебки не осталось? Что на рассоле? Ты уж постарайся. Нужно юноше показать, как в Сарае угощать умеют. А то он у себя в степи, кроме вареного мяса и мучной болтушки, верно, и не пробовал ничего.

– Это уж как заведено, – поддакнул Сарабай. – Лучшего лакомства, чем вареная голова, и не признают. Я уже знаю: если постояльцы-кипчаки пировать собираются, так сразу баранью голову просят. А кто побогаче – коровью.

– За пирогами тоже пошли. А то пирожники, поди, совсем этой осенью без выручки.

– Зачем посылать? Свои с утра засадили. С рыбой, с луком, с вареным яйцом. Если надо, я скажу, чтобы сладкие сделали. С дыней на меду. – Сарабай оценивающе глянул на Сулеймана и добавил: – Если, конечно, твой помощник не против. А то ведь, бывает, иной степной удалец даже обижается, когда ему сладкое предлагаешь. Недостойно, говорит, мужчины, женская еда.

– Он не помощник, – наставительно поправил наиб. – Это я ему помогаю проводить расследование.

Сулейман покраснел. То ли от гордости, то ли от смущения.

– Где кузнец? – только теперь заметил Злат.

– Ты же сказал, сундук нужно ломать? Ремесло нехитрое. На это дело каждый мастер, был бы снаряд. А у меня целая кузница со всем набором стоит. Кузнец, когда съезжал, все оставил. Выкупать не захотел. А я не захотел даром отдавать. Подумал, пусть лежит, может, и пригодится. Тем более там всякого добра за годы столько накопилось. Про половину не знаю даже, как это все называется и для чего потребно. Сейчас сами посмотрите. Так что давайте ваш сундук, я вам его лучше любого кузнеца сломаю.

Злат покосился на холодную кузницу в дальнем конце двора и представил, сколько пыли там на всем осело. Кузница несколько лет без дела стояла. Он поморщился:

– В доме будем ломать. – Махнул помощникам, чтобы заносили. – Ну, а ты, Сарабай, назвался груздем…

– Ага! – с готовностью бросился к кузнице Сарабай. Через пару шагов остановился, обернулся, внимательно посмотрел на сундук и еще раз сказал, будто самому себе: – Ага!

Замок он и впрямь сшиб с одного удара. Наиб даже присвистнул:

– Эк как ты его ловко! Будто всю жизнь этим делом занимаешься. Как сказано в Писании, схоронил талант в землю. Лампу давай!

В сундуке лежали две крепко сшитые кожаные сумы и холщовый узел, завязанный простой веревкой. Илгизар выложил все это на стол и посветил внутрь сундука:

– Больше ничего.

На всякий случай спросили Юксудыр, эти ли сумки она видела. Девушка подтвердила. Пощупали узел. Вертевшийся рядом Сарабай даже принюхался: