Вечеринка не задалась с самого начала. Во-первых, половина гостей пришли уже пьяными, во-вторых, вторая половина быстро исправляла сей пробел, накачиваясь с достойной восхищения скоростью. Один только царь богов тихо дремал на своём троне с открытыми глазами — дескать он всё видит, всё слышит и только присел отдохнуть. Этому хитрому трюку он учился пятнадцать лет, но впоследствии ни разу не жалел о потраченном времени.

Никто и не подозревал о том, что ожидает гиков в ближайшие трое суток. Никто, даже особа с которой, собственно говоря, всё и началось. Ну кто виноват, что богине Эхидне наступили на ногу? Никто не виноват, даже совершивший сие постыдное деяние Гераквл. Не виноватый он, она сама пришла и стала между ним и очередной амфорой с нектаром. Никогда, никогда не становитесь между героем и выпивкой, это может иметь катастрофические последствия и для вас, и для всей истории.

Обозлившись на невежливых богов, богиня раздора тут же придумала коварный план, целью которого было испортить остальным вечеринку. Ухватив с золотого подноса сиротливо лежащее яблоко, она вывела на нём гениальную фразу: " Все боги кАзлы!" и бросила его в зал.

Результаты сего деяния первым на своей шкуре ощутил Герпес, так как именно он наступил на это яблоко, пробираясь в очередной раз к столу с различными яствами.

С криком: "чёрт побери!" он опрокинулся на спину. К нему тут же бросился Генфест в надежде узнать, кто такой чёрт и что он должен побрать. Герпес на это ответил кратким и полным эмоций монологом, в котором несколько раз упоминался мерзавец, бросивший яблоко, его мать, и все его родственники. Так что Генфест не стал допытываться, а, подобрав яблоко, забросил его подальше вверх. К слову, это самое яблоко приземлилось значительно позже, пребольно ударив по темечку отдыхавшего под сенью яблони учёного, который так расстроился по этому поводу, что даже не заметил крамольной надписи на древнегирском, а если бы и заметил, то всё равно читать по-гирски не умел.

Но вернёмся к нашим баранам, вернее козлам. Раздосадованная неудачей, точнее частичной неудачей (падение Герпеса она всё же записала себе в актив), Эхидна продумывала следующий ход.

Для того чтобы его осуществить, ей пришлось приложить немалые усилия, в поисках ненадкушеного яблока. Трижды обойдя праздничный стол, Богиня раздора в конце концов просто выхватила нужный ей плод из руки Гераквла, который был уже в том состоянии, что даже, не заметив утраты, продолжал кусать воздух рядом со своей ладонью. Правда, когда его могучие челюсти сомкнулись на запястье, он несколько протрезвел и пошёл искать кому бы набить морду.

Эхидна же в это время снова писала на яблоке. На этот раз фраза у неё получилась оригинальней: "Самой привлекательной и обаятельной".

С трудом она заставила себя выпустить из рук эту мину замедленного действия, так как Эхидна не без оснований (основаниями было её глубочайшее заблуждение) считала самой обаятельной и привлекательной себя.

На яблоко тут же наткнулась богиня красоты Афигита. Но, к сожалению, красота и ум не всегда ходят рука об руку и вместо того, чтобы прочитать надпись или хотя бы не трогать лежавшее на полу яблоко, она в четыре укуса сгрызла убойное оружие Эхидны и полезла целоваться к ошалевшему от такого внимания Гераквлу. Герой не бил женщин, ну почти не бил, ну если и бил, то очень редко и только свою жену, возвращаясь после очередной

двух-трёх-летней командировки на Овимп и обнаруживая пятимесячного сына. Так что, вежливо окунув Афигиту в амфору с нектаром, сын Зевца поплёлся дальше в поисках развлечений.

Сплюнув и помянув всуе тупость богов, Эхидна решила больше не связываться с яблоками. Она просто вышла на середину зала, попутно увернувшись от хватавшего всех девушек подряд за мягкие части тела Эротомана и пнув всё ещё лежавшего на земле и стонавшего Герпеса.

— Минуточку внимания! — не хуже сирены со стажем завизжала она. Конечно, многоопытного Зевца ей разбудить не удалось, но желаемого эффекта богиня добилась. Всё полу-пьяное, пьяное и полу-трезвое (да, там были и такие) общество удивлённо уставилось на неё.

— Сегодня здесь состоится первый в истории конкурс мисс Богиня неизвестно какого года!

— Ур-ра!! - с энтузиазмом поддержали её слова остальные боги.

— А что это значит? — поинтересовался не до конца пьяный Арцес у стоявшего неподалёку Генфеста.

— А кто его знает, но чувствую будет весело, — ответил Бог и, как ни странно, оказался прав.

— Все богини быстренько подходят сюда! Сейчас боги будут выбирать самую красивую.

Какая после этого началась драка даже рассказывать не хочется. Упомянуть можно лишь, что после этого богине Селете пришлось показываться гикам только ночью, так как днём на неё смотреть без страха даже богам удавалось с трудом. В общем, после долгой и жаркой схватки на подиум взобрались три победительницы. Первой, покинувшей место схватки, оказалась прекрасная воительница Ахина, которой не оказалось равной в бою. Второй взобралась Мегера, шипевшая на остальных богинь так энергично, что они боялись к ней подступиться, вдруг да укусит, а яда в жене Зевца было предостаточно. Ну а третьей, к всеобщему удивлению, подоспела Афигита. Вступив в побоище последней, она просто по головам большинства его участниц прошагала к Эхидне, эффектно покачивая бёдрами.

— Итак, — продолжала самозванная ведущая. — Первым выскажет своё мнение Арцес!

Несколько минут бог войны придирчиво оценивал, пытаясь честно определить самую красивую из них, потом до наполненого алкоголем мозга стали доходить катастрофические последствия любого выбора.

Ну допустим он скажет, что Мегера самая красивая. Тогда у него возникнут крупные проблемы с Ахиной, воинственной амазонкой, которую даже он побаивался, и Афигитой, что означало воздержание на ближайшие несколько лет от постельных утех. Нет уж — дудки. Но если он не признает Мегеру самой красивой, на небе в ближайший десяток лет ему вообще появляться не стоит, мстительный характер своей мамочки он знал хорошо.

— А почему я? Почему сразу я? — возмутился Арцес. — Пусть вон Аголлон выбирает — он у нас специалист по красоте.

Но Аголлон в ловушку не попал:

— Какой из меня специалист, вот Эротоман — настоящий профессионал. Пусть он и назовёт самую-самую.

Взгляды всех присутствующих скрестились на низеньком лысоватом Эротомане, пытавшемуся оттащить в угол потемнее пострадавшую в побоище богиню зари Эгос.

Нервно сглотнув, он выдал гениальную по простоте мысль:

— Я только по людям профессионал. Вот у них и спросите.

Предложение было принято на ура и только один Генфест, попытался охладить воодушевление богов:

— А они захотят?

— А куда они денутся, — плотоядно облизываясь, заявила Мегера.

На том и порешили.

Ничего не подозревающий о происходящих на небесной сходке событиях, Парик спокойно пас овец, наслаждаясь покоем и обдумывая коварные планы по внедрению в кровать Иолы — местной красотки, когда неожиданно перед ним появились три спорящие богини.

Нужно признать — сельское образование не добавило ума и так не блещущему интеллектом юноше. Зато он был высок, строен и мускулист, а этого в деревне где Парик вырос считалось достаточным, чтобы претендовать, если и не на руку и сердце (потому, как юноша был беден) то хотя бы на пару жарких ночей на сеновале с любой красавицей.

— Привет тебе, о смертный, — сказала Мегера и хотела продолжить речь, но Парик не привыкший к такому вниманию небожителей к своей скромной персоне, нагло упал в обморок.

— Ну вот, я тебе говорила — выбирай лучше, — возмутилась Афигита. — Нашла припадочного на нашу голову.

— Откуда я знала, что он такой нервный. Хочешь, другого поищем?

— Надо работать с тем, что есть, — практично заметила Ахина и, присев рядом с лежащим Париком, принялась методично хлестать его по щекам.