— Видимо мы ошиблись дверью. Продолжайте ваши дела, не обращайте на нас внимания, — и попятился назад.

Но за их спиной внезапно возник Ранек и произнёс:

— Делим на четверых, — похоже стрела в грудь не слишком охладила его пыл и совсем не утолила голод.

Нашим спутникам не оставалось ничего иного, как спуститься к нам.

— Похоже, мы влипли, — произнёс, оглядывая прихожую Тёмный.

— Есть какие-либо умные мысли? — поинтересовался я у него.

— Ничего такого в голову не приходит.

— Это плохо, — вздохнул я.

— Не подходите! — вдруг взвизгнула девушка. Она подскочила к Тёмному схватила его за шею и выпалила. — У нас в руках Тёмный Властелин и мы не побоимся его использовать!

— Не думаю, что их это остановит, — с трудом вырываясь из цепких ручек девушки, произнёс слегка придушенный Властелин. — Конечно, часто в подручных у нас ходят именно вампиры. В первую очередь потому, что наша кровь, если они её выпьют, для них яд.

— Понятно. Значит, бросаем этого Тёмного гадам, они им травятся и все довольны.

— Ну, этот план можно было осуществить до того, как вы сказали, что у вас в руках Тёмный Властелин, — заметил, отбиваясь от попыток вытолкнуть себя навстречу вампирам Тёмный.

— Да? Жалко. — Покачала головой девушка. — Обидно. У кого-нибудь есть запасной план?

Мы по очереди покачали головой, а Стиви добавил своё любимое:

— Мы все умрём.

— Похоже, в этот раз Стиви окажется прав, — подвела итог девушка.

Вдруг дверь за нашей спиной распахнулась от мощного удара, и на пороге показался паренёк лет шестнадцати. На груди его крест-накрест находились головки чеснока.

— О нет! Только не Лим! — с отчаянием в голосе закричал Ранек.

Граф схватился за сердце, а графиня потеряла сознание.

Новоприбывший кинул одну головку чеснока в вампиров, и крикнул:

— Я не позволю вам съесть этих людей! — И обращаясь к нам добавил. — Бегите скорее, я их задержу.

Долго упрашивать нас не пришлось.

Эту ночь Джейв провёл в тюрьме. В тесной, ставшей для него привычной, за прожитые пять лет в монастыре, каморке. Койка, дыра в полу и изъеденный жуками стол, боролись за пространство на полу с переменным успехом. Места для всех хватало с трудом. Иногда Джейву приходило в голову, что стоило бы разнообразить интерьер комнаты и потихоньку перенести несколько своих вещей из верхнего зала сюда. Но, во первых этих вещей с тех пор, как его двенадцатилетнего юношу отправили в монастырь, довольно увесистым пинком под зад (отец постарался) у него было совсем немного. Похоже, предка злило отсутствие восторга у Джейва при мысли, что тот попадёт в монастырь Зионов. Ордена боевых искусств известного на весь мир, ну по крайней мере до деревеньки Коровьи Листы. А во вторых, права посещать камеру по своей воле, у него не было. А когда его отправляли в неё против желания, необходимых вещей под рукой, как обычно не находилось.

В тюрьме было по-домашнему спокойно и тихо. От дверей доносилось посапывание стража, да с потолка капала вода.

"Надо бы заделать, эту проклятую щель, — переворачиваясь с бока на бок, подумал Джейв".

Если бы мой папаша, старик Эд знал, насколько тяжела жизнь в монастыре. Постоянные тренировки, укрепляющие тело ещё можно выдержать. В конце концов, Джейв был здоровым юношей и без особого труда втянулся в занятия. Но заучивать наизусть строки священной книги или стоять всю ночь на страже у Великого меча, казалось не просто бессмысленным, но и невероятно тяжёлым занятием.

Кроме того в монастыре царил суровый устав. Несмотря на то, что в нём обучались, как юноши, так и девушки, наставники не только не приветствовали, когда между ними возникали нежные чувства, но и всячески этому препятствовали. Хотя, конечно, абсолютного запрета на более близкие отношения с особами противоположного пола не было. Юноша пусть и не был ослепительно красив, но обладал симпатичным, открытым, немного простодушным лицом, что вместе с его честностью и добротой вполне могло обеспечить ему успех у женщин. Вот только… Джейв не слишком умел обходиться с дамами. Знакомился он обычно единственным подсмотренным в отцовской корчме способом, щипая или хлопая привлекшую его внимание даму немного ниже спины. Но то, что легко выходило в корчме у пьяных мужиков с разносчицами вина, почему то не срабатывало в монастыре. В лучшем случае он отделывался пощёчинами, в худшем отправлялся на пару дней либо к лекарю, либо за решётку. Как сейчас. Правда, в данном конкретном случае юный послушник был даже рад отсидеться в камере. Так как на этот раз жертвой его ухаживаний оказалась жрица — прошедшая полное посвящение, послушница монастыря.

"Ну как со спины разберёшь, жрица она или послушница? — спрашивал себя Джейв, вспоминая тот ужас, который подкатил к горлу, сдавил сердце и чуть-чуть не просочился сквозь штаны, когда фигуристая красавица обернулась, и он увидел знаки посвящения на её лице"

Слава Богу, великому и ужасному Арге, что он успел добежать до наставника, прыткие ноги уже не раз уносили юношу от бездны проблем и покаяться, умоляя отправить в тюрьму. Известная своим вспыльчивым нравом жрица могла если не убить, то, как минимум, надолго отбить у юнца желание прикасаться к не принадлежащим ему частям тела.

Наставник выслушал сбивчивые объяснения послушника и не отказал, пригрозив напоследок, что на этот раз непутёвый послушник так легко не отделается. Но неприятности в будущем Джейва не пугали, ему бы разобраться с неприятностями в настоящем. Так что он с радостью отправился отдыхать в тюрьму.

Не успел юноша заснуть, как снаружи послышался шум, звуки ударов и грохот.

"Интересно, что они там такое затеяли? — недовольно подумал он, вспоминая не слишком добрыми словами наставников, жрицу и весь монастырь в целом. — Вообще-то в такое время обычно наступает полная тишина. Может праздник какой-то? Вряд ли. Я все праздники наперечёт знаю и до следующего ещё не меньше трёх недель. Странно".

Джейв решил на всякий случай уточнить и позвал охранника. Но, о чудо, того не оказалось на посту! Чего на памяти юного отрока не случалось вообще никогда. Между тем шум снаружи и внутри здания продолжал нарастать.

"Уж не явления Арге во плоти там происходит? — испугался послушник. — Да нет вряд ли. Тот появляется не чаще раза в сто лет. Хотя… Его вроде и не было уже лет девяносто".

Доносящийся до ушей юноши шум постепенно превратился в оглушительный грохот. Стены завибрировали, и монастырь затрясся, будто в приступе смеха или страха. Сверху посыпалась пыль и деревянная стружка. Затем внезапно раздался особенно мощный удар и потолок не выдержал — обрушился вниз прямо на голову несчастному пленнику.

Приходить в себя было мучительно больно. Не приходить — глупо и бессмысленно. Так что, смирившись с неизбежным, вроде головной боли и ломоты во всём теле, Джейв открыл глаза. Конечно, он тут же об этом пожалел и их закрыл. Но от пришедшей вместе с сознанием боли таким способом отделаться не удалось.

Ситуацию осложняло ещё то, что юноша оказался погребён под развалинами того, что раньше было полом первого этажа и крышей его камеры. Скинув с головы, удобно устроившуюся на ней балку, Джейв заработал руками, разгребая завал. Он, словно крот, прорывал себе путь наружу. Несколько минут усилий увенчались успехом и послушник оказался наверху. Отряхнув, изрядно запачкавшуюся мантию, Джейв попытался собраться с мыслями и решить, что же всё-таки произошло. Но в голову как назло ни одна умная мысль не приходила. А глупые он отметал сразу. Вряд ли, во время его заточения наверху происходила такая оргия, что монастырь не выдержал и начал разваливаться. Он провёл пять лет здесь и ни о чём подобном не слышал. Также маловероятно, что у монастыря появились ноги, и он решил прогуляться. Ходячий монастырь — курам насмех. Да и в проснувшегося злого духа, казнённого три тысячи лет назад в этих стенах, и вернувшегося мстить, верилось с трудом.