К иному выводу, анализируя особенности русских говоров, пришел А.И. Соболевский (Соболевский А.И., 1902, с. 99–102). Ростово-Суздальская земля, по его мнению, была заселена вятичами, а участие кривичей и новгородских словен в этом процессе было незначительным. В связи с реконструкцией племенных диалектов восточных славян, основываясь на тех же языковых материалах, Ф.П. Филин отметил, что в районе Владимира и Суздаля не было ни словен, ни кривичей, а было самостоятельное восточнославянское племя, название которого не дошло до нас (Филин Ф.П., 1940, с. 86). Видимо, материалы современных говоров не могут служить самостоятельным источником для реконструкции расселения древних племен. К тому же, исследователи не учитывали воздействий субстратов в сложении современных диалектов.
Активное исследование курганов в Тверском Поволжье и междуречье Волги и Клязьмы началось еще в середине прошлого столетия. В дореволюционное время в раскопках курганов приняли участие более сотни исследователей.
В Верхнем Поволжье наиболее значительные исследования курганов принадлежат Л.К. Ивановскому (Ивановский Л.К., 1881б, с. 7–15; 1884, с. 37–41), Я.А. Ушакову (Ушаков Я.А., 1878–1879, с. 280–287; 1890, с. 24–34), А.И. Кельсиеву (Кельсиев А.И., 1878–1879, с. 295–308, 347–349; 1880, с. 53–68), В.А. Чагину (Чагин В.А., 1880, с. 378–381), Н.Е. Макаренко (Макаренко Н.Е., 1904, с. 21–31), Н.И. Репникову (Репников Н.И., 1904, с. 12–20), С.А. Гатцуку (Гатцук С.А., 1904, с. 32–19) и Ю.Г. Гендуне. Весьма важной сводкой курганных древностей Тверской земли служит книга В.А. Плетнева (Плетнев В.А., 1903).
В центральных областях Ростово-Суздальской земли в 50-х годах XIX в. А.С. Уваровым и П.С. Савельевым раскопано более 7 тыс. курганов (Уваров А.С., 1871, с. 633–847). А.С. Уваров все эти насыпи отнес к летописной мере. В 80-90-х годах прошлого столетия и в самом начале XX в. большие курганные раскопки производились в Костромском крае. Основными исследователями были Н.М. Бекаревич (Бекаревич Н.М., 1894, с. 24–39; 1896; 1906), И.Д. Преображенский (Преображенский И.Д., 1897, с. 371–376) и Ф.Д. Нефедов (Нефедов Ф.Д., 1899б, с. 161–236).
На основе распространения браслетообразных височных колец, которые связывались с кривичами, А.А. Спицын пришел к заключению, что славянское заселение Верхнего Поволжья и Владимиро-Суздальской земли шло главным образом из Смоленского Поднепровья (Спицын А.А., 1899в, с. 334–340; 1906а, с. 1–6). Этот исследователь заново проанализировал материалы владимирских курганов, раскопанных А.С. Уваровым и П.С. Савельевым, и отметил, что они оставлены в основном смоленскими кривичами (Спицын А.А., 1905а, с. 84–172). К выводам А.А. Спицына присоединились В.А. Городцов (Городцов В.А., 1909, с. 134–150), Т. Арне (Arne Т., 1914, р. 722), Ю.В. Готье (Готье Ю.В., 1928, с. 138–144) и другие.
В 20-50-х годах XX в. раскопки курганов исследуемой территории продолжались, но велись в значительно меньших масштабах. Отчасти это объясняется тем, что в некоторых местах Волго-Клязьменского междуречья сохранилось мало курганных насыпей. Наиболее заметные курганные раскопки этого периода принадлежат Н.П. Милонову (Милонов Н.П., 1950, с. 152–172), Я.В. Станкевич (Станкевич Я.В., 1941, с. 56–88) и М.В. Фехнер (Ярославское Поволжье X–XI вв.). Пристальное внимание было уделено историко-археологическому анализу всех накопленных материалов. Уже в начале 30-х годов курганы Костромского Поволжья стали объектом монографического исследования П.Н. Третьякова (Третьяков П.Н., 1931). Курганные погребения были разделены им на три хронологические стадии. Все они отнесены к славянам, в состав которых к XII в., по мнению П.Н. Третьякова, вошло и местное мерянское население. Курганы в окрестностях Ярославля продолжали изучать Я.В. Станкевич, а затем экспедиция Государственного исторического музея. По материалам Большого Тимеревского и Михайловского могильников Я.В. Станкевич попыталась показать, что первыми славянскими поселенцами здесь были выходцы из Новгородчины (Станкевич Я.В., 1941, с. 56–88). М.В. Фехнер, В.А. Мальм и Н.Г. Недошивина подвергли всестороннему анализу материалы из трех ярославских могильников и классифицировали захоронения на финские (весские, по их мнению), славянские и скандинавские. При этом оказалось, что преобладающим здесь было финское население (Ярославское Поволжье X–XI вв.).
Многочисленные курганы Калининского Поволжья систематизированы в работах Т.Н. Никольской (Никольская Т.Н., 1949а, с. 31–41; 1949б, с. 78–83), которая выделила здесь три исторически сложившихся района — северный (словенский), юго-западный (кривичский) и восточный (словенско-кривичско-мерянский). Наконец, Е.И. Горюнова попыталась нарисовать целостную картину славянского расселения в Волго-Окском междуречье (Горюнова Е.И., 1961, с. 183–248). Исследовательница выделяет два этапа славянской колонизации. Первый датируется X–XI вв. В это время кривичи заняли Тверское Поволжье, а Ярославское Поволжье и Суздальский край были заселены с двух сторон — кривичами и словенами новгородскими. Второй этап колонизации относится к концу XI–XII в., когда уже метисное славяно-мерянское население стало осваивать более восточные районы междуречья Волги и Оки.
Для 70-х годов характерен новый подъем в раскопочных исследованиях курганов Волго-Клязьменского междуречья. Ценно, что раскопки планомерно проводятся почти во всех регионах этой территории.
В Тверском Поволжье исследования курганов ведут калининские археологи, А.В. Успенская и К.И. Комаров. К.И. Комаров вместе с И.В. Дубовым занимаются раскопками курганов в Ярославском Поволжье. Интересные результаты получены В.П. Глазовым и археологами Суздальской экспедиции при раскопках на территории Владимирской земли. Производятся также раскопочные исследования Курганов в Костромском Поволжье.
Материалы новых работ в основном еще не опубликованы. Изданы лишь результаты отдельных исследований или информация о них (Глазов В.П., 1978, с. 55, 56; Дубов И.В., 1976, с. 82–86; Ерофеева Е.Н., 1976, с. 216–225; Комаров К.И., 1975, с. 91–94; 1979, с. 64; Леонтьев А.Е., 1978, с. 70; Леонтьев А.Е., Исланова И.В., 1979, с. 70, 71; Мальм В.А., Недошивина Н.Г., Фехнер М.В., 1978, с. 72, 73; Недошивина Н.Г., Фехнер М.В., 1979, с. 76; Станкевич И.Л., Нащекин Н.В., Тимофеева М.Ю., Ширихина Т.Б., 1978, с. 86; Харитонов Г.В., 1976, с. 101–104).
Вполне очевидна необходимость новейших анализов огромных курганных материалов междуречья Волги и Клязьмы, собранных несколькими поколениями археологов и краеведов. Источниковедческие возможности этих памятников далеко не исчерпаны. В этом отношении представляют большой интерес исследования В.П. Глазова (Глазов В.П., 1977, с. 37–41) и Е.А. Рябинина (Рябинин Е.А., 1979а, с. 228–244). В первой работе на основе изучения курганов исследователем выделены в Костромском Поволжье три этнографических региона, сложившихся исторически в связи с освоением этого края разными племенами. Е.А. Рябинин исследовал заново четыре курганных могильника (Большая Брембола, Малая Брембола, Веськово и Кабанское), раскопанные еще в середине прошлого столетия, и показал, что это — памятники смешанного славяно-мерянского населения.
До славянского расселения Волго-Клязьменское междуречье принадлежало одному из поволжско-финских племен — мере, о чем говорится в Повести временных лет. Отчетливо об этом свидетельствуют топонимика (Vasmer M., 1935, s. 507–580; Седов B.В., 1971а, с. 99–113) и археология (Горюнова Е.И., 1961, с. 38–182; Третьяков П.Н.: 1966, с. 285–300).
Древнейшие кривичские памятники — длинные курганы — на верхней Волге очень немногочисленны. Это единичные насыпи, расположенные преимущественно на берегах самой Волги на значительном расстоянии друг от друга.
