Наиболее ранние вещи происходят из трупосожжений, открытых в основании сопки у д. Репьи в Верхнем Полужье. Здесь найдены бляшки-скорлупки того же типа, что и в длинных курганах Псковщины, где они датированы VI в.; бронзовые браслеты с расширяющимися концами, украшенными геометрическим орнаментом, которые датируются в Прибалтике V–VII вв.; трапециевидные привески и другие предметы. Комплекс вещей надежно датируется VI–VII вв. (Лебедев Г.С., 1977б, с. 42–44).
Набор бляшек-тройчаток, круглых плоских, сердцевидных, полушаровидных, продолговатых с накладкой, из захоронения 4 сопки 140 в урочище Победище имеет аналогии среди предметов из могильников Финляндии, датирующихся концом VI и VII в. (Hackman А., 1938, s. 186, Abb. 58). Аналогичные бляшки в памятниках Прикамья и Волго-Окского междуречья бытовали в VI–VIII вв. (Смирнов А.П., 1952, с. 174–181; Горюнова Е.И., 1961, с. 33–37). Таким образом, погребение 4 описываемой сопки можно датировать лишь в широких пределах от конца VI до VIII столетия.
Пастовые бусы (крупные черные с глазками) из велешской сопки, исследованной С.Н. Орловым, имеют аналогии в тех же прикамских могильниках VI–VIII вв. Стеклянные посеребренные пронизки из той же сопки сходны с находками в слоях VIII–IX вв. Старой Ладоги (Гуревич Ф.Д., 1950, с. 173). К тому же времени принадлежит сегментовидная бляшка велешской сопки, что позволяет датировать насыпь VII–IX вв. Наиболее поздние захоронения в сопках относятся к IX в. Таковы погребения в сопке, исследованной С.Н. Орловым в урочище Плакун, и захоронение, содержавшее синие бусы с желтыми глазками, в сопке 142 в Победище.
Таким образом, общие хронологические границы погребений в сопках могли бы быть определены временем от VI до IX в. Однако сопка у д. Репьи является единственной, датируемой VI–VII вв. Материалы всех остальных сопок не дают ни малейших оснований для датировки их столь ранним временем. Безусловно, основная масса сопок относится к VIII–IX вв.
В научной литературе изредка высказывается мнение о неславянской принадлежности сопок. Некоторые исследователи считали их памятниками норманнов. Критический разбор этих мнений дан в монографии, посвященной новгородским сопкам (Седов В.В., 1970а, с. 29–33).
Недавно Г.С. Лебедев отнес сопки к памятникам чуди (Лебедев Г.С., 1977а, с. 90–95; Булкин В.А., Дубов И.В., Лебедев Г.С., 1978, с. 62–71). Это представляется ничем не оправданным. Культура сопок не имеет каких-либо генетических корней ни в древностях западнофинского населения, занимавшего Приильменье, ни в памятниках соседских прибалтийско-финских племен. Невозможно объяснить появление сопок, отрицая миграцию нового населения в середине I тысячелетия н. э. в бассейн Ильменя. Зато между сопками и достоверно славянскими курганами этого края обнаруживаются связующие элементы. Как правило, сопки и курганы новгородцев IX–XIII вв. расположены в одних могильниках. И те и другие имеют в основаниях кольцо из камней. В сопках и курганах с трупосожжениями тождественны все детали погребальной обрядности, одинаков состав вещевых находок. Прослеживается преемственность между керамикой сопок и новгородской глиняной посудой IX–X вв.
Эти обстоятельства дают основание рассматривать сопки как памятники славян, а распространение их в основном в Ильменском бассейне, т. е. там, где согласно древнерусской летописи расселились словене новгородские: «Словени же седоша около езера Илмеря, и прозвашася своимъ имянемъ» (ПВЛ, I, с. 11), позволяет видеть в сопках погребальные насыпи этого восточнославянского племени.
Вместе с тем в новгородских сопках имеются элементы, связанные с местной западнофинской погребальной традицией. Таковы некоторые отмеченные выше сооружения из камней, ритуал жертвоприношения животных, особенности глиняной посуды.
Новгородская земля с глубокой древности была заселена племенами финно-угорской языковой группы. Об этом свидетельствуют и археология, и гидронимия. К I тысячелетию до н. э. и к первой половине I тысячелетия н. э. относятся здесь поселения с текстильной керамикой. Водные названия финно-угорского происхождения составляют значительный пласт в гидронимии всей северной части Восточной Европы. Многочисленны они и на территории Приильменья.
Материалы сопок свидетельствуют, что в процессе славянского освоения Ильменского бассейна местное население не покинуло мест своего обитания. Присутствие в сопках финских элементов похоронной обрядности отражает территориальное смешение славян с аборигенами и начавшийся процесс славянизации последних. Сопки можно считать памятниками смешанного славяно-финского населения. Словене новгородские, таким образом, явились наследниками культуры местных финнов, ибо они образовались в результате метисации переселенцев, принесших славянский язык, с финноязычными аборигенами.
По происхождению новгородские сопки нельзя считать местными. В Приильменье погребальные памятники, которые могли быть прототипами сопок, неизвестны. По-видимому, славяне, расселившиеся в этом регионе, принесли с собой обычай сооружения погребальных курганов. Однако памятников, с которыми сопки находились бы в генетической связи, на территории расселения славян первой половины и середины I тысячелетия н. э. нет. Нужно полагать, что предки словен новгородских, продвигаясь в Приильменье, пересекли земли балтских племен, от которых и был позаимствован обычай сооружения курганных насыпей. Не исключено, что в процессе славянской миграции пришла в движение и часть балтов. Увлеченные движением славян, отдельные группы балтов также, видимо, проникли в будущие северо-западные земли Руси, о чем свидетельствуют единичные изолированные топонимы (Поспелов Е.М., 1965, с. 29–38).
Основным типом поселений словен периода захоронений в сопках были селища. Их начали изучать сравнительно недавно. В 1958 г. С.Н. Орлов обследовал одно из них, расположенное на берегу р. Веряжа в 1 км к югу от с. Георгиевское в северо-западном Приильменье. Собранная здесь керамика в целом идентична глиняной посуде из сопок и полностью соответствует формам и типам керамики из нижних горизонтов культурного слоя Старой Ладоги. Тот же исследователь раскапывал селище на берегу р. Прость недалеко от Новгорода. Нижние напластования селища относятся к последнему этапу культуры сопок (Орлов С.Н., 1972, с. 127–138).
Более значительные работы по изучению поселений проведены Е.Н. Носовым. Он исследовал селище Золотое Колено, расположенное рядом с интересной группой сопок в среднем течении Мсты, и поселение Новые Дубовики в нижнем течении Волхова (Носов Е.Н., 1976а, с. 76–81; Носов Е.Н., Конецкий В.Я., 1975, с. 28, 29; Носов Е.Н., Верхорубова Т.Л., Конецкий В.Я., 1976, с. 32). Е.Н. Носов собрал и обобщил архивные данные по поселениям Приильменья последних веков I тысячелетия н. э.
Селища обычно возникали вдоль берегов рек и озер, при впадении ручьев и оврагов. Их размеры невелики — от 120×30 до 150×60 м. Известны и более крупные поселения. Так, селище Новые Дубовики имело длину не менее 300 м при ширине 200 м; селище Золотое Колено занимало площадь около 2 га.
В основном селища располагались рядом с синхронными погребальными сооружениями, образуя единые комплексы (табл. XX, 11). Для поселений выбирались места, наиболее удобные для занятий подсечным земледелием, т. е. вдоль рек с широкими долинами и пологими береговыми террасами.
Судя по раскопкам поселения Золотое Колено, застройка его была довольно свободной. Жилищами служили наземные срубные дома с печами-каменками того же типа, что и староладожские, расположенными в углу (табл. XX, 9, 12). Различные, бусы (табл. XXI, 15, 22, 23) и восточные монеты, найденные на селище, датируют исследованный участок IX в. Кроме того, здесь обнаружены глиняная льячка (табл. XX, 5), глиняные пряслица (табл. XX, 8, 10), бронзовые спиральки (табл. XXI, 13, 14), часть удил (табл. XXI, 28), а также некоторые другие предметы.
