Однако в этих умозаключениях видятся существенные изъяны и натяжки. Вряд ли можно утверждать, что крупные перемещения кочевых племен связаны только с периодами увлажнения степей, а мелкие — с их усыханием. Ведь в этом случае мощные передвижения кочевников (болгар, хазар, венгров, печенегов и половцев), происходившие в степях в действительно засушливый период (VII–XII века), придется отнести к разряду незначительных. С другой стороны, если считать, что высокое положение уровня Каспийского моря соответствует усыханию степи, даже грандиозные монголо-татарские нашествия XIII века второстепенны. Ведь гидрологическими исследованиями точно установлено, что «со второй половины XII в. начинается подъем Каспия, который в течение почти семи столетий поднялся более чем на 8 м»[79].
Пытаясь выяснить причину столь явных противоречий, я обратился к работам палеоботаников. Ведь именно они лучше, чем кто-либо, могут судить о характере изменения облика степей в прошлом. Изучение находок древней пыльцы растений позволило Т. А. Абрамовой и В. И. Турманиной выделить следующие четыре периода в истории растительности Северного Прикаспия за последнее тысячелетие[80].
Первый период: VII–XII века. Характер древней пыльцы этого времени определенно свидетельствует о засушливых условиях региона. Основной фон растительности Прикаспия образовывали южные степи и полупустыни. Леса почти полностью исчезали. На древних картах того времени Каспийское море изображается в виде небольшого овала, в юго-восточной части которого выделялось отдельно Абаскунское море, существовавшее в V–X веках[81]. Этот контур усохшего Каспия хорошо согласуется с современными палеогидрологическими исследованиями, также выявляющими спад уровня вод в морском бассейне. Этот спад, именуемый дербентской регрессией, достигал восьми метров (современный уровень Каспия — минус 28 метров) и продолжался с конца V века нашей эры до XII века нашей эры[82]. Климат первого периода оценивается как теплый и засушливый.
Второй период: XIII–XVI века. Характер древней пыльцы резко меняется. Увеличивается количество пыльцы древесных пород, что указывает на появление долинных лесов — тугаев. Степи и полупустыни также меняют свой облик. Они становятся более увлажненными, благодаря чему широкое распространение получают лугово-разнотравные сообщества.
Биологическая продуктивность растительного покрова резко увеличивается. В полном соответствии с этим на древних географических картах региона увеличиваются размеры Каспия, появляются ранее не отмечавшиеся озера, реки, лесные массивы. Рощи лесов и отдельные деревья рисуются в междуречье Волги и Урала и даже в низовьях Эмбы[83]. Все это совпадает с подъемом уровня Каспия, где происходила так называемая позднейшая трансгрессия, которая с небольшими колебаниями продолжается до настоящего времени. Увеличение влажности и похолодание — характерные черты климата второго периода.
Третий период: XVII — первая половина XIX века. Спектры пыльцы указывают на дальнейшее увлажнение степей и полупустынь. Появляется все больше лесных участков из дуба, вяза, липы и клена. На многих картах этого времени рисуется большое количество лесных массивов, рек, озер. Побывавших в степях Прикаспия путешественников поражали обильные пастбища и многочисленные стада скотоводов — калмыков и казахов.
Уровень Каспия продолжал оставаться высоким. Климат был настолько холодным и влажным, что многие ученые относят это время к «малому ледниковому периоду». В лесных районах Русской равнины этот холодный период начался раньше — в XIII–XIV веках, когда здесь стали деградировать не только теплолюбивые широколиственные леса, но и ельники.
Четвертый период: последняя четверть XIX–XX век. Пыльцевые спектры отложений свидетельствуют о резком изменении растительности Северного Прикаспия. Исчезают многие лесные массивы. Степи усыхают, превращаясь в полупустыни. В литературе приводятся многочисленные примеры пересыхания рек и болот, обмеления и засоления озер, расширения площади сыпучих песков. Эти изменения совпадают с падением уровня Каспия, которое только в последние годы сменилось подъемом.
Таким образом, выявляется совершенно иная картина по сравнению с рассмотренной ранее схемой: трансгрессиям Каспия последнего тысячелетия соответствуют периоды увлажнения степей и полупустынь, а регрессиям — их усыхание. Пути циклонов с Атлантики на восток действительно могут смещаться, занимая то более северное, то более южное положение. Но их влияние часто не ограничивается какой-либо узкой полосой. Несущий влагу циклонический фронт может иметь широкую протяженность и охватывать как гумидную (лесную), так и аридную (степную) зону.
Именно такие обширные циклоны определяли климат Восточной Европы в периоды похолоданий. Одновременно увлажнялись степи и поднимался уровень Каспия. Кстати, трансгрессии (наступления) моря были связаны не только с увеличением осадков, но и с уменьшением испарения с поверхности моря из-за снижения температуры воздуха.
В периоды потеплений циклоническая деятельность снижалась. В летние месяцы над большей частью Европы простиралась область высокого давления — восточная периферия Азорского антициклона, расположенного в Северной Атлантике. Антициклональный летний режим определял потепление климата, сокращение осадков не только в степной, но и частично в лесной зоне Восточной Европы. В результате происходило падение уровня Каспия. Каспийское море является, таким образом, своеобразным барометром. Подъемы его уровня соответствуют падению давления, усилению циклонической деятельности и увлажнению степей, спады — росту давления и антициклонального режима и уменьшению осадков в аридной зоне.
«Барометр» Каспия хорошо выявляет былые ландшафтно-климатические изменения в степях Русской равнины, которые, однако, нельзя уверенно распространить на всю аридную зону Евразии. В наше время известны случаи, когда при увлажнении степей в европейской части СССР происходило их иссушение к востоку от Урала, и наоборот.
Поэтому особую ценность представляют конкретные палеогеографические факты, добытые недавно в Центральной Азии — исходном регионе движения кочевников на запад. Китайские ученые, основываясь на чередовании лёссов и древних почв в четвертичных отложениях Китая, выявили четыре периода опустынивания восточной части сухих степей и полупустынь Евразии: современный; 400–600 лет назад; 1000–1200; 1500–1900 лет назад[84]. Советские ученые установили, что резкое потепление климата в Монголии началось в конце XIII века — значительно позднее нашествий Чингис-хана и Батыя[85].
Несмотря на отмеченные неточности, Л. Н. Гумилев высказал интересные идеи о необходимости учета ландшафтно-климатических изменений в степной зоне при изучении миграций кочевников. Монголо-татарские нашествия XIII века действительно проходили не по выжженной и бесплодной, а по цветущей и богатой пастбищами степи. Поэтому «ужасы голода» никак нельзя принять за серьезную причину, толкнувшую кочевников на запад. Более ранние перемещения кочевников крупного масштаба могли происходить и в периоды иссушения степи. Резкие климатические изменения, безусловно, усиливали миграцию. Дело, конечно, не в самом климате, а в его определяющем влиянии на биологическую продуктивность степи, которая сильно менялась во времени и в пространстве.
Эти различия могут пролить свет на некоторые причины перемещения степных племен. Продуктивность равнинных степей — годичный прирост растительной массы — значительно изменяется в направлении с севера на юг и с запада на восток. На севере зоны располагаются луговые степи, продуктивность которых в 2 или в 3 раза выше, чем в сухих степях и полупустынях на юге (см. табл.).
