В приемах украшения одежды серовцы многое унаследовали от исаковцев. Они украшали ее подвесками из клыков марала, резцов лося, а к головным уборам пришивали клыки кабана. Иногда эти клыки нашивали на одежду в области груди. Инновацией являются бусы в виде плоских тонких кружков (от 3 до 4 мм в диаметре), сделанные из толстых, по-видимому, ископаемых раковин (рис. 91, 20). В центре кружков биконическим сверлением делалось отверстие. Низки таких бус нашивали на головные уборы и обувь. В исключительном по составу инвентаря так называемом «шаманском» погребении № 12 Серовского могильника найдены пастовые бусы, получающие распространение в период ранней бронзы.
Считается, что ни одно из погребений серовского времени не выделяется из общей массы особым, отличным от других, набором инструментов или украшений, что с женщинами и детьми клали те же орудия, которые обычно сопровождают мужчин, в частности луки и стрелы. На основе этого, а также совместных погребений женщин и детей А.П. Окладниковым был сделан вывод о расцвете в серовское время родового строя, основанного на материнском праве.
В последнее время появилась возможность пересмотреть эти положения. Серовские погребения можно разделить по инвентарю на две группы. В первой умерших сопровождали орудия охоты и рыболовства. В эту группу входят наиболее обильные по количеству и составу инвентаря погребальные комплексы. Все определенные антропологами мужские захоронения относятся к этой группе. В нее входят и погребения с луками, которые ранее считались женскими (Пономарево № 7, Серово № 2). Вторую группу составляют погребения, в которых найдены только орудия для обработки добычи. Как оказалось, к ней принадлежат женские захоронения. Подростки входят в состав обеих групп. Редкие погребения маленьких детей содержали украшения и лишь в одном случае небольшой горшок. Культурная принадлежность детских погребений устанавливается из-за этого с большой долей предположительности. Таким образом, у серовцев прослеживается характерное для первобытных общин разделение труда по полу и возрасту.
В Серовском могильнике, в погребении № 12 (раскопки 1957 г.) кроме многочисленного и разнообразного охотничьего и обрабатывающего инвентаря, в целом не выходящего за рамки типично серовского, был найден и ряд вещей сакрального характера. К ним относятся кости птиц, рыб и животных, антропоморфная фигура (рис. 91, 1) и исключительная по художественному исполнению костяная скульптура (рис. 91, 4). На одном ее конце вырезана медведеобразная фигурка с двумя головами: человека и медведя (?). От фигурки отходит изогнутый хвост, а может быть, и пуповина, у конца которой вырезана голова человека. Вероятно, в изделии нашел отражение тотемический миф о происхождении какого-то предка серовцев. А.П. Окладников (1976), выделивший это погребение как наиболее раннее захоронение шамана в Прибайкалье, считал, что в трехликой скульптурке представлен первый этап вызревания культа близнецов, на котором сын звериного отца выступает еще в зверином облике.
Сложный мир идей охотников серовской культуры донесли до нас писаницы на скальных берегах р. Ангары. Рисуя красной охрой или выбивая на гладкой поверхности камня изображения лосей, серовские охотники умело передавали характерные особенности этого зверя — одного из основных объектов их охоты. Сопоставляя рисунки на писаницах с изделиями из погребений, А.П. Окладников установил, что реалистически выполненные изображения лосей, а также рыб должны относиться ко времени существования в Приангарье серовской культуры. Наиболее значительные группы неолитических петроглифов выявлены на Каменных островах (рис. 92, 1–7) Ангары, в Шишкине (рис. 92, 8, 10, 11) на верхней Лене (Окладников, Запорожская, 1959; Окладников, 1959б; 1966).
Рис. 92. Петроглифы (1-16) и фигурные камни (17, 18).
1–7 — р. Ангара (2 — Каменный остров); 8-11 — р. Лена (8, 10, 11 — Шишкино, 9 — Воробьево); 12–16 — Забайкалье (12 — Геткан, 13 — Крестях, 14 — Токко, 15, 16 — Нюкжа); 17 — Туой-Хая; 18 — Патроны.
Судя по остаткам фауны в погребениях, серовцы охотились помимо лосей на медведя, кабана, благородного оленя, косулю, кабаргу. Промышляли они и пушных зверей — соболя, бобра, рысь. В культурных слоях серовских стоянок побережья Байкала содержатся кости нерпы. В охоте серовцам помогали собаки. С ними были связаны и какие-то ритуальные действия, о чем свидетельствуют специальные захоронения собак на серовских погребениях около г. Свирска и в устье р. Белой. Большое значение имело и рыболовство.
Серовские поселения многочисленны, их культурные слои занимают сотни квадратных метров и насыщены следами деятельности их обитателей: изделиями из камня, нуклеусами, отщепами и ножевидными пластинками, костями животных и рыб, черепками глиняной посуды. На поселениях не найдены следы жилищ. Вероятно, они были наземными строениями типа чума или голомо — постоянного конусообразного сооружения. Зато на территории стоянок встречаются иногда десятки очагов из камней, большие ямы для хранения запасов. Среди очагов выделяются сооружения розеточного типа, сделанные из плит, поставленных кольцом. Стоянки были долговременными или, когда они устраивались в местах сезонных промыслов, часто посещаемыми. Культурные напластования на поселениях имеют иногда большую мощность, как, например, на байкальской стоянке Итырхей.
Вопрос о длительности существования серовской культуры в Прибайкалье тесно связан с проблемами установления временной и культурной принадлежности некоторых типов керамики, предшествующих сложению в Прибайкалье глазковской культуры периода ранней бронзы. В решении этих проблем велика роль многослойных поселений.
Многослойные поселения Прибайкалья и Приангарья.
Период, охватывающий III — начало II тыс. до н. э., в Прибайкалье недостаточно изучен. Достоверно датированных погребальных памятников этого времени мало. Поэтому характеристику культурных преобразований принято давать на материалах многослойных поселений. К таким памятникам относятся Улан-Хада и ряд других поселений на оз. Байкал, Горелый Лес в среднем течении р. Белой, левого притока р. Ангары, и Казачка на р. Кан, впадающей в Енисей ниже г. Красноярска.
На поселении Улан-Хада (Петри, 1916; Хлобыстин, 1964; Сизиков, Савельев, Филимонова, 1975; Горюнова, 1984) выявлена следующая стратиграфия (рис. 93, 66). В мощных наслоениях зафиксировано 11 культурных слоев, образующих три пачки. Нижние слои (XI–IX) залегают в гумусированных углистых почвах, следующие (VIII–II) связаны с эоловыми песками, пронизанными гумусными и углистыми прослойками, самый поздний слой (I) — с гумусированным песком.
Рис. 93. Многослойное поселение Улан-Хада.
1-41 — каменные изделия и керамика из IX слоя; 42–65 — каменные изделия и керамика из X слоя; 66 — стратиграфия слоев.
а — дерново-почвенный слой; б — черные сильно гумусированные слои; в — коричневые гумусированные слои; г — тонкие гумусные прослойки; д — угли; е — кострище; ж — желтовато-серый песок; з — голубоватый песок; и — зеленоватый песок.
В XI слое встречены изделия финального мезолита, керамика полностью отсутствует. В X слое сетчатая керамика залегала вместе с каменными изделиями, еще во многом сохраняющими традиции мезолита. Горшки (рис. 93, 62–65) круглодонные, со слабо выпуклыми плечиками, переходящими в прямую высокую горловину, иногда венчик резко отогнут наружу. Их украшали пояса ямок или наколы отступающей палочки с зубчатым концом.
