Какими же силами осуществлялась выработка грандиозного замысла новой стройки? Кто был строителем крепости XVII в.? На эти вопросы, поставленные еще Н. Никольским, исследователи не дали ответа. Н. Н. Забек считал, что конкретного архитектора или инженера вообще не было, что работы вели «по обычаю» сведущие люди и что в разрешении архитектурных вопросов принимали участие городничие «старцы», составлявшие книги «городового каменного дела»[694].
Царская грамота 1654 г. (февраль), казалось бы, более конкретно дает ответ на этот вопрос. В ней говорится, что в монастырь был послан для городового дела смолянин Дмитрий Петрович Дернов. Монастырским властям предписывалось, чтобы «как Дмитрий Дернов в Кириллов монастырь приедет, ему б городовые каменные и всякие запасы и каменщиков и деловцев дали»[695]. Д. П. Дернов был выбран после провала проекта А. Грановского, с ведома «старцев» монастыря («по вашему челобитию»). Однако дальнейшая его судьба не известна, так как источники не отмечают его приезда в монастырь и не говорят о его пребывании в нем. В связи с этим вряд ли можно считать Д. П. Дернова строителем укреплений XVII в.
Вся постройка настолько грандиозна и так сильно отличается от одновременных ей монастырских оборонительных сооружений, что невольно возникает вопрос: кто же был ее строителем — местный мастер или московский градоделец? Ответ на этот вопрос дают «Книги городового каменного дела» за 1653–1682 гг. Содержащиеся в них сведения показывают, что крепость строилась в основном руками подмонастырских крестьян и каменщиков, которые славились своим мастерством далеко за пределами монастыря наряду с костромскими, кашинскими, балахнинскими и собственно московскими. Недаром правительственная грамота 1647 г. обязывала кирилловских каменщиков и кирпичников, которые и «прежде государево каменное дело делывали», быть для городовых работ в Москве и Серпухове (всего 40 человек)[696], а патриарх Никон, направляя в 1655 г. кирилловских и кашинских каменщиков на постройку Иверского монастыря, писал его властям: «И каменщиков бы вам потешить чтобы с радостью делали»[697]. Из среды этих каменщиков и вышли, очевидно талантливые и высококвалифицированные «градодельцы», явившиеся строителями «Нового города».
В середине XVII в., в связи с общим развитием каменного строительства в Русском государстве, из среды многочисленных монастырских каменщиков выдвигались отдельные талантливые мастера, которые втягивались в сферу деятельности Приказа каменных дел и получали официальное звание «каменных дел подмастерье». Оно было настолько привилегированным, что его даже пытались в ряде случаев передать по наследству; недаром «Книга городового дела», упоминая строителей Кирилловской крепости, всегда выделяет их и подчеркивает их высокое звание. Было звание и выше — «государев мастер», но его носили такие зодчие, как Яков Постник или Федор Конь.
Уже с середины XVII в. каменных дел подмастерье получил черты архитектора-строителя, отдавая функции производителя работ подрядчику[698].
14 марта 1654 г., после указа самим строить крепость, «как в Сергиевом монастыре город строен», были «посланы к Троице в Сергиев монастырь старец Михайло Поморец, да каменных дел подмастерье Кирило Серков, да Семен Шам для досмотру городового каменного дела да железных решеток на пример и дорогою они издержали на все 27 алтын 2 деньги»[699].
С. В. Шам находился на стройке с 1654 г. по 1656 г., а затем «у дела» остался один К. И. Серков; поэтому мы можем с большим основанием считать их обоих авторами проекта крепости. Однако руководителем всех строительных работ был, по-видимому, К. И. Серков. Правда, документы упоминают о нем ежегодно только до 1662 г., но надо думать, что он находился на строительстве почти до его окончания, скрываясь под именем чернеца Кариона Серкова, ведшего в 1678 г. «Книги городового дела»[700].
Как ни скупы сведения о К. И. Серкове[701], все же сквозь них вырисовывается фигура энергичного и разностороннего мастера. Он был, вероятно, родом из подмонастырской деревни Шидьяра, жители которой уже с начала XVII в. постоянно делали какое-либо «каменное дело» для монастыря[702]. Известно, что он был кем-то вроде подрядчика и работал с артелью («Кирило Серков из деревни Шидгера с товарыщи») по возке песка и бутового камня по найму[703]. Однако в 1652 г. мы встречаем К. И. Серкова уже в качестве подмастерья, когда он руководил ремонтными работами в трапезной палате церкви Сергия в Ивановском монастыре[704]. И естественно, что, когда настала необходимость строить город своими силами, «подмастерья Кирилло Иванов сын Серков да Семен Васильев сын Шам стали на дело апреля в 10-ый день»[705]. К. И. Серков строит гражданские и оборонительные сооружения, руководит рабочими, следит за ломкой и обжигом извести на Мауриной горе и ездит иногда в другие города (в Ярославль, в 1661 г.). Один раз монастырские «старцы» дарят его даже «лишним рублем»[706].
Строительство крепости началось с закладки стены. Крестьяне из монастырских сел «земляные валы делали и рвы копали и землю возили и дерн резали и носили и земляные валы дерном слали и под городовую стену борозду копали и каменья под городовую стену в бут таскали и сваи били и с поля лес возили и на Маурине горе печки копали и делали всякое городовое дело»[707]. Из монастырских деревень Сизмы, Рукиной слободки, Волока-Славинского и других поочередно вызывались на работу крестьяне, работавшие безденежно — на «монастырском хлебе». Кроме неквалифицированной рабочей силы, особую группу составляли оплачиваемые каменщики и кузнецы, собранные из монастырских и других сел, а также из Ростова, Ельца и иных городов. Стены «Нового города» возводились руками нескольких тысяч людей; известно, что в мае 1653 г. на стройке было занято около 500 человек[708], а в апреле 1655 г. — 105 каменщиков и 960 подымщиков[709]. За один только 1661 г. число рабочих достигло внушительной цифры — 4979 человек[710].
Интересно отметить, что вся квалифицированная сила была закреплена за монастырем в 1662 г. специальным указом, в котором говорилось: «Монастырских каменщиков и кирпичников в Москву и в городы, покамест в монастыре у них городовое каменное дело вершится, высылать не велено»[711]. В 1676 г. монастырь сам ходатайствовал об освобождении его от посылки рабочих, ссылаясь при этом на указ 1662 г.
Значительным был расход строительных материалов на строительстве. Так, в 1665 г. было изготовлено 554 тыс. штук кирпича, выковано 31 700 гвоздей, привезено около 372,5 куб м (38 сажен) бутового камня[712]. Нередки были заказы подрядчикам, крестьянам и посадским людям на изготовление поставку в монастырь от 50 до 400 тыс. штук кирпича[713]. Расход средств каждый год был различным и зависел от темпов строительства. Так, например, в 1659 г. было затрачено 1260 рублей, в 1661 г. — 1728 рублей, в 1665 г. — 405 рублей и т. д.[714]
