Однако советская привычка жонглировать громкими словами и цифрами, которой Леонид Борисович виртуозно овладел, затемняла истинную картину: в 1926/27 году советский сельскохозяйственный экспорт достиг лишь четверти (а не трети, как он утверждал) довоенного уровня. Вдобавок государство вывозило за границу менее 4 % произведенной пшеницы и 16,7 % ржи, в то время как предвоенные показатели составляли 25 и 33 %. Оживление экспорта было следствием того, что принятые в 1920 году законы позволили кооперативам, предприятиям и даже частным лицам напрямую торговать с иностранными компаниями и гражданами. Вначале этим занимались Центросоюз и другие кооперативные организации, а с 1921-го такое право получили компании со смешанным — советским и иностранным — капиталом. Отсутствие монополии на внешнюю торговлю тревожило Красина, который указывал, что из-за этого государство теряет большие средства, которые могли бы быть использованы для развития экономики. Именно поэтому он так бескомпромиссно боролся на установление внешнеторговой монополии, о чем будет рассказано далее.

Если во внутренней торговле деятельность НКВТ пересекалась с ВСНХ, то во внешней — с Наркоматом иностранных дел. В соответствии с постановлением ВЦИК «О внешней торговле», принятым 16 октября 1922 года, для руководства внешнеторговой деятельностью в зарубежных странах учреждались торговые представительства или торгпредства РСФСР, ставшие вскоре представительствами СССР. В странах, признавших Советскую Россию, торгпредства работали при посольствах и обладали всеми дипломатическими привилегиями. Там, где официального признания еще не было, их функцию выполняли государственные торговые агентства, которые действовали в соответствии с местными законами. Типичным примером был «Аркос» (Всероссийское кооперативное акционерное общество), учрежденный по инициативе Красина во время визита в Лондон в 1920 году. Постепенно эти торговые агентства при активном участии того же Красина почти полностью вытеснили из зарубежной торговли госторги и компании со смешанным капиталом.

Для экспорта и импорта товаров эти компании должны были отныне получать лицензии от НКВТ, которые выдавались на основе ежегодного государственного плана, где фиксировались квоты на торговлю тем или иным видом товаров. 6 января 1924 года Красин сообщил в интервью, что благодаря отлаженной работе НКВТ государственные учреждения, имеющие право торговать с заграницей напрямую, и даже смешанные компании предпочитают производить свои экспортно-импортные операции через торговые агентства. И тогда, и позже он не раз высказывал мысль, что все сделки по экспорту и импорту товаров в СССР должны осуществляться через официальные торговые представительства.

^{Заседание СНК 3 октября 1922 г. [РГАСПИ]}

По мере того как внешняя торговля становилась все более эффективной и доходной, росло стремление других государственных ведомств получить от нее свою выгоду. В 1922 году при СТО была создана Комиссия по внутренней торговле, контролировавшая госторги; она не раз вступала в конфликты с НКВТ по вопросу организации экспорта отдельных товаров и цен на них. ВСНХ, под контролем которого находились промышленные предприятия, также стремился контролировать экспорт. Сотрудники ВСНХ, входившие в штат советских торгпредств за границей, нередко пытались самостоятельно вести переговоры с иностранными фирмами. Возглавлявшие это ведомство П. Богданов и (с 1925 года) давний недоброжелатель Красина Ф. Дзержинский давали директивы импортировать как можно больше промышленной продукции — в первую очередь машин и механизмов — для ускоренного развития советской промышленности. Признавая важность такого импорта, Красин в то же время настаивал на том, что он не должен сильно превышать экспорт в целях достижения положительного торгового баланса. Дело доходило до бурных дискуссий, в которых его обвиняли в «самоизоляции» НКВТ и даже в игнорировании им задач экономического развития СССР.

Признавая, что его наркомат работает недостаточно эффективно и заражен бюрократизмом в той же мере, что и все остальные, Красин доказывал, что он постоянно улучшает свою работу. Он отвергал нападки тех, кто огульно критиковал работу советских торгпредств и торговых компаний за рубежом, говоря, что в них хорошо налажено взаимодействие между сотрудниками разных ведомств, включая ВСНХ. Он также заявлял, что госторги и компании со смешанным капиталом получают от торговли через НКВТ не только экономические, но и политические выгоды — например, экспортируемая ими продукция оказывалась под защитой государства и не могла быть конфискована иностранными властями (это было одним из условий англо-советского торгового договора 1921 года).

Красин постоянно стремился расширить список экспортируемых за границу товаров и не раз отмечал, что важно переходить «от экстенсивного к интенсивному» экспортированию, то есть вывозить за рубеж как можно меньше сырья и как можно больше готовой продукции. Уделяя главное внимание экспорту в западном направлении, он понимал, что значительная часть советских товаров (цемент, текстиль, посуда и т. д.) может экспортироваться главным образом на Восток — на необъятные рынки Персии, Китая, Японии и других стран. Чтобы «застолбить» там позиции советской промышленности, он готов был смириться с нарушением торговой монополии, предоставляя коммерсантам из восточных стран право доступа на советский рынок. Например, 17 апреля 1925 года коллегия НКВТ приняла резолюцию о торговле с Персией, по которой в приграничных районах создавалась зона свободной торговли, где можно было свободно продавать и покупать определенные категории товаров. В то же время в октябре 1922 года Красин высказался против предложенного Бухариным и Зиновьевым в СТО проекта о создании такой же зоны на западной границе России, считая нарушение монополии в торговле с Западом недопустимым.

Ему не раз приходилось сталкиваться и с руководством Наркомата иностранных дел, чему способствовали его не слишком теплые отношения с Г. Чичериным и его заместителем М. Литвиновым (которые при этом неприязненно относились и друг к другу). Один из его конфликтов с ними в должности главы НКВТ произошел в 1921 году, когда он пытался наладить экономическое сотрудничество с Западом, используя Лигу Наций. Эта международная организация, созданная после Первой мировой войны, объявляла одной из своих целей развитие равноправных отношений между всеми странами. Исходя из этого, Красин предложил создать в рамках Лиги международный консорциум, который предоставил бы России «мощный заем в виде товаров и оборудования». По его мнению, это было выгодно для обеих сторон: Россия получила бы необходимые товары и оборудование, а западные партнеры — обширный рынок сбыта товаров. Через 7–10 лет Россия смогла бы рассчитаться с европейцами по займам готовой продукцией. Против этого плана резко выступили руководители НКИД и лидеры партии, воспринявшие его как сдачу позиций иностранному капиталу. Впрочем, у него и так не было перспектив, поскольку западные страны вовсе не горели желанием выдавать займы большевикам — Красин сам убедился в этом в ходе непростых переговоров за границей.

Не менее враждебно партийные ортодоксы встречали его предложения о выплате странам Запада российских долгов. С началом восстановления России встал вопрос о его обеспечении при помощи иностранных займов; в апреле 1921 года Ленин писал Красину, что Советская власть остро нуждается в займах, чтобы получить товары и обменять их у крестьян на зерно. Однако получению этих займов мешал отказ правительства выплатить долги западным странам, достигавшие приблизительно 14 млрд. золотых рублей. В эту сумму входили кредиты, взятые в основном в годы Первой мировой войны, невыплаченная стоимость полученных тогда же оружия и снаряжения, а также стоимость национализированного большевиками имущества западных компаний и граждан. Главными кредиторами были Франция, скупившая большую часть ценных бумаг царского правительства, а также Англия и США. В ходе переговоров советские дипломаты требовали снижения суммы долга, а также выдвигали встречные условия — выплатить компенсацию за ущерб, причиненный стране иностранной интервенцией. В этих условиях выдача Советской России новых кредитов — как государственных, так и частных — была маловероятна.