Большинство его выступлений на съезде (а он брал слово более 40 раз) было посвящено практическим вопросам, прежде всего намечаемому восстанию. Он считал, что успех восстания обеспечат не неорганизованные народные толпы, а хорошо подготовленные боевые дружины, вооружение и обучение которых предлагал начать немедленно. При этом он признавал пользу массовых демонстраций и шествий, в ходе которых рабочие проникаются «боевым духом» и учатся противодействовать полиции. Красин особо подчеркивал необходимость точного плана восстания и правильного выбора его времени. Еще одно его большое выступление было посвящено уставу партии: он признал правоту Ленина, который предлагал при помощи устава формировать партию профессиональных революционеров. Он с горечью говорил о том, что эмигранты — не только меньшевики, но и большевики — «постоянно критикуют ЦК, но мало что делают, чтобы помочь ему», занимаясь вместо этого дрязгами и дележом власти в партии. Красин настаивал, что пока РСДРП руководят из-за границы эмигранты-литераторы, партия поставленных целей не добьется. В этом отразилось его всегдашнее презрение к «болтунам», не способным ни к какому практическому делу.

Ленин, сам принадлежащий к «литераторам», мог бы оскорбиться, но в тот период красинские выпады его полностью устраивали, работая на достижение им лидерства в партии. Участник съезда М. Лядов вспоминает, что накануне съезда лидер большевиков относился к Красину весьма настороженно: «Когда Ильич узнал, что мы завели переговоры с Никитичем, Ильич ругательски ругал нас за это. Он не доверял Никитичу: Никитич обманет вас, он вступил в переговоры только для того, чтобы оттянуть съезд». Но уже после первых выступлений Красина ленинское настроение резко изменилось, как сообщает тот же Лядов: «Я помню, во время доклада Ильич не выдержал, сошел с председательского места, подошел к нам и говорит: а умный же Никитич, всё можно ему простить!» Заодно он не без сожаления отметил, что доклад Красина построен так умело, что «трепать его особенно сильно не придется».

Немалое место в докладе занял любимый Красиным вопрос о финансах. Он говорил, что партия остро нуждается в деньгах для практической работы (типографии, доставка литературы из-за границы, поддельные паспорта, «побеги туда и обратно», содержание членов ЦК — 6 человек по 100 рублей в месяц и агентов ЦК — 5 человек по 100 рублей в месяц). Он жаловался: «Доходы не только не соответствовали смете, но и расходам — пришлось делать долги». Он отметил также «постепенное падение доходов от либерального общества», указав, что симпатии оппозиционно настроенной публики переходят к эсерам — «эффектные дела вроде сазоновского и каляевского пользуются особенным сочувствием так называемого общества». Докладчик указал и на то, что местные комитеты партии задерживают взносы на нужды ЦК или вовсе не платят их. И делал вывод: «Необходимо установить регулярные взносы от рабочих, как это делается в Батуме. Необходимо, чтобы партия жила на свои средства, а не на подачки буржуазии».

В своем выступлении по красинскому докладу Ленин отметил, что тот касался больше техники, чем политики Центрального комитета: «ЦК говорит мало о своей политике, ибо ничего хорошего о ней он не мог сказать». Однако, учитывая разрыв Красина с меньшевиками накануне съезда и признание им примиренческих ошибок ЦК, Ленин заметил, что «больше радости об одном грешнике раскаявшемся, чем о 99 праведниках». Оценивая линию поведения Красина на съезде, М. Лядов писал, что «во всем ходе съезда все более и более обнаруживалось, что Никитич не на словах, а на деле большевик».

Блок Ленина и Красина привел к тому, что завершившийся 27 апреля Третий съезд РСДРП принял большинство предложенных ими резолюций. Он избрал новый ЦК из пяти человек, куда вошли Ленин, Богданов, Красин, близкий к последнему Д. Постоловский и А. Рыков. Интересно, что все они (кроме Ленина) представляли не эмиграцию, а революционное подполье, в чем тоже можно увидеть успех Красина — ведь именно он защищал на съезде интересы «товарищей с мест». Делегаты ликвидировали меньшевистский Совет партии (чего тот, конечно, не признал), но отвергли ленинское предложение осудить лидеров меньшевиков и изгнать их из партии. Главным критиком этой меры выступил тот же Красин, чем показал, что хоть и признает лидерство Ленина, но не собирается послушно плясать под его дудку, по-прежнему видя единство партии главной целью.

В резолюции «О вооруженном восстании» съезд предложил всем партийным организациям «принять самые энергичные меры к вооружению пролетариата, а также к выработке плана вооруженного восстания и непосредственного руководства таковым, создавая для этого, по мере надобности, особые группы из партийных работников». Одна такая группа уже была — Боевая техническая группа при Петербургском комитете во главе с Бурениным, — и Красин предложил распространить ее опыт на всю Россию. После съезда эта группа перешла в ведение ЦК, который по предложению Ленина поставил во главе ее, конечно же, Красина.

Теперь помимо множества организационных вопросов ему предстояло заниматься тем, что он уже неплохо умел: добывать для революции оружие и деньги, на которые это оружие покупалось.

Методами сбора средств Красин, как мы знаем, виртуозно овладел еще в юности, но теперь денег требовалось гораздо больше. На съезде он доложил, что расходы ЦК выросли до 6000 рублей в месяц, а начавшаяся революция требовала удесятерить эту сумму. Позже он вспоминал: «Каких только способов мы не применяли, чтобы сколотить те, в буквальном смысле, гроши, на которые строилась партийная организация и техника в первые годы их существования!» Рядовые партийцы и сочувствующие обычно отчисляли из своих заработков мизерные суммы, и даже люди состоятельные платили от 5 до 20 рублей в месяц. Поэтому он (вероятно, с благословения Ленина) взял курс на «окучивание» тех богачей, кто сочувствовал социал-демократическим идеям. В другой книге воспоминаний он признавал: «Мне в качестве члена ЦК пришлось довольно близко стоять к этому делу… Одним из главных источников было обложение всех… оппозиционных элементов русского общества, и в этом деле мы достигли значительной виртуозности».

^{Адвокат Павел Малянтович}

Красин, обожавший подсчеты, точно знал, сколько партии требуется денег и на что. Эту информацию он озвучил на съезде: ввоз литературы из-за границы — 24 %, содержание подпольных типографий — 23 %, развозка литературы — 20 %, содержание ЦК и Союзного бюро — 18 %, организация побегов — 12 %, паспортное бюро — 3 %. В начале 1905 года большевиков было 14 тысяч (через год их число выросло до 60 тысяч). Тысячи из них находились на нелегальном положении, их надо было кормить, обеспечивать им жилье, проезд, фальшивые документы. Тем, кто был арестован, находился в тюрьме и ссылке, требовались деньги на адвокатов, посылки, а иногда и на устройство побега. Важной статьей расходов была пропаганда: за три года революции большевики выпустили 26 млн. экземпляров всевозможной печатной продукции, что, как мы уже знаем, обходилось весьма недешево.

^{Николай Шмит}

Что касается приобретения оружия, о котором Красин почему-то не упомянул, то револьвер, судя по тогдашним рекламным объявлениям, можно было свободно купить за 20–40 рублей, сотню патронов к нему — за 10 рублей, всевозможные ружья — за 10–50 рублей. Однако революционерам требовались крупные партии, которые приходилось либо похищать с военных складов, либо привозить из-за границы; это было трудно, опасно и опять-таки требовало немалых средств. Задачей Красина — как обычно, почти неразрешимой — стало увеличение партийного бюджета до 50 тысяч рублей в месяц (напомним, что тогдашний золотой рубль примерно соответствовал 1500 нынешним).