Проблема долгов затрудняла также признание России западными странами и установление с ней дипломатических отношений. Этот процесс шел медленно и трудно, затрудняясь постоянно возникающими конфликтными ситуациями. Наркоминдел постоянно отказывался выдавать визы зарубежным политикам и бизнесменам; во время голода 1921 года Красин в письме своему заместителю А. М. Лежаве от 15 июля выражал недовольство тем, что НКИД оказался выдать визу американскому сенатору-республиканцу Дж. Франсу, намеренному лично ознакомиться с положением голодающих. Наркоминдел, по словам Красина, пытается «закрыть двери на замок», а в таких условиях невозможны ни торговля, ни получение кредитов. Вскоре последовал еще более громкий скандал, когда советские власти выслали из страны распределявших западную помощь сотрудников благотворительных организаций, а их российских коллег, объединенных в «Помгол» (Комитет помощи голодающим), едва не расстреляли, что также не улучшило отношения России и Запада.

Красин, находившийся тогда за границей, никак это не комментировал, но не менял своего убеждения: восстановление российской экономики и успешное ее развитие невозможно без сотрудничества с Западом. То же утверждали видные ученые старой школы, основавшие в 1922 году журнал «Экономист». Красина не раз упрекали в советской печати в том, что он думает так же, однако редакция журнала исподволь проводила и другой тезис — восстановление связей с Западом должно в итоге привести и к возрождению «нормальных», то есть капиталистических принципов экономики. Так же считали представители модного «сменовеховского» течения, распространявшие тогда свои взгляды не только в эмиграции, но и в СССР (конечно, под строгим контролем). Однако Красин во всех статьях и выступлениях отвергал подобную перспективу, отстаивая нерушимость социализма. На XII съезде партии, выступая за изменение внешнеполитического курса, он в то же время подчеркивал: «Недопустимы никакие уступки в вопросах идеологии, суверенитета, территориальных претензий, в соблюдении советского законодательства». Т. О’Коннор справедливо утверждает: «Он призывал к сотрудничеству с Западом не потому, что стремился реставрировать капитализм, как утверждали некоторые его оппоненты, а потому, что хотел обратить это сотрудничество на пользу социалистическому строительству».

Важнейшим условием укрепления советской экономики Красин считал оздоровление финансовой системы, которая и после введения нэпа не преодолела последствия гиперинфляции и обесценивания денег. Он всячески поддерживал наркома финансов Григория Сокольникова в его попытках остановить печатание ничем не обеспеченных «совзнаков» (к 1923 году в обороте находилось более 176 квадриллионов рублей). Сокольников говорил: «Если у нас возле Иверской часовни на стене написано: „Религия — опиум народа“, то я бы предложил возле ВСНХ повесить вывеску: „Эмиссия — опиум народного хозяйства“». В октябре 1921 года в Москве благодаря его усилиям был открыт Государственный банк РСФСР, призванный в числе прочего финансировать деятельность государственных ведомств. Однако Красину не удалось наладить эффективное сотрудничество НКВТ с этим учреждением. 25 февраля 1923 года он жаловался в статье, что Госбанк либо отказывает наркомату в кредитах, либо ставит ему такие же условия, как и производителям, что совершенно неприемлемо для экспортной торговли. Далее он пояснял, что наркомат получал торговые кредиты или предоплату от иностранных компаний за товары, уже вывезенные и складированные за границей, либо погруженные на иностранные суда для вывоза из России. Красину не нравилась такая система расчетов, поскольку при ней наркомату приходилось оплачивать хранение товаров на зарубежных складах. Он хотел получать кредиты на ранней стадии подготовки товара к экспорту, чтобы обеспечить переработку сырья и вывоз полуфабрикатов или готовой продукции, но позиция Госбанка на этот счет оставалась неизменной.

Поэтому Красин предлагал создать специальный банк или несколько банков, занимающихся исключительно финансированием внешней торговли. В 1924 году Совнарком учредил Внешторгбанк, предназначенный для финансирования внешней торговли. НКВТ и его подразделения обладали контрольным пакетом акций этого банка, через который Красин надеялся привлечь в российскую внешнюю торговлю иностранные инвестиции. Однако этого не случилось: Внешторгбанк не имел средств для осуществления крупномасштабных внешнеторговых операций, поскольку большая часть доходов от внешней торговли проходила мимо него, да и крупные кредиты из-за границы, на которые надеялся нарком, по-прежнему не поступали.

Сокольников не поддерживал Красина и в вопросе монополии внешней торговли, выступая против нее, однако они были согласны в вопросе важности иностранных кредитов. Нарком финансов заявлял: «Экономический и финансовый подъем Советской России возможен в короткий срок, только если она сумеет хозяйственно примкнуть к мировому рынку и опереться на широкую базу сравнительно примитивного товарного хозяйства в России». Соглашались они и с необходимостью скорейшего осуществления денежной реформы, которую Сокольников провел в 1922–1924 годах. Сначала была выпущена промежуточная валюта — червонец, обеспеченная, в отличие от прежней, золотом по меньшей мере на 25 %. Стабилизировав тем самым финансы, правительство получило возможность выпустить новую валюту: золотой рубль был введен декретом от 5 февраля 1924 года, а к июню он окончательно заменил червонец.

Формально не участвуя в проведении реформы, Красин внес большой вклад в ее успех. Руководимый им НКВТ в 1923/24 финансовом году значительно сократил импорт и увеличил экспорт, чтобы накопить тем самым запасы золота и твердой валюты для поддержания стабильности нового рубля. С 1 января 1923 года по 1 января 1924-го запасы золота и твердой валюты в Госбанке увеличились с 15 млн. до 150 млн. рублей, и большая часть этих поступлений была обеспечена внешней торговлей. При этом Красин считал, что реформа не будет завершена, пока золотой рубль не станет конвертируемым на мировом рынке. В 1922 году правительство разрешило проводить операции с золотом, другими драгоценными металлами и валютой, которые до того были запрещены законом. Но уже в следующем году, чтобы обеспечить монополию червонца в качестве единственного средства обращения, было ограничено использование иностранной валюты во внешнеторговых сделках и запрещено ее хождение на внутреннем рынке. Красин выразил недовольство подобными ограничениями, заявив 15 мая 1924 года, что невозможность конвертировать иностранную валюту в советскую в неограниченном количестве создает серьезные трудности для внешней торговли.

Он считал, что изоляция советской экономики от мирового рынка, закрепляемая подобными решениями, пагубно сказывается на развитии промышленности. Понимая, что новорожденный советский рубль может не выдержать конкуренции с западными валютами, он все же надеялся, что государственная монополия внешней торговли может сыграть роль регулятора, защищающего финансовую систему и экономику в целом. Он предложил сохранить возможность обмена валюты, установив при этом постоянный обменный курс рубля: если рубль станет обесцениваться вследствие чрезмерной эмиссии, правительство в любой момент сможет пресечь подобный процесс и сохранить паритет, продавая иностранную валюту и скупая рубли. Он признавал, что в данный момент в стране нет для этого достаточного количества валютных ресурсов, но считал, что монополия на внешнюю торговлю позволит Госбанку в короткие сроки создать необходимый резерв валюты для подобных операций. Он считал важным и то, что введение свободно конвертируемого рубля станет для всего мира доказательством стабильности советской экономики и убедит западные страны в возможности сотрудничать с СССР и давать ему кредиты.

Свои экономические взгляды Красин наиболее четко высказал на XII съезде партии, проходившем в Москве 17–25 апреля 1923 года. Ленин уже был тяжело болен, и отчетный доклад ЦК ВКП(б) читал один из членов партийного руководства — Григорий Зиновьев. Говоря о достигнутых страной результатах и задачах на будущее, он неожиданно обрушился на своего товарища по партии, наркома внешней торговли Красина. Поводом стала опубликованная незадолго до съезда в «Правде» красинская статья «Ответ товарищу Мартынову». Зиновьев опроверг утверждения «некоторых товарищей» о том, что коммунисты недостаточно компетентны для решения проблем, и демагогически заявил, что почти половину партии составляют рабочие со «значительным экономическим опытом», поэтому именно она должна руководить экономикой. Он признавал, что в этой работе случаются ошибки, но считал, что это не дает оснований выступать за отмену или ограничение партийной диктатуры, как это делает Красин. Зиновьев обвинил его в «очень крупной ошибке» — отрицании руководящей роли ВКП(б) во всех сферах советского общества, включая экономику.