Неожиданно ветер донес до меня цветочный аромат. Лилии. Я обернулся и увидел в одном из окон теплицы странное неровное свечение. Лампа? Фонарь? Свеча? Виктория заметила, что я остановился и вернулась ко мне. Поблагодарил ее за помощь и участие, за чудесную экскурсию и сказал, что теперь могу со спокойной совестью возвращаться домой и заполнять бумаги для поступления брата к ним. Девушка довольно улыбнулась. На прощание я протянул ей руку, которую она, явно довольная, пожала. Наконец-то.

***

Надо было утром поесть: голова опять раскалывается. Поскорее бы вернуться в кабинет, тогда все пройдет. Как всегда. Мать говорит, что я слишком много времени провожу здесь, но дома головная боль становится просто невыносимой. Здесь все хорошо. Надо поскорее зайти и заняться подготовкой к экзаменам. Я должна сдать все на сто баллов, чтобы Павел Викторович мной гордился.

«Где ты училась до восьмого класса?» – в самом деле, где?

«Конечно, в лицее. Ты всегда училась в лицее.» – да, я всегда училась в лицее.

Как же болит голова.

«До свидания».

«До свидания».

***

Виктория кивнула и поспешила обратно. С ней, как и со всеми в этой школе, было что-то не так: то они чего-то боятся, то им на все плевать.

Запах лилий становился сильнее. Я быстро пошел к окну, за которым видел свет. Он уже погас, но осмотреться было не лишним. Обошел здание и подошел к двери, подергал ручку и услышал скрип, посмотрел на замок: он оказался совсем хлипким. Видно, Виктория даже не старалась открыть дверь. Что ж, попытка не пытка.

Со странным щелчком дверь открылась, и запах лилий окутал меня.

Внутри теплица оказалась в очень хорошем состоянии, но она походила больше на какой-то кабинет или лабораторию: цветов не было совсем, на чистых металлических столах у стен лежали какие-то папки и книги, на длинном прямоугольном столе в центре стояли колбы и пробирки, какие-то конструкции с трубками и колбами. Огляделся – кажется, камер не было – вошел и сделал несколько фотографий. Может, потом смогу узнать, для чего такое оборудование может понадобиться.

Надел перчатки, быстро осмотрел все, что стояло и лежало на центральном столе, взял несколько пробирок с разными этикетками. В папках были какие-то исследования. Листать и изучать не было времени, так что сфотографировал первые страницы из папок с названиями «телепатия», «эмпатия», «мемористика», «внушение». Очень интересные и говорящие названия. У одного из столов были ящики, так что поспешил к нему. Странно, но заперты они не были. Неужели никто даже подумать не мог, что сюда проникнет кто-то чужой? Глупость какая.

В нижнем ящик под грудой бумаг лежал маленьких блокнот с какими-то карандашными каракулями. Странно было видеть его среди бумаг с графиками и таблицами.

Я хотел было вернуть его обратно: сплошные непонятные картинки и записи, – но тут заметил, что на одной из страниц в середине фамилия «Шохов» была обведена. Ничего не понятно, но очень интересно. Я сунул блокнот в карман и поспешил уйти из теплицы и с территории этого лицея. Было странное чувство, что с каждой секундой промедления мои шансы выбраться из этого места уменьшаются.

Прикрыл дверь и пошел к выходу. Как только прошел мимо шлагбаума, почувствовал странное облегчение: будто действительно мог там навсегда остаться. Я остановился и глубоко вдохнул морозный и сырой воздух.

Мимо меня проехал черный джип, за рулем которого сидел Павел Викторович. Директор остановился и зло посмотрел на опущенный шлагбаум. На доброго дядю с фотографий этот мужчина совсем не походил: насупленное лицо с губами, сжатыми в тонкую линию – вся его поза выражала странную злость. Видимо, охранники должны были сразу же все открывать, когда появлялась «хозяйская» машина. Ясно-понятно.

Я улыбнулся и подошел к машине. Симонов чуть опустил окно. Поздоровавшись, я хотел было напроситься на встречу в его кабинете, но тут шлагбаум подняли, у меня вновь зазвонил телефон. Директор скривил губы в приветливой улыбке, протянул визитку и, закрыв окно, уехал. Какая вежливость, потрясающе. Телефон продолжал трезвонить. Вздохнув, ответил на звонок.

– Немедленно приезжай ко мне, – вместо приветствия начал Олег. – У нас проблемы.

– Куда «к тебе»? – в голове зудело, словно я забыл слово или вещь, но вспомнить не получалось. – В участок?

– С ума сошел? – Оу, кажется, у Олега что-то стряслось. – Домой ко мне несись немедленно. – И сбросил.

Я удивленно посмотрел на телефон, но поспешил к метро. Зачем было звонить столько раз, если можно было просто написать сообщение или, о`кей, позвонить один-два раза, так и не понял, но решил поторопиться: Олег никогда так со мной не говорил.

Когда подходил к турникету, случайно вместо карточки приложил к нему визиту Симонова. Как так вышло не понял, но с удивлением осознал, что именно об этом и хотел сказать напарнику: на визитке Симонова с обратной стороны были указаны контактные данные М.

Так и не понял, зачем он мне ее дал, но теперь была возможность назначить ему встречу и все узнать. По крайней мере попытаться.

Алекс появился у квартиры Олега – в черной куртке с капюшоном, скрывающим лицо. Сначала я зашел в подъезд, не обратив на него внимания, но в лифте он усмехнулся и больно ткнул меня в живот, маленькая проказа. Стянул с него капюшон и увидел осунувшееся лицо и темно-синие мешки под глазами.

– Чем ты занимался? К экзамену в мед готовился что ли?

– А ты почаще с духами общайся, чтобы у нас кукуха совсем поехала, и в центральный офис корпорации зла ходи.

– С какими духами? И что за Корпорация? – кажется, я не смотрел ничего про эту «Корпорацию зла». И откуда только мальчишка берет все эти вещи?

– Мистер Робот, старик, – Алекс надменно глянул в мою сторону и фыркнул. – И твоя Алисонька.

– А, точно, – забавно, но я действительно о ней забыл. – Но как это связано с тобой? И что за отсылка к Роботу?

– Мне кажется, ты деградируешь, – Алекс закатил глаза и соизволил пояснить. – Ты начал тратить энергию еще и на общение с мертвой Алисой. Более того, умудряешься поддерживать и наше с ней взаимодействие. Разумеется, это сказывается на твоем состоянии. Ментальном и, как следствие, физическом. Ты не готов к таким нагрузкам.

– Почему нам об этом не рассказывали в Академии? – неужели наши преподаватели решили, что мы должны осваивать такие вещи самостоятельно, на своих ошибках?

– Потому что вы и не должны уметь это делать, – Алекс пожал плечами и вышел из лифта. – К тому же, вам об этом говорили, просто ты выбросил все из головы.

– Не выбросил, а передал столь ценную информацию в твои более заботливые руки. И почему мы не должны это уметь?

– Потому что ты был в группе с телепатами, а не с медиумами? – Алекс иронично выгнул бровь. – К тому же ты никогда не был звездой своей группы, не забывай.

– Да-да, это я помню, – усмехнулся и нажал на звонок. Дверь распахнулась, и Олег кивком пригласил нас, меня, войти.

Я повесил куртку и прошел на кухню, откуда доносился грохот посуды. Достал себе чашку для гостей и включил чайник. Кажется, Олег не удивился, что я хорошо знаком с его квартирой, хотя не разу здесь не был.

– Ты меня не послушался, так? – он говорил спокойно и устало, просто хотел услышать подтверждение своим словам. Я кивнул. – Что ж, тогда сверим наши данные.

– Ты не будешь меня отчитывать? – кажется, я его довел. Вау.

– А от этого что-то изменится? – мужчина устало сел на стул. – У тебя нет нужных знаний и навыков, чтобы выполнять работу следователя. Ты просто тыкаешься во все доступные места и ждешь, что от этого что-то выйдет, – он потер переносицу. – Я просил тебя в это не лезть, согласился пересмотреть запись твоего интервью с Алексеем, даже принес тебе его. Специально, чтобы ты понял, что лучше держаться от всего этого подальше. Ты ведь даже не знаешь куда лезешь! И я не знаю, куда ты влез! Куда мы влезли.