Хизер задыхается. — Ты отвратительна.

Прекрасно. Мы не будем друзьями. Если я ей не понравлюсь, она может с таким же успехом бояться меня.

Моя улыбка становится вялой. — Отойди сейчас, пока я вежливо прошу.

Хизер выглядит раздраженной. Она наклоняется так близко, что я чувствую запах того, что у нее было на обед. Тунец. Определенно. — Я скажу тебе прямо сейчас; то, как мы здесь все делаем, отличается. Ты не открываешь рта на собрании команды, если тебя об этом не попросят. И ты не упоминаешь о семьях других людей, если у тебя нет желания умереть. Свяжись со мной, и я покажу тебе, что происходит с людьми, которые не остаются на своей полосе.

— Это угроза?

— Просто маленький совет.

— Спасибо за совет. — Я встаю и вторгаюсь в ее личное пространство. Она неуклюже отступает, ее торжествующая улыбка сменяется испуганно нахмуренным взглядом. — Но Алистер уже надрал мне задницу за то, что я сделала сегодня. Так что не волнуйся. Ты можешь приберечь свой маленький акт запугивания для того, у кого хватит терпения. — Я хлопаю рукой по стене кабинки рядом с ее головой. — Свяжись со мной еще раз, и ты узнаешь, что значит видеть свой зад из-за верхней губы.

— Что? Ее брови хмурятся.

— Это угроза. Понимаешь?

Ее глаза сужаются.

Я делаю вид, что замахиваюсь на нее кулаком.

Она взвизгивает и отскакивает назад, прикрывая лицо. Когда она понимает, что я всего лишь имитировал удар, Хизер краснеет на три оттенка. — Ты бандитка!

— Это верно. Я происхожу из длинной линии тех, кому наплевать. И не забывай об этом. — Я отхожу от нее и падаю в свое кресло, которое приветствует меня громким скрипом.

В офисе гробовая тишина.

Я замечаю, что несколько телефонов достают и снимают наше общение.

— На что ты смотришь? — Хизер визжит.

Приглушенный смех встречает ее заявление.

Хизер фыркает и вылетает из офиса, к моему большому облегчению. В других кабинках устанавливается подобие нормальной обстановки. Со мной никто не разговаривает. Они кажутся замкнутыми. Ожидание. Все ходят на цыпочках, ожидая взрыва от Алистера.

Но это никогда не приходит.

— Мисс Джонс. — Иезекииль звонит мне после обеда.

Я замечаю, что помощник руководителя подзывает меня. Мой стул отъезжает назад, когда я вскакиваю на ноги. — Тебе что-нибудь нужно?

Он улыбается. — Следуй за мной.

Я иду за ним на кухню.

Иезекииль указывает на стол. — Почему бы тебе не сесть? Я готовлю кофе для Алистера, и он упомянул, что тебе понравился хороший напиток.

— Он тебе это сказал? Сегодня?

— О, не сегодня. — Шея Иезекииля вспыхивает. — Сегодня у него были… другие слова.

— Могу себе представить. — Я опускаю подбородок на ладонь и вздыхаю.

— Это не имеет большого значения, — говорит Иезекииль, готовя кофе. — Будут и другие совместные проекты.

— Это огромное дело. Алистер усадил меня и объяснил, насколько важны бэби-бокс. — Это одна из причин, по которой я почувствовала отчаяние, когда увидела, что сделка срывается. — Belle's Beauty нужен был этот контракт.

Иезекииль наливает черную жидкость в чашку поменьше. — Belle's Beauty не страдает из-за денег.

— Видение Алистера — это не деньги. Это наследие.

Теперь, когда я знаю, что у него есть дочь, это имеет смысл. Он сжигает себя дотла, чтобы сохранить Fine Industries и Belle's Beauty. Он пытается создать компанию своей жены, но не для себя, а для другого поколения.

— Если отбросить все проблемы, я думаю, ты совершила очень смелый поступок. — Он помешивает ложечкой в чашке, и это издает легкий звенящий звук.

— Ты одинок в этом чувстве.

— Он никогда не признает этого, но Алистеру трудно находить общий язык с другими. Это затрудняет участие в презентациях.

— Тебе позволено говорить, что у босса есть недостатки? — Я спрашиваю. — Разве мы все не должны целовать его кольцо и говорить о том, какой он совершенный?

Иезекииль смеется. — Возможно, я бы использовал более приятные выражения в присутствии Алистера, но он знает мои мысли. Он также знает свои пределы. — Аромат кофе наполняет воздух и расслабляет узлы у меня на шее. Иезекииль пристально смотрит на меня. — Ты была очень храбра, что вмешалась.

— И ты очень смелый, раз тебя увидели за дружескими отношениями со мной. — Я оглядываюсь по сторонам на случай, если Большой Плохой Босс расхаживает взад-вперед по коридорам.

— Меня тянет к изгоям.

— Что ж, спасибо, что подтвердили, что я здесь никому не нравлюсь.

Он снова улыбается, но не отрицает этого.

— Я не знала, что нарушаю кардинальное правило компании. Я думала, что идти на встречу в команде — значит играть в команде. Я понятия не имела, что босс ожидает, что все будут сидеть без дела, как манекены, когда корабль тонет. — Праведный гнев искажает мой голос. Пока я не вспоминаю, что облажалась, косвенно упомянув дочь Алистера. Я опускаюсь на стул и играю с подолом своего пиджака. — Я действительно не знала, что у Алистер был ребенок, Иезекииль.

Он берет новую чашку и наливает вторую. — Я слышал о… разногласиях, которые у вас двоих возникли после встречи.

Конечно, он это слышал. Мельница сплетен в Fine Industries работает усерднее, чем я.

— Честно говоря, я удивлен, что ты все еще здесь, — добавляет Иезекииль.

Мои глаза расширяются. Он имеет в виду здесь… в здании.

Или… на этой земле?

— Я никогда не слышал, чтобы кто-то так разговаривал с мистером Алистером и оставался на своем месте.

— Я совершила ошибку. Я извинилась.

— Боюсь, извинений здесь недостаточно.

— Нет?

Иезекииль бросает на меня мрачный взгляд. — Многих уволили за гораздо меньшее.

— Ну, это несправедливо. — Этот парень думает, что он бог?

— Алистер ожидает совершенства от себя, как и от всех остальных. Вероятно, именно поэтому сегодняшнее выступление повергло его в такое плохое настроение. Он не терпит даже малейшей ошибки.

— Это совершенно нелепо. Не все мы ходячие инвалиды с идеальными волосами, — ворчу я.

Хотя, если хорошенько подумать, Алистер мог бы сойти за робота. Я бы не удивилась, узнав, что за его великолепным лицом скрываются провода и микросхемы памяти.

— Мой совет — залечь на дно на некоторое время. И постарайся не принимать близко к сердцу ничего из того, что говорит Алистер. Особенно в будущем.

— Ты имеешь в виду, что это еще не все? — После всех криков, которые он устроил в конференц-зале, я думала, что зло покинет его. — Простите. Я такая. Я пыталась помочь. Я не хотела выходить за рамки.

Иезекииль бросает на меня обеспокоенный взгляд. — Будь готова. Может стать хуже.

— Как долго?

Он сжимает рот.

Я стону. — Он будет наказывать меня вечно? Он не такой уж придурок, верно?

В тот момент, когда эти слова слетают с моих губ, я знаю ответ. Весь офис впадает в панику, когда слышит, как Алистер идет по коридору. Теперь, когда я навлекла на себя его гнев, со мной покончено.

— Я не понимаю. Почему он просто не зарубит меня?

— Если бы он собирался тебя уволить, он бы сделал это на месте. — Иезекииль пододвигает кофе в мою сторону.

Я опускаюсь на него. Запах дразнящий, но я не хочу, чтобы мои текущие проблемы отвлекали меня от переживаний. Такой вкусный кофе заслуживает того, чтобы им баловались.

— Тогда, может быть, мне стоит просто уволиться.

— После всей вашей тяжелой работы с проектом Yazmite вы не собираетесь доводить его до конца?

Я размышляю над вопросом. Потенциальная карьерная самореализация в сравнении с возможностью подвергнуться мести Алистера? Это непросто.

— Ты хорошо работаешь, Джонс.

— Кого это волнует? Он ненавидит меня. И это чувство взаимно.

— Я не знаю, ненависть ли это. — Его проницательные глаза внимательно рассматривают меня. — Ты другая. Ты бросаешь ему вызов.

— Я его эмоциональная боксерская груша.

— Я никогда не видел боксерскую грушу, которая наносит ответный удар.

Я смеюсь.