— Тогда на что это похоже? Он тебе тоже нравится, не так ли?

— Я… — Я облизываю губы.

Она изучает меня. — Ты хочешь поцеловать его, но не признаешь, что у тебя есть к нему чувства?

— Дело не в этом. У меня есть чувства к нему.

— Хорошо, тогда в чем…

— Но я была с Дрейком три года. — Я сильно съеживаюсь. — Мы стали жить вместе. Мы все время говорили о браке. Я не представляла будущего без него рядом со мной. И посмотри, что произошло.

— Твоя эгоистичная сестра украла его.

Я прижимаю подушку к груди. — То, что я чувствую к Алистеру… страстно. Понимаешь? Это что-то вроде ненависти и вожделения вперемешку. Но такой огонь разгорается жарко и быстро, а затем так же быстро гаснет.

— Ты этого не знаешь, — напевает она, поглаживая мою спину.

— Он богат.

— И что?

— И у него есть дочь, о которой нужно думать.

Санни поджимает губы.

— Если он придет за моим сердцем, оно будет у него. Этот мужчина получает все, что хочет. Даже если ему придется разрушить мир, чтобы это произошло. — Санни продолжает поглаживать мою спину и понимающе кивает. — После того, как эта фаза пройдет, ему, возможно, будет легко уйти, но однажды мне уже причинили боль. Я не хочу, чтобы меня снова раздавили.

— О, милая.

— В прошлый раз, с Дрейком, я была ошарашена. На этот раз, если я добровольно пойду навстречу буре, я заслужу боль.

— Тогда скажи ему это. Выясни, все ли, чего он хочет, это интрижки, и заканчивай это быстро.

Я смотрю вниз.

— Если только ты не хочешь. — Она хмурится. — Если только ты втайне не хочешь, чтобы он разбил тебе сердце, если до этого дойдет.

Я молчу.

— Чего именно ты хочешь, Кения?

Понятия не имею.

Все, что я знаю, это то, что Алистеру нельзя входить, но с каждым моим вздохом я все еще чувствую вкус его поцелуя.

ХОЛЛАНД

Кения делает пометки в маленьком блокноте с проводами. Между ее бровями появляется сосредоточенная морщинка.

По шкале от одного до ошеломляющего, она идеально подходит для отвлечения внимания. Особенно когда она в рабочем режиме.

Презентация меняется на экране. Я знаю это только потому, что цвета на лице Кении меняются с красного на синий. От того, как ее смуглая кожа впитывает оттенок, у меня пересыхает во рту.

Этим утром она великолепно собрана. Рубашка, застегнутая до шеи, и длинная черная юбка-карандаш, должно быть, сделаны намеренно. Ее попытка одеться скромнее потерпела полный провал. Эта женщина — природная красавица. Макияж. Модная одежда. Ей ничего из этого не нужно.

На самом деле, я бы предпочел, чтобы на ней не было никакой одежды.

Мои пальцы покалывает. Я хочу высвободить ее локоны из этого тугого пучка и смотреть, как они растут и растут, пока не коснутся солнца. Я хочу зарыться лицом в ее грудь и прокладывать поцелуями свой путь вниз, пока она…

Иезекииль хлопает меня по локтю, как жалкий директор подготовительной школы.

Я бросаю на него раздраженный взгляд, и он отвечает мне хмурым взглядом.

После того как прошлой ночью я отвез Кению домой, мой исполнительный помощник всю оставшуюся дорогу угрюмо молчал. Я не возражал. Лекция Иезекииля испортила бы в остальном отличный вечер.

Но я должен был знать, что молчание приведет к действию.

Иезекииль посещает встречу Belle's Beauty, хотя его присутствие не требуется. Судя по укоризненному взгляду, который он бросает в мою сторону, он здесь с заданием держать меня в узде.

Как будто кто-то может сдержать мое неистовое желание к мисс Джонс.

Я пытался и потерпел неудачу.

У Иезекииля нет ни малейшего шанса.

— Мистер Алистер? — Директор по маркетингу смотрит на меня. — Вы согласны с этим выбором?

Я захлопываю папку и смотрю на Кению. — Да. Мне нравится то, что я вижу.

Кения бросает на меня любопытный взгляд.

Остальные в комнате перетасовываются.

Директор по маркетингу заикается: — Извините, мистер Алистер. Вы сказали, что вам… на самом деле… это нравится?

— Да. — Мой тон понижается. — Мне это очень нравится.

Кения, наконец, улавливает, к чему я клоню. Ее глаза расширяются от осознания. Так же быстро они сужаются от раздражения.

Черт. Устану ли я когда-нибудь от ее огня?

Она быстро отводит взгляд.

— Мы пойдем с этим. — Я поднимаюсь на ноги. Кресло отъезжает назад от движения. Застегивая костюм одной рукой, я указываю на Кению другой. — Сообщите Baby Box о нашем выборе и поручите производственной команде приступить к работе с образцами. Нам нужно быть готовыми к новогоднему выпуску.

Она кивает. — Понятно.

— Совещание окончено. — Я смотрю на каждого члена команды. — Вы все знаете, что делать. Никто не пойдет домой, пока не будет сделан этот заказ.

Они ворчат себе под нос. Некоторые из них пытаются улыбнуться. Другим с трудом удается изобразить гримасу.

Они работают у меня в субботу. Для большинства из них я враг общества номер один. Но сделка с бэби-боксом — необходимый катализатор Belle's Beauty. Мы должны вписаться в проект на фоне наших регулярных рекламных акций в конце года и запусков продуктов.

— Всем хорошей работы, — говорю я.

Двенадцать пар испуганных глаз поворачиваются ко мне.

Никто не двигается.

Брови напрягаются, я тоже замираю.

Директор по маркетингу дрожит. — С-сэр?

— Я сказал, хорошей работа. — От раздражения у меня по спине пробегают мурашки. Почему все так удивлены?

Широкая, сияющая улыбка появляется на лице директора. — Спасибо. — Он быстро моргает. — Спасибо.

Я откидываюсь назад, сбитый с толку.

Команда начинает оживляться. Разочарованные улыбки становятся искренними, и все нетерпеливо устремляются к двери. Кения впереди толпы.

— Только не вы, мисс Джонс, — рявкаю я.

Ее каблуки так быстро скользят по ковру, что я вижу струйку дыма.

— Мне нужно поговорить, — бормочу я.

Она резко оборачивается, ее взгляд обостряется. — Относительно?

Я жестом приглашаю ее подойти ближе.

Иезекииль снова прочищает горло. — Алистер, могу я напомнить тебе, что у тебя телефонная конференция по поводу сделки по лицензированию программного обеспечения?

— Я буду там, Иезекииль. — Я машу ему рукой, чтобы он уходил.

Его глаза неодобрительно темнеют.

Я выгибаю бровь.

Ворча себе под нос, он крадется прочь, предварительно сжав плечо Кении. Я закатываю глаза на его театральность. Он так явно заявляет о своей новой лояльности. Я должен сократить ему за это зарплату.

— Не стоит ставить галочку на человеке, который варит лучший кофе в заведении, — предупреждает Кения.

Я прислоняюсь к столу. — Он меня чрезмерно опекает.

— О тебе?

— Нет. — Я выпячиваю перед ней подбородок.

Она смеется. — Иезекииль знает, что я могу постоять за себя.

— Но он также знает, — я беру ее за руку и притягиваю к себе, — каким настойчивым я могу быть. Особенно когда встречаю сопротивление.

Улыбка мелькает на ее великолепном лице. Она подавляет ее и заменяет хмурым взглядом. — Ты не должен быть таким.

— Например, каким? — Бормочу я, притягивая ее, чтобы она встала между моих ног.

Мое тело приветствует ее близость. Я позволяю своему носу уткнуться в ее гладкую шею и вдыхаю ее безумно пьянящий аромат. Она снова пользуется теми духами. Мне нужно записать это и купить ей годовой запас.

— Алистер, — выдыхает она.

Меня пронзает электрическое покалывание.

— Это не мое имя.

Она быстро моргает. — У меня есть работа, которую нужно сделать.

— Назови мое имя, и я отпущу тебя.

Она поджимает губы.

Чтобы доказать свою точку зрения, я обхватываю ее руками за талию и прижимаю ее тело к своему. Она теплая на ощупь. Мягче, чем имеет право быть любая женщина.

Я хочу, чтобы она была рядом со мной до конца моей жизни.

Она ерзает. — Что, если кто-нибудь увидит?

— Иезекииль, наверное, охраняет дверь, — шепчу я.