– От падения, конечно, – заявила Протасова.

– Думаешь?

– По крайней мере, мне так показалось.

– Если так, то почему она упала? Поскользнулась на подоконнике или сама…

– Девочки хватит, давайте не будем об этом говорить, – Женя противился мысли о том, что Оля совершила самоубийство. – Уверен, что это какая-то случайность. Ужасная случайность. Оля никогда не пошла бы на такое, наоборот, она всегда находила повод улыбаться, поддерживала всех, кто к ней обращался. Нет, это невозможно.

– Извини, – потупила взгляд Лия, и немного помолчав, произнесла, – но знаешь, вы всё же давно не общались, может быть, она изменилась.

– Я знаю. Если я сказал, что Оля не могла этого не сделать, значит так и есть. Настолько сильно люди не меняются.

– Мы не пытаемся тебя убедить в чём-то, просто ты не знаешь, что происходило с ней долгое время. Может, случилось что-то страшное, из-за чего она отчаялась и не получила поддержки.

– Конечно, – вмешалась Вика. – Мы не знаем, как она жила, что у неё происходило. Она могла измениться до неузнаваемости, хотя я согласна и с Женей, Оля – последний человек, о котором можно подумать что-то подобное: всегда на позитиве, всё всегда хорошо… раньше было, по крайней мере.

– Серьёзно, хватит! Давайте поговорим о чём-то другом. Мало тем, что ли?

Повисло неловкое молчание. Как ни странно, иных мыслей в головах не находилось, да и отвлечься казалось жестоким, неуважительным по отношению к Оле и чувствам Жени, но раз парень сам попросил…

– Как вы думаете, что будет с кастингом? – нашлась Лия.

– Точно, вряд ли его отменят, – Вика взяла в руки телефон. – Напишу Анжелике, может, с ней связались.

Вика Протасова не ошиблась: кастинг перенесли на 19:00 того же дня. Анжелика оставалась у Дома моды до последнего, пока не увезли тело. Из разговоров ей стало ясно, что полиции необходимо опросить всех, кто мог бы пролить свет на происшествие, а значит модели, Голдин и прочие работники «Шереметева» будут заняты делами поважнее, чем отбор претенденток. Мрачное событие прогремело как гром среди ясного неба, однако работу учреждение должно было продолжать, поэтому «золотая группа», теперь уже без двоих своих членов, решила собраться в чайной Дома моды после ухода полиции.

В комнате с длинным столом находились пятеро. Иван Голдин угрюмо смотрел в окно на внутренний двор, туда, где всего пару часов назад обнаружили труп. «Так странно, – думал он. – Встреча со смертью, особенно знакомого человека, представляется как нечто шоковое, страшное, даже вызывающее панику, в какой-то степени». Но Голдин не испытывал этого, лишь усталость и небольшую головную боль. Значит ли это, что он жестокий человек? Может, всё так из-за того, что труп обнаружили без него, кто знает…

Следователь интересовался, видел ли Иван что-то необычное перед уходом накануне, заметил ли странности в поведении Оли. Он ответил, что ничего не давало повода для беспокойства. С ним оказались солидарны и остальные опрошенные: никто ничего не видел и, конечно же, не заметил. Полицейские взяли записи с камер видеонаблюдения и уехали в отдел, попросив сообщить, если удастся вспомнить что-то важное.

Именно этим сейчас и занимались остальные участницы группы – вспоминали.

– В общем, я сказала, что ничего необычного не было. В записке она написала, что не может жить без парня, или что-то вроде того. Я помню, что они расставались с Максимом, вроде так его зовут, – размышляла вслух Жанна, тарабаня ложкой в чашке с чаем.

– Сомневаюсь, по-моему, у неё был Марк, и в записке было сказано: «ты не оставляешь мне выбора», – Рита говорила отвлечённо, поглощённая контуром карандаша для губ в отражении карманного зеркальца. Казалось, произошедшее не сильно её заботило.

– Какая разница, – скривилась Жанна, и светлая прядь её каре выбилась из-за уха. – В любом случае она дура.

– Жанна, – грозно подняла глаза Настя, оторвавшись от телефона. Она была занята рассылкой сообщений участницам кастинга о переносе времени.

– Нет, а что, вы считаете это нормальным? Бросаться из окна из-за расставания с парнем. Если она такая ранимая, то не представляю, как бы ей жилось дальше.

Кристина прерывисто вдохнула, поправив жиденькие волосы.

– А ты чего вздыхаешь? – в голосе Жанны басом прокатились хамоватые нотки. – Вы же с ней были подружки, неужели не заметила, что ей плохо?

– В общем, нет, – едва слышно ответила Кристина. – Мы не близко общались, но я не думаю, что осуждать её сейчас правильно.

– Мне не важно, правильно это или нет. Я считаю, глупо так делать. Тем более она была очень даже симпатичная, из обеспеченной семьи. Не понимаю, откуда у неё могли быть какие-то проблемы.

– Жанна, хватит греметь ложкой, сахар давно растворился, – Рита всё ещё критично смотрелась в зеркальце, теперь сравнивая стрелки на веках. – Вообще-то я заметила пару дней назад, как кто-то плакал в туалете, но не стала интересоваться кто это и что стряслось.

– А может стоило, – выпалила Кристина.

– Она была в кабинке, – Рита деловито закатила глаза. – Мне нужно было постучаться к ней или заглянуть под дверь?

– Если бы вы хоть немного думали о чувствах других…

Её прервала Настя.

– Девочки, давайте без этого. Взаимные обвинения ни к чему не приведут, тем более она не показывала напрямую, что ей плохо, или что ей нужна помощь. У нас есть более насущный вопрос, как бы жестоко это не звучало. Дождёмся Сашу, обсудим его и разойдёмся на пару часов, всем нужно успокоиться.

Спорить никто не стал. Через пару минут в коридоре послышались шаги, и в чайную вошла заплаканная Саша. Она скинула с себя пуховик и присела на свободный стул.

– Ну что, ты что-то видела?

Девушка отрицательно помотала головой и шмыгнула носом.

– Итак, начнём, – глубоко вздохнула Настя. – Ваня, может ты хочешь что-то сказать?

Голдин устало пожал плечами, предоставив девушке право вещать за него. Все и так понимали, зачем собрались.

– К сожалению, происшествие с Олей… – начала она.

– Смерть.

Настя неодобрительно зыркнула на Жанну. «Какая бестактность, можно было промолчать ради приличия».

– Да, ты как всегда прямо, смерть Оли означает, что освободилось ещё одно место в группе для показа, поэтому отобрать нам нужно двоих девочек. Впрочем, мы изначально и объявили набор двоих: боялись, что Жанна со своим животом останется в больнице.

– Рано списали меня со счетов.

– Так или иначе, сегодня в 19:00 к нам придут кандидатки. Их будет меньше, чем утром: многие отказались участвовать, но человек двадцать будет точно.

Кастинг вот-вот должен был начаться, но участницы продолжали наполнять просторный светлый зал. Их количество в сравнении с утренней толпой поубавилось, однако конкуренция всё равно оставалась высокой.

Женя с сестрой и Лией расположились на креслах в первом ряду, прямо у подножия огромного чёрного подиума, раскинувшегося на половину зала. При входе в здание Женя старался не смотреть в сторону внутреннего двора: от мыслей об утренних событиях становилось не по себе. Вот и сейчас он гнал печаль, убеждая себя улыбнуться и поддержать девочек.

Вика и Лия были одеты в простенькие футболки и велосипедки: такие условия выдвинули для прохождения кастинга. Макияжа тоже следовало нанести как можно меньше, однако здесь обе проштрафились. Минимум, но не отсутствие. Вика подвела глаза, а Адлер, по скромному мнению Протасова, словно светилась изнутри. По-женски это называется хайлайтер.

Помпезность Дома моды снаружи подкреплялась и обстановкой внутри: высокие потолки в лучших традициях дореволюционной России, хрустальные люстры, канделябры и море зеркал. На главной лестнице первого этажа прибывающих участниц встречала Настя Орланова – жгучая брюнетка в красном брючном костюме, с которой Жене и Вике мельком удалось поговорить утром, она приветствовала входящих и направляла в зал для показов на второй этаж.