Вика Протасова проснулась по будильнику в 9:00 и нахмурилась, выглянув в окно. Сквозь утренние потёмки она разглядела последствия, по-видимому, разыгравшейся ночью пурги. Шквальный ветер носил потоки мелкой кромки взад-вперёд, разметая её по углам. Работяги, закутанные в шарфы и капюшоны, безуспешно пытались противостоять ему, и их то и дело сбивало с курса, вело в сторону. Словом, выходить не хотелось.

Вика накинула махровый белый халат, и мягкая ткань приятно окутала тело. Несмотря на искреннее нежелание совершать какие-либо телодвижения, заправила постель, тихонько прошла сквозь сонное царство гостиной и проскользнула в ванную.

После утреннего душа и махинаций с баночками, Вика, лёгкая и свежая, направилась в кухню, вознамерившись испечь блинчики.

Зазвонил телефон – «Лия Адлер (брать не всегда)».

– Доброе утро, я тоже встала.

– А я нет, – сонно пробормотала Адлер. – За окном творится что-то неприятное.

– Полностью согласна.

– Но мы пойдём.

– Конечно.

– Ну всё, попытаюсь встать и собраться. Если не буду онлайн через 5 минут – звони и кричи на меня.

– Так и сделаю.

Лия закончила звонок. «Такая интересная, сама же уболтала на кастинг, а теперь не может встать с кровати», – заметила про себя Вика, разбивая яйца в миску.

Она была человеком обязательным, понятия «проспала, передумала, забыла» в её жизни появлялись крайне редко. Всегда собранная, порой чересчур рациональная. Такой она была всегда, словно природа ещё в утробе записала указанные качества в генетический код.

Подруг Вики можно было пересчитать по пальцам, в основном она предпочитала одиночество и старалась не выделяться, потому порой её немного раздражал деятельный нрав Адлер. Более привлекало укутаться в плед и отдаться любимой книге, коих в её арсенале насчитывалось немало. Психология, научная фантастика, классическая русская литература – её интересовало многое, кроме любовных романов. Их она терпеть не могла. Вика бы и сейчас с удовольствием утонула в чтении, но уже решилась пойти вместе с Лией на кастинг, чему в глубине души была очень рада. Ей часто не хватало встряски, чего-то яркого и необычного в течении серых будней. Сегодня как раз наступил такой момент.

Разительно отличался от своей сестры Женя. Он, можно сказать, вырос на улице и в спортивном зале, всё детство они провели практически порознь. Объединяло их одно основание: оба могли назвать себя людьми вдумчивыми. Только если Вика отличалась в этом плане упорством, брат получил бы медаль за лень. Ему постоянно приходилось выдумывать различные оправдания, сглаживать углы. Ничего так не воспитывает цепкость ума, как необходимость хитрить.

Однако если уж он занимался каким-то делом, то всё доводил до конца. Аккуратист и перфекционист, местами педант, всего понемногу, как говорится.

Вот уж чем он по-настоящему выделялся, так это эмпатией. Протасов притягивал людей подобно магниту и на интуитивном уровне чувствовал их, умел слушать и понимать. Благодаря этому человеком он вырос исключительно обаятельным и внимательным.

Лия Адлер, повалявшись положенные ей 5 минут, встала и тоже почтила своим присутствием кухню. Её комната располагалась на втором этаже дома на Крестовском острове. Он напоминал викторианский особняк: строгий, двухэтажный, облицованный белым камнем, с большими окнами, открывающими вид на тихую улицу с одной стороны и Неву с другой. Её отец владел строительным бизнесом, от которого получал немалый доход, а мама небольшой сетью кондитерских магазинов.

Она не стала заморачиваться с готовкой и решила ограничиться парой йогуртов и бутербродами с сыром. Холодная плитка кухни морозила ноги, поэтому Адлер надела домашние тапки. Сегодня ей предстоит важный день, в этот раз она обязательно должна пройти кастинг.

Тем временем уже проснулся и Женя, учуяв запах блинчиков. Всё-таки молодец Вика, не поленилась и приготовила завтрак. Как ей удаётся так быстро всё сделать? Сейчас всего 10 утра, а она уже и завтрак приготовила, и в душ сходила – на всю квартиру пахло её гелем для душа. Парень протопал к сестре.

– Доброе утро, – пробормотал он, потирая заспанные глаза.

– Доброе, – отозвалась сестра. – Я думала разбудить тебя попозже.

– Когда всё остынет? Нет уж, я буду есть сейчас, только зубы почищу.

– Выходим в 11, по такой погоде лучше рассчитать время про запас.

***

Дом моды «Шереметев». От одного названия в мыслях вырастает помпезный дворец, окутанный ореолом недосягаемого, грандиозного. Реальность ушла недалеко: он представлял собой массивное двухэтажное строение, выкрашенное в бежевый цвет, обильно украшенное золочёными вензелями и греческим орнаментом, с колоннами у главного входа и литым балконом на втором этаже. В сводчатых окнах виднелись тяжёлые люстры и лепнина на потолке, а рядом с огромной деревянной дверью красовалась статусная золотая вывеска с теснением.

У Дома моды толпились девушки, только собрались они не у входа, а чуть в стороне – у ворот во внутренний двор и о чём–то живо переговаривались, их гомон доходил до ушей ещё до непосредственной близости, однако разобрать смысл животрепещущей темы возможным не представлялось.

– Что происходит? – нахмурилась Лия.

Женя подошёл к одной из девушек, стоящей неподалёку.

– Привет, слушай, ты не знаешь, почему никто не заходит?

Девушка отрицательно замотала головой и указала пальцем в сторону внутреннего двора. Она вела себя странно и пыталась что-то сказать, но не могла вымолвить и слова. «Заикается» – подумал Протасов.

– Там… наверное, из-за этого.

– Из-за чего?

Она не ответила, развернулась и стремительно зашагала прочь. Женя в свою очередь направился во внутренний двор. Ворота оказались открытыми; толпа внутри поредела, но всё равно мешала проходу. Пробравшись вглубь сквозь неё, Женя огляделся.

Сначала он не заметил ничего необычного: двор-колодец, каких в Петербурге много, но уловив, куда смотрят все остальные, обомлел. На снегу, похожее на сугроб, лежало тело безжизненно бледного цвета. Заметённое, оно не сразу замечалось, отчётливо виднелась лишь аккуратная рука, неестественно выгнутая в районе локтя. Парень приблизился и потерял дар речи.

– Женя! Где ты? – раздался голос сестры из толпы.

Пробравшись сквозь людей, девочки оказались прямо за спиной парня.

– Женя, – озадаченно пробормотала Вика, – это Оля?

Протасов не верил своим глазам. В белом платье на снегу лежала подруга его детства – Оля Чайкина. По крайней мере, она была как две капли воды на неё похожа. Он подошёл ближе в надежде, что обознался, но ошибки не было – это действительно была она – девочка, выросшая с Протасовыми в соседнем дворе.

– Вы трогали пульс?! Вызвали скорую? – бросила ошарашенная Вика толпе и подалась вперёд, намереваясь приблизиться к телу.

– Не надо подходить! Ничего не трогайте! Всех уже вызвали! – волевым голосом остановила её брюнетка, нервно набиравшая сообщение в телефоне. – Я из Дома моды, мы уже предприняли все меры.

Вокруг только и делали, что перешёптывались и блуждали. Вика взяла брата под руку и принялась что-то говорить ему, но Женя не слышал. Вернее слышал, но не слушал. Его так поразила увиденная картина, что ноги стали ватными, а окружающие звуки смешались в голове неразборчивым гулом.

– Что случилось? – произнёс он, обращаясь к брюнетке, но та не ответила, лишь продолжала барабанить пальцами по экрану и раздражённо дышать.

– Мы её знаем, это же Оля Чайкина? – спросила Вика.

Брюнетка оторвалась от телефона и оглядела двоих незнакомцев.

– Да, это она. А вы её знакомые?

– Мы близко дружили в детстве, – ответил Женя. – Так что случилось?

– Я не знаю, что и как, сама пришла недавно, она уже лежала здесь, – брюнетка тяжело вздохнула и медленно заморгала. – Ничего не понимаю, но она мёртвая.

Женя вперился взглядом в тело, бездвижно распластавшееся в паре метрах от него. Воспоминания о давней знакомой проносились в голове, сменяя друг друга. Нет, это не она. То, что сейчас лежит рядом, не может быть ей… они даже не похожи. Улыбчивая, добрая Оля и мёртвое белое тело. Оля Чайкина – лёгкая на подъём, такая активная, яркая, а это даже не живое. Может, это кукла? Или манекен? Затошнило.