–В телефоне у нее GPRS есть! — победно потряхивая своим технологическим кирпичом, сообщила девчонка. Рассмеялся ей в лицо, не сдерживаясь.

 «Дурочка наивная».

 –Жаль тебя расстраивать, птенчик, — все-таки на попугайчика больше похожа, — но в лесу вышек нету.

 Её лицо посерело, утратив былую браваду.

 «Угу, плохи ваши дела. Наши, если что, еще хуже».

Проблем же не оберешься с пропажей человечки в Навьем лесу! На этот случай сотня законов с парой десятков подпунктов имеется. Один другого неприятнее.

 –И где её искать? — С надеждой глянула она. То ли вдруг уверовала внезапно, что я всесильный, сейчас пальцами щёлкну и всё разрешится, то ли ей Яда успела про магию разболтать. Смотрел в полные надежды глаза и не мог понять, откуда в ней уверенность, что сейчас мы быстро всё вернем, как было.

— Я не GPRS, так что понятия не имею, — разведя руками, с издевкой передразнил недавние её слова.

 -И что делать? — постоянные вопросы, на которые, не имелось ответов, жутко раздражали и мешали думать. Пока она сыпала вопросами, успел выяснить, что чужой магией здесь не фонит.

Кто бы не умыкнул у нас человечку точно не пользовался магией. Осталось обыскать по-старинке на предмет вещественных, осязаемых улик. При свидетелях пришлось бы ползать на карачках, потратив втрое больше сил и времени. Даже ради конспирации устраивать концерт не хотелось.

 — Например, не мешать мне работать и не топтать место преступления, — кивнув на дверь, обошел девчонку по левой стороне, сел на кровать, где недавно сидела она, присмотрелся к покрывалу. Поверх него явно лежали, не только сидели.

 В первую очередь меня волновал вопрос, почему подружка Яды решила уйти к себе в самый разгар праздника. При встрече казалось, что ее оттуда только вперед ногами можно унести. Кто-то влиял на неё? Так ментальная магия без веской причины запрещена законом…

 Что-то не складывалось… Попугайчик не улетал и это тоже начинало бесить все сильнее.

 — Сири, правильно? Дождись Ядвигу у бара. Иди прямо туда и никуда не… — ну да. Она ж в детектива играет. Так она и послушалась. Ещё не хватало вместо одной человечки лишиться двух. — Отбой. Сейчас вызову тебе провожатого, — поднявшись, прошелся к двери, делая вид, что собираюсь кого-то позвать в коридоре. Не успел даже за ручку взяться, как дверь открылась сама. Причем, не магия была тому виной.

 –А ты здесь что делаешь? — проходной двор, а не место преступления, твою мать!

 — Снизошел до помощи следствию, — рыкнул старший Волков. — Кощей недвусмысленно намекнул, что это в моих интересах.

 –Потому что тебя с ней видели незадолго до исчезновения.

 — И поэтому тоже, — как-то невесело усмехнулся Серый, пройдя в комнату. Мазнул взглядом по Серафиме, ничего, впрочем, не сказав. Подошел к кровати, медленно втянул воздух. Я следил за лицом, оттеснив с обзора попугайчика. Вдруг внимательная и глазастая на наши головы? Скулы, желваки и крылья носа выдавали в Волкове раздражение и напряжение.

 — Чтоб тебя блохи заели, скотина бешеная, — судя по голосу, блохи наименее страшная из грядущих кар для того, кому проклятие было обращено. — Перец и горечавка, — обернувшись Серый раздраженно дернул плечом.

«Твою мать, даже об этом, позаботились».

 -Надо сказать Киру, что искать здесь смысла нет. Она в лесу.

 -С чего ты взял? — Серый остановился, посмотрел на меня, как будто я дурак совсем, хмыкнул.

 -Кощеев просил помочь. Я помог. А верить и искать не моя забота.

 Чертыхнувшись, подхватил Серафиму за руку, не оставлять же ее без присмотра!

 -К Киру пойдем вместе.

 -С какой стати? — привычно быканув, ощерился Волков.

 Какое-то неприятное, неясное предчувствие свербело на подкорке. Серый явно темнил и потому отпускать его вот так не хотелось. Надавить при свидетелях из чужаков я тоже не мог и Волков этим, сволочь, пользовался.

 –Потому что у нас с Кощеевым разногласия, а дело надо решать сейчас, — соврал, конечно. Мы с Киром давно уж не дети, чтобы личное влияло на работу.

 К кабинету Кощея пришлось идти тоже пешком. Волков недовольно сопел, всем видом показывая, как его бесит необходимость тратить время на чужие проблемы.

 Для приличия саданув разок по двери, я, все еще ведя на аркане Серафиму, вошел сразу же, не дожидаясь ответа. Тут же поймал злой, явно поплывший взгляд Кощея. Обратил внимание, как он суетно одернул рубашку. Перевел взгляд на Яду, которую, Кир услужливо и, как будто случайно, прикрыл собой.

 «Вот это да. Чем это вы тут занимались, ребята?»

 — Девчонка где-то в лесу, — не понимая, видимо, в чём причина заминки и чего мы стоим, как идиоты в двери, Волков внёс нас с попугайчиком внутрь кабинета, буквально протолкнув собой.  — Но искать за вас точно не стану. Сами уж как-нибудь, — оглядев Кира взглядом, Серый привычно принюхался, присвистнул и хмыкнул, — а вам-то не до поисков…

Кирилл (с момента как они оказались в кабинете)

Зажимаю у стены, веду ладонью у кромки ее брюк, в которые заправлена блуза. Когда касаюсь голой кожи с тысячами мурашек, ловлю свой персональный кайф. Она дёргается в моих руках. Очередную ложь надумала выдать?

— Не строй из себя недотрогу, — рукой веду вверх, дурея от тепла и податливости ее тела. — тебе нравится то, что я делаю.

-Совершенно не понимаю тебя, — шепчет, кусая губы, — не отгадать, что будет в следующую секунду. Чего ты хочешь от меня?

Отчего бабам вечно надо что-то ПОНИМАТЬ, раскроить тебе черепок маникюрными ножницами, ковырять там медленно и дотошно, как хирург, выискивая причину поступков. Выспрашивать, выведывать. Неужели так сложно просто взять и… принять? Без условий и тысячи подпунктов.

Почему нужно обязательно что-то обещать, гарантировать и откладывать до лучшего момента?

Ладно бы не хотела меня, я ведь знаю, чувствую, что хочет. Ладонь ложиться под грудь и у меня сносит крышу от того, что слышу и вижу. Её сердце бьется под руками, неистово, словно она стометровку пробежала, дышит мне в шею, до, сука, мурашек по коже. Ловлю ее взгляд, затуманенный, с поволокой недвусмысленной. Зрачки расширяются на всю радужку, утонуть в его тьме можно… ее тело инструмент в моих руках, подается на встречу ласкам, обвожу большим пальцем сжавшийся в горошинку сосок, Яда ахает и мне сносит крышу. Свободной рукой наматываю ее волосы на кулак, впечатывая ее в себя. Наплевав, что это может быть больно, жадно до одури, впиваюсь в ее губы. Наши языки, сплетаются, лаская друг друга.

От нее пахнет по-особенному. Это именно та наркотическая тягучая нота — запах кожи и каких-то духов, что печатью садиться на подкорке, проникает мне под кожу, обволакивает и без зазрения совести рушит все границы. Отрава. Сладкий яд. Сегодня она станет моей.

Расстёгиваю ей штаны, рука ныряет ниже. Сегодня на ней кружевные трусики, в голове проноситься картинка из раздевалки, но я хочу большего — видеть ее полностью голой. Сжать ладонью ее попку, и увидеть, как на белой коже останутся следы. От представленной картины, бедра непроизвольно толкаются вперед. Пальцами делаю то, что хотел бы членом. Блядь, какая она горячая, там. Пара поцелуев и уже готова! Отзывчивая, жаркая, влажная.

-Кир, стой, — шепчет она, -стой. Погоди.

Собственное имя, произнесенное ее голосом, срывает башню. Хочу ее.

Будь проклято женское упрямство! Ну что опять? Теперь-то что?

-Ш-ш-ш, тебе будет хорошо, обещаю. Ты ведь уже доверилась мне, помнишь?

Уверенное касание пальцев, мазок по влажным складочкам. Охуенно.

-Кир… пожалуйста.

-Просто впусти меня, — ее дрожь передается и мне, — я могу быть нежным, сделаю все сам, тебе понравится.

-Нет, Кир.

Замираю, уткнувшись лбом сбоку от нее.

«Разве мало ты получила за сегодняшний вечер, Яда?»

Я ведь друга лучшего чуть за тебя не убил! И остановиться не мог. Ничего не слышал и не видел, только, как он наклоняется к тебе, чтобы поцеловать, и как ты улыбаешься при этом. Или привиделось?