— Лучше всё же поберечься, — обнимаю крепко. — Я люблю тебя.

Рука нащупывает колечко на цепочке, висящей на её шее.

Моё.

— Оно мне большое, я не хотела потерять…

— Я тебе другое куплю, по размеру. Если ты, конечно, не передумала за меня замуж выходить.

— Не дождёшься!

Эпилог

Волнуюсь как первоклассник, стоя с огромным букетом в холле роддома, в окружении друзей и родных. Все слетелись на выписку. Даже дед, которого последние несколько лет можно только на охоту из дома вытащить.

— Морозов кто? — громкий возглас откуда-то слева.

А? Я вроде…

У меня до сих пор в голове каша от новости, что сын родился.

— Глеб! — Мишка толкает в бок. — Тебя!

— Я! — иду в сторону позвавшей меня женщины.

— Что же вы, товарищ лейтенант, жену заставляете ждать? — выговаривает медсестра в голубом костюме и такой же шапочке. — Мамочке нельзя волноваться, молоко может пропасть.

— Пропадёт — найдём! — показываю на шеврон на плече.

Она тушуется и, слегка кашлянув, уходит, прихватив букет для Оли.

Неделя с выпуска. Теперь я в структуре, которая когда-то чуть не лишила меня любимой Белочки.

Во время командировки меня неожиданным образом перебросили с базы в Сирии на службу в Москве. Догадываюсь, откуда ноги растут, но выёбываться не стал. Оля тогда слабой была, и я боялся за неё. К осени получил направление на учёбу.

Виделись с Белкой первые два года раз в неделю. Плакала, что одиноко по вечерам, но со временем привыкла. Расписались. Тут уж она совсем успокоилась.

Лечилась Оля долго, и только год назад нам под строгим контролем разрешили завести ребёнка. Получилось не сразу, и родился сын почти на месяц раньше, но это всё равно счастье.

И сейчас я этим счастье наполнен. Весь фонтанирую.

— Держите сына, папаша, — передаёт медсестра мне в руки кулёк из голубого одеялка, повязанного лентой такого же цвета.

В нём спит крошечной создание.

Мой сын.

Мне страшно. Я таких маленьких на руках никогда не держал. Вдруг я что-то не так сделаю и наврежу ему. У них же сейчас всё хрупкое.

Выходит улыбающаяся Оля с цветами. Целую её.

Кажется уставшей и очень бледной. Она и до этого здоровьем не сильно пылала, а тут…

За следующим пойдём лет через десять, когда точно буду уверен, что у неё всё хорошо, и она сможет нормально выносить ребёнка.

— Глеб! Дай сюда! — пытается мама забрать у меня сына. — Ты ему шею свернёшь своими ручищами.

— Не преувеличивай, Людмила! — вступается тёща. — Фото надо на память сделать. Вставайте! — подталкивает к голубой стене, где все во время выписки делают снимки.

Фотографирует. Отдаёт телефон медсестре, сгоняет всю компанию вокруг нас. Семейное фото.

Освобождаем место для следующей пары с малышом.

У ворот несколько машин. Едем к нам домой.

Меня первое время парило, что мы живём в квартире, которая Оле от бывшего мужа досталась, потом решили, что продадим её и мою и купим дом. Так и сделали. Тихий район, соседей почти никогда не видно, каждый за своим забором сидит. Большой сад, рядом парк с небольшим прудом, где можно будет гулять с коляской.

Дикий в восторге. Ни поводка, ни намордника. Во дворе есть, где разбежаться. И охрана к тому же. С утра до вечера пропадает в саду. Там птички и соседский кот.

К последнему особая нелюбовь, после жизни у деда. С его котом они не подружились, каждый пытался отвоевать свою территорию и покой, чем доводили старика до бешенства.

А вообще жить отдельно — особенное удовольствие.

Пока…

Я помню, что свой дом — это дохера работы по хозяйству и обустройству. Но плюсов все равно больше.

В машине сплетаю наши с Олей пальцы в замок, краснеет. Как обычно стесняется проявлять чувства на людях.

Шепчу моей скромнице на ушко приятности.

Дома сын занимает кроватку в своей комнате.

Я две недели тут лично всё по ночам красил, декорировал и расставлял.

Жена кивком головы и выражением глаз оценивает мою работу.

На четверочку. Понятно… Не ужас и ладно.

Все расходятся. Я зависаю у детской постельки.

Просто смотрю, не отрываясь. И улыбаюсь.

Дотрагиваюсь осторожно до крошечных пальчиков, и сын неожиданно, не просыпаясь, обхватывает мой палец ручкой.

Вау! Меня словно током пробивает.

Что-то невероятно тёплое волной прокатывается от макушки до пяток. Кажется, во мне отцовский инстинкт включился. Мы сконектились, и произошёл разряд, запускающий один поток любви.

— Глеб, ну ты где? — заглядывает в комнату Белка. — Все жду.

— Подождут. У нас вот! — показываю наши руки.

Посмеивается.

— Считаешь меня дураком?

— Нет, — подходит и обнимает за плечи. — Считаю, что ты будешь самым лучшим папой. Егора будет воспитывать настоящий мужчина и защитник. Нам с тобой очень повезло.

Освобождаюсь от хватки сына и прижимаю Олю к себе. Она нежно целует меня в губы.

— У меня для тебя подарок, — ныряю одной рукой в карман и достаю бархатную коробочку.

— Глеб…- смущённо.

— Открой.

Достаёт цепочку с кулоном в виде жёлудя. Золотая шапочка и орех из тёмного янтаря.

— Оригинально, — удивляется, раскручивая в воздухе.

— А, по-моему, не очень. Но мне понравился.

— Нет, правда. Обычно просто украшения дарят, а у тебя со смыслом. Спасибо, — глубокий и долгий поцелуй. — Поможешь? — отдаёт мне цепочку и поворачивается спиной, откидывает волосы с шеи.

Застёгиваю замочек и зацеловываю прозрачную кожу плеч.

— Ты себя хорошо чувствуешь? — обнимаю сзади.

— Очень… Я счастлива. У нас такая большая и дружная семья. Живут на разных концах страны, а сегодня собрались здесь, под одной крышей, чтобы отпраздновать рождение нового её члена.

— Дружная — это спорно. Наши мамы не могут прийти к консенсусу. Пока… Но я верю, что у них получится. Но если начнёт война, я не знаю, чью сторону принимать. Я ни с одной ссориться не хочу.

— Мы попросим твоего дедушку вмешаться, у него богатый военный опыт, — смеётся.

— Тише! Разбудишь! — оглядываюсь назад.

Сын спит.

— Он сейчас ещё плохо слышит. Вот через недельку, другую…- не успевает договорить, я гашу слова поцелуем.

Ох, зря мы тут обнимаемся. Я по сексу жутко соскучился. Меня суррогат из оральных ласк не очень устраивает. По-человечески хочу. Стык в стык. Но нельзя… Взвою скоро.

— Родители, вы не охренели? — в дверях Мишка. — Вас все ждут, а они тут лобызаются. Я десять часов не для этого летел, — разводит руками с претензией.

— Иди уже, — выталкиваю его в шутку из детской. — Лишь бы праздновать.

Все за столом недовольно бухтят, завидев нас, спускающихся по лестнице.

— Глеб, ну, ё-маё, — возмущается отец. — Коньяк стынет, водка греется, закуска киснет. Сколько можно вас ждать?

— Ещё один, — хихикает мне в плечо Белка.

— Будете много пить…- рассаживаемся по местам. — К вам придёт она, — показываю на жену.

Пинает меня злобно под столом по ноге.

— Дошутишься, — шипит.

Всеобщий смех.

Во дворе раздаётся лай Дикого.

— Там кто-то бежит от ворот, — выглядывает в окно Ксюша. — С букетом.

Грохот у входной двери, она громко хлопает.

Выходим всем семейством посмотреть на гостя.

— Тарас? — шокировано произносит Оля.

Видок у него ещё тот. Растрёпанный. Подпирает спиной дверь. Дикий лает за ней и царапает когтями по железу.

Букет превратился в веник, Шип отбивался им от собаки. Брюки от колена до низа порваны.

— Почему таблички на заборе нет? — отшвыривает испорченные цветы в сторону.

— Ты же знаешь, как с такими собаками обращаться, — напоминаю ему слова, сказанные четыре года назад.

Зыркает на меня со злостью.

— Не покусал? — интересуется мама, подхватывая Тараса под руку.

— Нет. Штаны только порвал, — смотрит вниз.

— Штаны зашьём, не переживайте. Идёмте к столу.