— Девочку или Ксению? — в шутку ревнует Белка.

— Да не слушай ты его, — садится за стол хозяйка. — Он про все мои торты так говорит. Сладкоежка. Ты запас шоколадных конфет в его доме видела?

Миха лопает и лыбится, поглядывая на нас.

— Обычный, — жмёт плечами Алина.

— Обычный. Ты по ящикам у него пошурши, не один килограмм найдёшь. Думаешь, почему этот шоколад любит? — показывает на Дикого, который с довольной мордой уплетает свой кусок торта.

Белка машет отрицательно головой.

— Потому что хозяин конфеты ест, как не в себя.

— Ну, хватит меня палить! — осаживаю со смехом.

— Лучше пусть конфеты, чем водку пьёт, — выдаёт моя умница.

— И то верно…

— Кстати, — начинает Миха. — Новый год не за горами, пора место искать и заказывать, где отмечать будем.

— Ребят, без обид. Но я в этом году к родителям. Хочу Алину с семьёй познакомить.

Белкина застывает с ложкой во рту. Смотрит на меня молча, лупая глазками.

Смешная.

— Ты против?

— Неа, — крутит головой. — А как они к этому отнесутся?

— Вот и узнаем.

— Он тебя по всем родственникам прокатит, — посмеивается Миха. — У него дед мировой. Главное — ему понравиться. А остальные примут как само собой разумеющееся.

— Кажется, у вас важным событием попахивает, — показывает Ксюха на безымянный палец.

— Всё может быть…- прижимаю смущённую Алину к себе за плечи и целую в висок.

Глава 33

Стою с ключами на пороге, собираясь ехать за Алиной на работу.

Ксюша устроила её в ресторан, в котором сама работает, официанткой в вечернюю смену. Из караоке её, естественно, уволили, как и Альбину.

Я был против, но разве убедишь.

— Глеб, оставайся дома. Я уже в такси сажусь, — по телефону.

— Белка, какое нахрен такси?

— Обычное. У нас тут постоянные ребята работают. Все друг друга знают. Довезут в целости и сохранности. Не волнуйся, — успокаивает меня.

Не помогает. Я по вечерам постоянно испытываю за неё страх, особенно когда она не рядом. Райончик у неё неспокойный. И соседи буйные.

— Ложись спать. Утром в универе увидимся.

— Ладно…

Раздеваюсь, падаю на кровать и сразу засыпаю.

Будит скулящий Дикий, стягивая с меня одеяло.

— Зверюга, совесть имей! Пять утра! — смотрю на часы.

Гавкает требовательно и, цокая когтями по ламинату, бежит в прихожую.

— Сволочь ты… Сам не спишь и другим не даёшь, — одеваюсь.

Утро. Холод собачий. Местами лежат остатки прошедшего позавчера снега. И опять небо без звезд. По прогнозу ожидается снегопад.

Мы почти час гуляем с Диким в парке. Он всё время что-то ищет, нюхает воздух и тянет куда-то.

— Ну, нет! Я замерз! Пошли домой!

Скулит.

Нервный с вечера.

Волоком за поводок веду его домой.

У подъезда он упирается, и я сдаюсь. Смотрит в сторону стоянки, где припаркован мой джип, и скулит сильнее.

Закуриваю.

Скуление перерастает в рычание.

Смотрю в ту сторону. К нам приближаются два мужика.

Не наши. У нас такие не живут.

Подходят. Собираются уже зайти в дом, но один другому кивает на меня.

— Морозов Глеб Александрович?

— Ну, — затягиваясь.

Достают ксивы. Фэйсы.

— Поедемте с нами.

— Зачем?

— Есть пара вопросов.

— Оглашайте на месте. Вы обязаны озвучивать причину ареста.

— Это не арест. Просто поговорим.

— Говорите, — нагло выпускаю с силой дым в сторону.

— Глеб Александрович, вам лучше согласиться.

— Лучше, так лучше, — щелчком отбрасываю сигарету, понимая, что они не отстанут, а скорее завернут руки и отвезут куда надо. — Надолго? А то у меня вот, — показываю на Дикого. — За ним присматривать некому.

— Мы присмотрим, — пытается забрать у меня поводок, но пёс начинает агрессивно рычать.

— Я сам.

Везут в управление.

Дикому приказываю сидеть у пропускного. Взволнованно поскуливает, когда меня уводят.

Дежурный тоже явно не в восторге от такого соседства. Косится боязливо.

Заводят в комнату и оставляют одного.

Ничего лишнего. Стол, два стула и зеркало на стене. Улыбаюсь, как идиот, в него, растягивая широкую улыбку.

Там же стопудово кто-то наблюдает за мной. Только непонятно зачем.

Что я такого натворил, что меня фэйсы повязали?

Тачку не ту перепродал?

Так я все по базе проверяю. Чистые.

— Доброе утро! — входит с серьёзным лицом Алексей и садится за стол, показывает на стул напротив.

Теперь всё понятно.

— Кому как, — сажусь.

Открывает папку, что-то читает. Смотрит на меня пристально и молчит. Пытается поймать мой взгляд, но я отвожу глаза.

Долго будешь кота за причиндалы тянуть?

— Что вы делали сегодня ночью в начале второго? — задаёт наконец-то вопрос.

— Спал.

— Свидетели есть?

— Да. На пропускном у вас сидит.

— Смешно.

— А в чём дело?

И вдруг догадываюсь.

— С Алиной что-то? — падает сердце в тревоге.

Как знал, что не надо соглашаться на её уговоры.

— На Алину напали в подъезде, ударили по голове, украли вещи.

— А ФСБ теперь и гоп стопы расследует? — пытаюсь пошутить, но нихуя не смешно. — Как она? — взволнованно провожу по волосам рукой.

Какой-то ублюдок посмел напасть на мою девочку. Голову открутить ему готов!

— С ней всё хорошо. Она в больнице.

— Это, по-вашему, хорошо?

— Серьёзных травм нет. Врачи перестраховываются, решив подержать несколько дней у себя. Вы разговаривали с ней по телефону в сорок одну минуту первого, — смотрит в бумаги. — О чём?

По глазам вижу, что его содержание нашего разговора мало волнует, он и так знает. Подслушивают, суки.

Не удивлён. Обычная их процедура.

Но вида не подаю.

— Я хотел приехать за ней на работу, чтобы отвезти домой. Она сказала, что уже садится в такси.

— Что потом делали?

— Лег спать.

— И никуда не ездили?

— Нет! Над входом в подъезд моего дома есть камера, можете посмотреть, что я до утра никуда не выходил.

— Посмотрим…- утыкается снова в бумаги.

— В подъезде Алины тоже камера имеется, — вспоминаю.

Заходит молодой парень и отвлекает нас. Кладёт на стол женскую сумочку и два прозрачных пакета. В одном телефон, в другом серебряный браслет.

— Откуда? — смотрит на него Алексей.

— У алкашей в квартире напротив нашли. Под кроватью тряпками завалены были.

— Знакомые вещи? — обращается ко мне.

— Да. Это сумка Алины и браслет, который я ей подарил.

— Допросили подозреваемых? — снова коллеге.

— Какой там! Они синие. Лыка не вяжут. Ждать нужно, когда проспятся. Но вспомнят ли они — вот это вопрос. У одного, кстати, на одежде следы крови. Мы отдали на экспертизу.

— Хорошо. Свободен.

Младший уходит.

Молчание режет слух.

Есть у меня пара вопрос к этому Алёшеньке, но сомневаюсь, что он будет со мной откровенничать.

Сидит бумажки читает.

— Почему вы отказались пойти учиться в академию ФСБ? — вдруг заговаривает.

— По личным причинам.

— Конкретнее.

— Мать просила не идти по контракту служить. А учёба была только на словах, никто мне ничего точно не обещал.

— В личном деле указано, что предлагалось, но от вас был получен отказ, — показывает глазами на листок.

О, как! Мою биографию читаешь. И что там интересного?

— Значит, написали для галочки. Сказали, что пошлют рекомендацию, но ответа я не видел.

— А хотели бы? — кривенько слегка улыбается.

— У меня сейчас другие планы.

— И какие, если не секрет?

— А если секрет?

— От нас не может быть секретов.

— Семья. Устроит такой ответ? — раздражаюсь.

— Вполне. Только это призрачные мечты. Особенно, если планируете её с Белкиной.

— Это ещё почему?

Вздыхает и захлопывает папку.

На обложке написаны мои данные.