— Вы сами знаете, что это лишь необходимая самооборона. Мы с вами оба всё видели.

Голова магра упала на грудь от бессилия.

— А по поводу кражи у вас нет ни доказательств, ни улик, так что мой подзащитный на первых порах может квалифицироваться лишь как свидетель. Ровно до тех пор, пока ваше дело не рассыплется.

— Уходите, — коротко выронил тюремщик, а, помолчав, уже нам в быстро удаляющиеся спины добавил: — Но если ещё хоть раз…

Адвокат остановился и показал магру раскрытую ладонь. А затем свёл пальцы вместе, словно изображая закрывающийся рот.

— Прошу вас, не наговорите лишнего, — попросил он. — Тем более, в свой день рождения.

По широко раскрывшимся глазам тюремного служащего я понял, что мой адвокат применил сейчас запрещённый приём.

Что ж, моё будущее начинало приобретать более радужные очертания, нежели всего час назад.

Мы вышли из небоскрёба и в сопровождении охраны прошли на стоянку. Там нас дожидался кортеж из парочки машин сопровождения и одного продолговатого красавца представительского класса. В нём прекрасно сочетались роскошь и элегантность, обтекаемые формы и устойчивость на дороге. Что-то мне подсказывало, что на подобных автомобилях должны были ездить либо монархи, либо высокопоставленные лица, но никак не мелкопоместные дворяне.

Мы расселись в просторном кожаном салоне с баром и выдвижными мультимедийными экранами. На подлокотниках кресел появились панели управления, где интуитивно понятными значками обозначалось множество настроек и функций для индивидуального комфорта пассажира. Я ради интереса пощёлкал часть из них, активируя лёгкий массаж и обогрев.

Адвокат некоторое время перебирал бумаги, а затем воззрился на меня прожигающим взглядом:

— Ты понимаешь, что едва не погиб?

— Да, заметил, — ответил я, добавив в голос сарказма.

Две заточки под тюремной койкой, конечно же, совсем на это не намекают, мне просто хотели помочь порезать хлеб с колбасой.

Вслух, конечно же, я этого не сказал. Мне сейчас было интересно слушать. И слушать внимательно.

— Ты же неглупый парень и можешь выстроить логическую цепочку от общения с простолюдинами, участия с ними во всяких… хм… сомнительных предприятиях до покушения?

— Могу? — спросил я, сделав максимально невинный взгляд.

— Ты вроде бы недосилок, а не идиот, — сказал на это адвокат. — Так вот, я тебя предупрежу: твой отец очень зол на тебя. Ему пришлось срочно прервать инспекцию объектов в Краснодарском крае и лететь сюда, чтобы вразумить тебя.

«Смотри-ка, Никитка-то наш тоже был не самый умный парень, — встрял у меня в голове Архос. — Деградация правит всеми мирами».

«Что значит: „тоже“?» — спросил я, но в ответ получил лишь смешок.

— А меня надо вразумлять? — совершенно искренне спросил я вслух.

— К сожалению, да, — ответил Алексей Вильгельмович. — Необходимо, чтобы ты понял, что твоя безопасность — это также безопасность всего рода. Ты, даже не думая о том, можешь подставить…

«Пардоньте, но дослушать не получится, — сказал Архос. — Электричество кончилось».

«Что, прости?»

Я понимал, что уже не слышу адвоката, а только вижу его ставшее вмиг встревоженным лицо. И даже слова моего ментора-преподавателя кажутся возникающими не в голове, а где-то вне её.

«Что происходит?» — попытался я задать вопрос, но, кажется, уже не смог, так как сознание моё уплыло в те тёмные дали, где его не мог потревожить никто.

Очнулся я под бархатным балдахином в огромной кровати, отдалённо напоминавшей ту, в которой я просыпался всё своё детство и юность.

Я скорее почувствовал, чем увидел сквозь едва приоткрытые веки, что на меня в упор смотрели две пары глаз: зелёные, юные и встревоженные и серые, мудрые и спокойные.

Но, прежде чем знакомиться с их обладателями, я решил кое-что выяснить.

«Архос, что это было? Почему я отключился?»

«Ты почувствовал себя в безопасности, и организм решил закончить трансформацию. На момент стычки твой мозг изменился не полностью, вот и потребовалась окончательная перенастройка организма».

«Можно было и предупредить».

«Дык, это же твой организм, ты самого себя и предупреждать должен».

Мне надоел беспредметный разговор, и я открыл глаза.

Рыжая девчушка с огромными зелёными глазами буквально подпрыгнула на стуле, на котором до этого сидела в напряжённой позе ожидания, не сводя с меня прожигающего взгляда.

«Сестра. Карина. Младшая», — подсказала мне память Никиты.

А я отметил, что память эта стала излишне туманной в связи с глобальной перестройкой мозга. Гораздо лучше я помнил, что происходило в моей прошлой жизни, а не в судьбе молодого Державина.

— Здоро́во, разбойник! — чуть ли не заорала она, бросаясь мне на шею.

— Привет, — ответил я.

Девчонка тут же напряглась, подобралась и передумала заключать меня в свои объятия, а вместо этого вперилась ещё более напряжённым взглядом, чем до этого.

— Рад приветствовать вас в добром здравии, молодой господин, — вступил в разговор второй человек, ожидающий моего возвращения в сознание. Судя по манерам и одежде, это был мой личный слуга. — Чего изволите? Кофе? Тоник? Энергетик?

— Кофе, будь добр, — и тут память сама оказала мне услугу, выудив имя слуги из своих туманных недр, — Кристоф.

— Да, Кристоф, — сказала девушка, — и не торопись возвращаться, нам тут с братом поговорить надо. Позвони, когда вернёшься.

— Будет сделано, юная госпожа, — поклонился слуга и вышел.

Не успела закрыться за ним дверь, как девушка вдруг запела:

— Так узнал Геннадий… — оборвала она себя на середине фразы, явно ожидая от меня продолжения.

Увы, но память Никиты в данном случае спасовала. Я совершенно не помнил тех слов, которыми должен был закончить данную строку.

Я развёл руки в стороны и пожал плечами, одновременно состроив гримасу. Но открыть рот и объяснить, что получил травму и теперь кое-чего не помню, не успел.

Двигаясь так, словно перешла в режим ускорения, девушка свела вместе руки и бросила в меня комок сжатого воздуха. Ни увернуться, ни отдать управление телом Архосу я не успел бы ни в каком случае. Я, честно говоря, и подумать-то толком не успел.

Среагировал на автомате.

Поставил блок, словно на меня нападал драчун из параллели старшей школы. Только на этот раз между рук появилась незримая плёнка. Тонкая, словно паутинка, но прочная, как бронебойная сталь. Даже прочнее.

Заклинание Карины отлетело назад и вверх. Жалобно дзинькнула громоздкая люстра, и с неё дождём посыпались хрустальные осколки.

Воспользовавшись тем, что я отвлёкся на разрушения, девушка метнулась ко мне с видом профессионального убийцы. В её левой руке блеснул нож. Самый обыкновенный, без капли магии.

Но тут Архос уже без спроса завладел моим телом, поэтому без труда перехватил руку с клинком, достаточно бережно завёл её за спину Карине. А затем и вовсе скрутил девицу в бараний рог. Но очень аккуратно.

— Кто ты⁈ — зарычала она. — Где мой брат⁈

И тут я увидел.

Какую-то часть из тумана памяти Никиты, какую-то — из залитых слезами глаз, обёрнутого на меня лица, но большую — где-то внутри собственного мозга.

Карина — самая младшая в семье, и поэтому даже сёстры и братья относятся к ней, как к ребёнку. Единственное исключение — Никита. Он всего лишь на пару лет её старше, и с самого детства они всегда играли вместе. Даже тогда, когда выяснилось, что брат — недосилок, а она — неконтролируемый хаос, подобный цунами во время торнадо, Карина не стала к нему хуже относиться. Наоборот, она надеялась, что они и дальше останутся лучшими друзьями.

«Здорово, разбойник! — Здорово, Бармалей!» — звучали в моём мозгу детские голоса.

Это были пароль и отзыв. Невинная детская забава, сыгравшая со мной злую шутку.

«Так узнал Геннадий, — пел один, — срок годности тунца, — тут же подхватывал другой».