Громобой не стал рассусоливать, а прижал бывшего магра к стене, приподнял над тротуаром и приставил ему к лицу блокирующий артефакт, чтобы тот и не подумал применить магию.

— Мне нужна информация, — сказал Стас. — Расскажешь, как на духу, и я тебя отпущу.

Пустырникова перекосило в кривой ухмылке. Словно всё это не значило для него ровным счётом ничего. Громобой даже решил, что бывший магр уже чувствует себя приговорённым к смерти.

— Я слишком мало знаю, — прохрипел придушенный Пустырников.

— Ты принимал Державина? — Стас немного ослабил хватку.

— Я, — ноги магра снова коснулись земли; запираться он явно не собирался, видимо, понял, кто к нему обратился.

— Почему отправил не в СИЗО, а сразу в тюрьму?

— Вы просто не понимаете, — обречённо заявил Пустырников. — Это страшные люди.

— Кто? Вам приказали? Кто это сделал? — предчувствуя настоящую добычу, Громобой оживился, его ноздри раздулись, как у хищника.

Бывший магр помотал головой.

— Никакой информации. Всё анонимно. Примерно за неделю до событий я получил сообщение, что на моё имя лежит пакет.

— Как получил сообщение? — Стасу была важна любая зацепка.

— Нашёл отпечатанную записку в кармане и сжёг после прочтения, — предваряя вопросы, поспешил заявить Пустырников. — Там были координаты, где меня ждал пакет с наличкой и инструкциями. И никаких следов, отпечатков. Я проверял. Но хуже всего, что они написали… они сказали… — он затих, то ли подбирая слова, то ли передумав говорить.

— Что сказали? — Громобой снова крепче прихватил воротник бывшего магра.

— Что убьют сначала мою жену, а затем моих детей, если я не соглашусь, — обречённо просипел магр.

— И что ты должен был сделать?

— Перевести Державина в конкретный блок и обязательно оставить ему предмет гардероба с гербом рода, чтобы его смогли безошибочно опознать.

— А одиночка? Ключи от камеры? — не успокаивался Стас.

— В одиночку не я распределял, а Вестовой. Но он по инструкции действовал. За драку — одиночка.

— Остались деньги? Инструкция?

Пустырников отрицательно покачал головой.

— Зря вы копаете, — проговорил он растрескавшимися, явно искусанными губами. — Вас тоже не пощадят. Это страшные люди. Они уничтожат всех, кто встанет на их пути.

— Ещё посмотрим, кто кого, — сказал на это Громобой, отпуская бывшего магра.

Столичный особняк Державина-старшего сильно отличался от московского небоскрёба. Здание поднималось вверх всего лишь на пять этажей и имело все те же излишества, что и остальные дома в этом северном городе.

— Как тебе мероприятие? — спросил меня дед, приняв следующим утром в своём кабинете. — Слышал, с огоньком провели, — он усмехнулся, хищно обнажив белые зубы.

— Не то слово, — согласился я, подхватывая общий тон беседы. — Такой фейерверк забабахали, любо-дорого. Одного графа вообще чуть не порвало.

Вообще я пришёл к выводу, что с дедом мне общаться легче всего из родни. С Кариной, конечно, тоже довольно просто, но всё-таки она — девчонка, и некоторые темы с ней не обсудишь. А вот с Игорем Всеволодовичем, мне казалось, можно говорить о чём угодно. Главное, найти правильный тон.

— Думать надо, куда прёшь, — резюмировал дед, качая головой. — Это ему ещё повезло, что рядом отца-императора не оказалось. А то и пепла не нашли бы, чтобы схоронить.

Дед сидел за своим рабочим столом и пил утренний кофе. Судя по запаху, обильно разбавленный вкусным ликёром.

— Мы, честно говоря, вообще удивились, что на мероприятие такого уровня пригласили подобного типа. А он ещё пронёс с собой горячительное и успел набраться за неполный час.

Я сидел в удобном кресле напротив и потягивал свой кофе, в котором, правда, кроме самого кофе, были лишь сливки.

— За это ещё в собственной безопасности головы полетят, — задумчиво проговорил Державин-старший. — С трудом могу себе представить, чтобы нечто подобное было при предыдущем начальнике.

— Его фамилия случайно не Разумовский? — уточнил я.

— Да, — дед поднял на меня удивлённые глаза. — А ты откуда знаешь?

— Так он вчера на балу был. Такой милый дедушка, ни за что бы не подумал, что он — какой-то там легендарный начальник императорской безопасности.

— Милый дедушка, говоришь, ну-ну, — скривился Игорь Всеволодович. — Эта кобра столько заговоров в зародыше передавила, что тебе и не снилось. Если увидишь его на улице, лучше перейди на другую сторону от греха подальше.

— Буду с ним осмотрительнее, — пообещал я. — А насчёт другой стороны улицы — не всегда помогает. На нас тут с Олегом Чернышёвым чуть вывеска высотой с двухэтажный дом не упала. Точнее, вывеска-то упала, но никого не зацепила.

— Думаешь, покушение? — насторожился дед и весь подобрался в кресле. — Почему сразу не сообщил? Вообще, тут постоянно что-то на кого-то падает, но в твоём случае я бы был начеку.

— Похоже на покушение, — согласился я. — Или, точнее, не попытку запугать.

— С чего такие выводы? — я во второй раз поймал себя на том, что дед разговаривает со мной на равных, и мне это ужасно нравилось.

— Только из наших треть не доехала… — многозначительно сказал я.

— Ну не доехала и не доехала, — отмахнулся дед. — Главы родов решили подальше их держать от источника неконтролируемых воспламенений.

— В том-то и дело, что — нет. Все выехали, как полагается. Но кто-то в аварию попал, другие на поезде ехали, который с рельсов сошёл. А одного вообще перед входом на территорию парка самокатчик сбил, — я так разгорячился, что не заметил, как вскочил с кресла и подошёл к самому столу.

— Это меняет дело, — согласился Державин-старший и тоже встал.

Но, в отличие от меня, он принялся спокойно прохаживаться по кабинету. Я понял, что абсолютное самообладание — часть его натуры. Это необходимо было перенять и мне.

— Но даже это ещё не всё, — продолжал я. — Кто-то хотел вывести из себя Павла Вяземского, чтобы тот дел натворил. Мы с Олегом заметили, что ему не очень хорошо, и посоветовали покинуть мероприятие.

— Вяземский? — дед поднял правую бровь. — Вот даже как. Закручивается, однако. Я вижу много разрозненных деталей, но пока не могу объединить в единое целое. И могу сказать точно, мне очень не нравится то, что я вижу. Ладно, оставим это пока между нами. Если появятся конкретные мысли по этому поводу, звони мне напрямую, понял.

— Да, дед, всё понял. Домой ты меня отвезёшь, или самому?

— Никаких «самому», когда такое заворачивается. Видишь, и поезда под откос пускают, и автомобили расшибают. Полетишь завтра вечером на моём самолёте. А я пока останусь тут — дела.

Игорь Всеволодович подошёл ко мне, взял мою руку за предплечье и приблизил к глазам.

— А кто тебя прикрыл во время взрыва, говоришь?

И я чуть не проболтался, что сам. Но тут же сообразил, что вопрос не случаен.

— Да кто-то из наших, а что?

— А то, что в твоих запонках защитный артефакт стоит, который защитит от любого, даже сверхсильного воздействия, но разово. И вот он не отработал. Значит, кто-то опередил, поставил щит. И этот человек друг не только на словах. Он тебе жизнь спас.

— Перед взрывом и во время него всё моё внимание было приковано к смертнику Люберецкому. А рядом были Кропоткин да Чернышёв. Так что, возможно, кто-то из них.

— Лучше узнать, кто именно. Такие долги лучше выплачивать без задержек.

Я не совсем понял, о чём он, но решил особо в подробности не вдаваться.

— Так вылет только завтра вечером? А мне до этого момента можно выходить из дома? Или сидеть и опасаться?

— От всего не отсидишься, конечно, — задумчиво проговорил дед и опустошил свою чашку. — Давай, только не далеко и под охраной, хорошо? Тут вот залив совсем рядом, туда можно сходить прогуляться.

Я склонил голову, показывая, что принял рекомендации к сведению, и вышел из рабочего кабинета Державина-старшего. У меня было полтора дня, и я собирался потратить их с максимальной пользой.