— Спасибо вам огромное, я теперь хотя бы буду знать, в какую сторону двигаться. Что ж, какую ответную услугу я могу оказать?

— Я бы хотел…

Принцесса приоткрыла губы, и мне показалось, что она готовится к чему-то такому романтическому.

—…посетить императорскую библиотеку, — выдал я на едином выдохе.

— Что? — у девушки от удивления брови и в самом деле полезли на лоб.

Она прикрыла рот, потом снова открыла, затем взглянула на меня как-то обиженно.

— Это точно то, что вы хотели у меня попросить? — уточнила она.

— Вот такой вот я — книжный червь. Очень люблю читать. Особенно некоторые книги, которые нельзя достать просто так.

— Именно поэтому вас задержали с кружевными трусиками в кармане. Ну-ну, Державин, очень смешно.

Слегка злые искорки задора заиграли в её глазах.

— Исправляюсь, — поспешил заверить я принцессу. — Тот случай многому меня научил.

В композиции зазвучали последние аккорды.

— Что ж, вы — очень интересный человек, Никита Державин. Хорошо, будет вам библиотека, но только в моём сопровождении, идёт?

— Конечно, идёт. О большем и мечтать не смею, — я церемонно поклонился принцессе, стоило музыке умолкнуть.

— А придётся, — она откровенно ёрничала. — Я приглашаю вас на охоту в честь моего дня рождения.

— Весьма польщён!

— Можете взять своих друзей, господин библиотекарь, — и она, смеясь, отпустила меня, а затем летящей походкой скрылась меж гостей.

«Ты распухнешь от светских приёмов и не сможешь ни летать нормально, ни паутину плести, — сказал мне Архос, когда вместо вечерней тренировки я собрался на семейный ужин. — Остальные пауки будут смеяться над тобой. А когда ты, наконец, решишь раз и навсегда изменить свою жизнь, то просто не сможешь сдвинуться с места».

«Не брюзжи, — ответил я на это с улыбкой. — Всего лишь один вечер, а завтра продолжим тренировки. Положением в обществе тоже надо заниматься, не так ли?»

«Конечно, надо. Паук должен быть главным в любом углу. Но знал бы ты, скольких мальчишек прельстила сытая жизнь».

Я пропустил это замечание мимо ушей. Сегодня вечером меня заботили два вопроса. Первый — подготовка к охоте, в которой я ничегошеньки не смыслил. Второй и главный — приём у деда, где соберётся без преувеличения вся огромная семья.

Я целенаправленно копался в том, что осталось от памяти человека, место которого я занял, но смог отыскать лишь разрозненные факты. Судя по всему, в таком составе род не собирался лет тридцать, если не больше.

Надо будет обязательно узнать причину. В сложившейся обстановке нельзя допустить, чтобы семейные узы Державиных дали трещину.

Столичная усадьба деда казалась крохотной по сравнению с московским небоскрёбом, однако и тут все смогли разместиться с комфортом.

Кроме нас с Кариной, отца и Николая младшую ветвь рода представляла Елена. Совсем недавно она родила второго ребёнка и потому казалась бледной и болезненной. Большую часть времени она вместе с мужем, князем Мещерским, проводила в выделенных им дедом комнатах.

Средняя ветвь оказалась самой малочисленной. По сути, её представлял лишь дядя Слава — худощавый человек с военной выправкой лет пятидесяти на вид, который долгое время защищал Родину на разных рубежах, а нынче занимался вопросами гуманитарной помощи и спасения малоимущего населения. Его излюбленной шуткой, как я понял, был разговор о том, что наследники у него, скорее всего, есть, но он не знает наверняка, в какой именно части империи.

В этом месте можно было бы возмутиться его безответственностью, но, полагаю, если бы у него были дети, он не только обеспечил бы им достойное содержание, но и признал бы. Достаточно было увидеть, как он смотрит на детей своих братьев. Особенно на меня и Карину. Но не сподобил Стрибог, что ж поделать.

И, наконец, шумная старшая ветвь, которая по праву вела себя по-хозяйски во владениях деда. Представляли её лысый, как бильярдный шар, Леонид Игоревич, его супруга Авдотья Ильинична, хохотушка необычайных размеров, и двое их сыновей: Ростислав и Филипп. А ещё такое количество прислуги, что я не совсем понял, как вся она поместилась в усадьбу. Были тут и постельничьи, и столовые, и личные слуги, и даже брадобрей.

Решив, что по этикету должен поздороваться первым, я подошёл к двоюродным братьям. Они были абсолютно разными, но в то же время ужасно похожими настолько, что было ясно, что они — из одной семьи. Ростислав — старший, которому было около двадцати восьми лет, всем своим сложением напоминал отца. Даже ранние залысины уже сильно увеличили лоб. Филипп же пошёл в маму и был достаточно толстым с шикарной шевелюрой.

— Рад приветствовать, — сказал я, подойдя к ним, и протянул руку.

— Ещё чего, с недосилками ручкаться, — брезгливо произнёс Филипп.

— Да ладно, чего ты, — с улыбкой сказал ему Ростислав. — Это, как на рыбалке червей на крючок насаживать, — и с этими словами двумя пальчиками взял меня за большой палец и слегка потряс.

Я вырвал руку и убрал её.

Эта сцена не укрылась от их матери.

— Ростик, Филя, не обижайте ребяток. Они же какие-никакие, но ваши родственники.

«Втащим?» — спросил меня Архос.

«Обязательно, — ответил я с предвкушением, — но чуть позже».

А сам подумал: хорошо, что я задержался в полицейском участке, и мне не пришлось знакомиться с этими снобами до приёма.

Когда все расселись за общим столом, слово взял Игорь Всеволодович.

— Я очень рад тому, — сказал он, встав со своего стула, — что волею случая наша семья в полном составе собралась за этим столом. Все вы знаете, что случилось на Сахалине. Мне с моим товарищем Вадимом Громовым пришлось противодействовать серьёзной стихии, направленной на причинение серьёзного ущерба нашей стране. Но мы выстояли. И нет худа без добра, летавший со мной внук Никита серьёзно повысил свой уровень. А сегодня вечером на императорском приёме всех покорила моя младшая внучка — Карина. Хочу поднять тост за этих двоих, как достойных продолжателей нашего рода.

Он поднял бокал. Отец и Николай соприкоснулись с ним своими бокалами с широкими улыбками. Дядя Слава и Елена — со сдержанным удовольствием. Дядя Леонид и тётя Авдотья — с явным непониманием того, что происходит.

— Деда, ты чего? — спросил Ростислав вместо того, чтобы поднять свой бокал. — Тебя там сильно баржей ударило, видимо. Это мы с Филей — достойные продолжатели твоего рода, а не эти.

— Ага, — согласился с ним Филипп. — Один — нулевик-затейник в поисках фазы, и другая с брызгами силы во все стороны. Даже на улицу её выпустить нельзя, вечно проблем на пятую точку сыщет.

Дед ехидно усмехнулся в бороду и выпил содержимое бокала.

— Вы вечно бахвалитесь, — сообщил он своим старшим внукам. — В то время, как Никита, например, при своём уровне может то, что вам и не снилось.

Я так понял, что он про моё ощущение чужой силы в урагане.

— Дед, мы завтра обязательно переговорим с императорским лекарем, — сказал Филипп после того, как картинно ударил себя ладонью по лбу. — Потому что, кажется, ты действительно не понимаешь, что говоришь.

— Филя, как ты можешь⁈ — взвилась его матушка.

— Пусть говорят, — сказал на это дед, махнув рукой.

Его явно забавляло происходящее.

— Нет, ну правда, — поддержал брата Ростислав. — Как можно сравнивать нас и — это… Сначала на приёме нам было не по себе. Во-первых, принцесса с этим танцует, другая фурор производит…

— Этого зовут Никита, — не сдержался я. — А другую — Карина.

— Грязи слово не давали, — через губу выплюнул Филипп.

— И вообще, с каких пор у нас нулевики магами считаются, — поинтересовался Ростислав, адресовав свой вопрос отцу.

Тот не понимал, как реагировать на происходящее, поэтому ограничился тем, что пожал плечами.

А я понял, что это всё зашло слишком далеко.

— Дед, разреши я их хорошенько взгрею, — попросил я и с удовольствием увидел вытягивающиеся физиономии братцев.