Никифор Владимирович посмотрел на остальных преподавателей в поисках поддержки.

— Всё так, — подтвердил мои слова грузный и высокий Константин Антонович. — Без адвоката не имеем права.

— И прежде чем происходящее окончательно примет форму скандала, хочу оповестить, что несколько дней назад я пережил клиническую смерть. Возможно, сбои в вашей технике могут быть именно от этого.

Теперь на меня смотрели все без исключения. Олег Чернышёв — с нескрываемым восторгом. Катя Громова — с интересом, подперев красивое личико руками, затянутыми в белые лайковые перчатки. Преподаватели — с осторожностью, остальные ученики — со страхом, перемешанным с насмешкой.

— Такое возможно, — прокашлявшись сказал Константин Антонович. — Если бы у нас были доказательства, что вы действительно пережили клиническую смерть…

— У меня с собой справка от семейного врача, — ответил я, не делая резких движений. — Позволите предоставить?

— Конечно. Будем рады ознакомиться.

Я поразился дальновидности Кондратия. Ещё вчера вечером он позвонил мне и сказал следующее:

— Знаю, что вы завтра едете устраиваться в академию магии. Хочу предупредить, что из-за пережитых вами обстоятельств могут возникнуть различные вопросы. Если позволите, завтра утром перед отъездом я привезу вам справку, в которой укажу причины возможных сбоев.

— Да, конечно, — ответил я тогда, думая, что врач зря волнуется.

Но, как оказалось, он спас меня сейчас от ненужных разбирательств и потери времени.

Медленно, чтобы мой жест не восприняли за враждебный, я сунул руку во внутренний карман и достал сложенный вчетверо лист бумаги. Информация на нём была отпечатана на принтере и заверена личной подписью и магической печатью Кондратия.

— Мы не можем быть уверены, что это не поддельная бумага, — упрямо приподняв подбородок, сказал Никифор Владимирович, не желая признавать собственную оплошность.

Константин Антонович поморщился от слов своего коллеги.

Тем временем дверь открылась, и в аудиторию вошли двое охранников. Один из них держал наготове наручники, блокирующие магическую деятельность.

— Этот? — спросил один из них, кивая на меня.

— Да, — ответил Никифор Владимирович.

— Подождите! — достаточно резко отреагировал Константин Антонович, который тут, судя по всему, был главным. — Давайте обойдёмся без унизительных процедур. Тем более, что абитуриент не сопротивляется и, возможно, не подлежит аресту.

Охранники встали, как вкопанные. Константин Антонович пробежал глазами справку и достал смартфон. Но перед тем, как набрать чей-то номер, обратился ко мне:

— Вы же проходили тест в сентябре?

— Да, — ответил я, тут же уловив воспоминание, как Никите было горько, что его не допустят к занятиям с прочими одноклассниками из-за низкого уровня магической энергии.

Хотя это было предсказуемо.

— Давайте сделаем так: мы с Державиным и одним из наших охранников пойдём в медблок и там проведём полную диагностику, а также сверимся с сентябрьскими показаниями. Вы не против, Никита Александрович?

Думать приходилось быстро. Если я не виновен, то должен быть не против. А я же не виновен, так?

— Да, я согласен, — ответил я, сходя, наконец, с возвышения, на котором стояла злополучная арка.

— А вы, Никифор Владимирович, расскажите остальным, что их ждёт в течение года, и что нужно приготовить, хорошо?

— Боюсь, вы слишком доверяете этому… этому…

— «О, — подумал я, — вот и нетерпимость подкатила».

—…студенту, — наконец-то подобрал экзаменатор слово.

— Я разберусь, — ответил на это Константин Антонович, а затем кивнул мне. — Идёмте.

Мы вышли в коридор, и я только теперь обратил внимание на окружающее нас убранство. Странно, мне стоило бы задуматься о том, как я сейчас буду оправдываться, что Архос — это не моё, дескать, его мне подкинули, а вместо этого пялюсь на интерьер. Видимо, защитная реакция организма.

А посмотреть было на что. Широко раздвинутые стены и потолки, поднятые метров на десять, создавали иллюзию огромного пространства. Словно всё тут было построено для великанов, которые впоследствии выродились, оставив всё своё наследие нам. А мы побоялись переделывать или не тронули из уважения к памяти, да так и оставили.

Даже входные двери, что в корпус, что в аудитории были не менее пяти метров в высоту. Но открывались при этом легко и бесшумно, что наталкивало на мысли об утилитарной магии. В этом мире она встречалась чуть ли не на каждом шагу и зачастую соседствовала с техническими приспособлениями для обычных людей.

Потолки коридоров, а особенно обширных залов, в которых они пересекались, украшала объёмная лепнина, а люстры, уверен, могли посоперничать по шику с теми, что висели в императорском дворце. При удобном случае обязательно сравню.

Ну и куда без гобеленов? Встречались они тут не часто, но всегда к месту. И, казалось, что глаза вышитых на них дам и кавалеров следят за проходящими. Преподавателям подбадривающе улыбаются, а вот студентов подозревают в неуспеваемости и прогулах.

Медицинский блок находился этажом выше. По крайне мере, следуя туда, я насчитал лишь одну лестницу наверх, но вид из окна мне показался кардинально другим, и тогда я подумал, что здание может быть с изменяемой геометрией. В теории это очень удобно, чтобы не наматывать километры между нужных аудиторий и комнат, но, как такого добиться на практике, понятия не имел. У нас в небоскрёбе были обычные лифты.

Внутри всё отвечало общему духу: отделка, изображения врачей, удобные кресла для ожидания. Но была и комнатка, облицованная исключительно плиткой. Хотя и не безвкусной, но отдающей эдакой казёнщиной, которая в остальной виденной мною части здания полностью отсутствовала.

— Присаживайся, — сказал Константин Антонович и указал на одно из кресел.

— На мне будут проводить опыты? — попытался пошутить я, умащивая свой зад на жёстком и неудобном кресле.

— К сожалению, нам не остаётся ничего иного, — ответил преподаватель. — Не опыты, конечно, но кое-какие обследования мы обязаны провести из-за зафиксированной системой тревоги.

— Но я же предоставил справку, — а филей тем временем начинал холодить металл сидения.

— Да, конечно, и, учитывая её, всё будет в самой лёгкой форме, — суетился вокруг каких-кто приборов экзаменатор. — По сути, мы проведём лишь проверку твоей нынешней магической подготовки, сравним её с той, что была в сентябре, и более тщательно проверим на магических паразитов.

— Это обязательно?

— Вы просто не представляете, сколько макулатуры приходиться исписывать на каждый незначительный чих оборудования. Это просто проклятие какое-то. Вместо преподавания занимаемся не пойми чем. Но вы не переживайте, это не долго. Если хотите, дождёмся вашего адвоката. Хотите, проведём быстрее, снимем всё на видео, чтобы иметь фиксацию происходящего. Как желаете?

Говорил экзаменатор заискивающе, торопливо, будто опасаясь, что его прервут. Возможно, именно такое отношение у местных простолюдинов к аристократам.

— Я за ту процедуру, что быстрее. Но хотел бы написать отцу, предупредить его, — я вынул мобильны телефон из кармана брюк, вопросительно уставившись на преподавателя.

— Да, да! Конечно.

«Отец, — написал я в сообщении. — Прости, что от меня опять исходят неприятности, но раз уж я решил исправляться, не могу не предупредить. При проверке моего магического уровня странным образом сработала техника, и теперь меня подозревают в ношении магического паразита. Я согласился на перепроверку, ибо подозреваю, что дело, скорее всего, в той истории с пари и артефактом. На всякий случай дай знать Минцу, что он может понадобиться. Как всё закончится, напишу».

Буквально через две минуты пришёл ответ:

«Принял. Буду ждать твоего звонка».

— Я готов, — сказал я преподавателю, который усердно что-то заносил в старенький компьютер, стоящий на столе.

— Хорошо, снимай рубашку, ложись на кушетку.