— Можно подумать, тебя пугают пули, — фыркнул сержант, возвращая флажок предохранителя на место и убирая пистолет в кобуру.

— Меня напрягает, когда Хранитель Магического Меча, начинает тупить, не понимая, какую ответственность на него возложили.

И тут до Шрама дошло, какого оружия боится хранитель домашнего очага. Понял и испытал чувство вины.

— Клянусь, я не специально, — неумело оправдываясь, повинился сержант, — Стропорез верну, лично мне он без надобности. Прошу, извинись перед Макфлаем и передай, что приду ночевать в гостиницу, как только закончу операцию.

— Э-э-э… — на этот раз непонимание и удивление прозвучали в восклицании домового, — Про то, что вернёшься, сам скажи Карине. Девочка волнуется. Вбила себе в голову, что чем-то обидела тебя и с нетерпением ждёт возможности извиниться. Кстати, уверен, её извинения тебе понравятся. Что касаемо Тенконгчичу, то я не вправе даже дышать в его сторону.

— Подожди… — осмысливая слова духа, решил уточнить Шрам, — Разве не дракон послал тебя? Он что, совсем не раздражён моим исчезновением?

— Ох, люди… — печально вздохнул Иннокентий, — Называют себя вершиной эволюции, а рассуждают как мухи перед закрытой форточкой. Неужели ты думаешь, что можешь спрятаться от Владыки Неба в ржавом ангаре на окраине слободы?

— Давай так, — пресекая насмешки домового, предложил сержант, — Ты прекращаешь стебаться надо мной и терпеливо, как заслуженный учитель тупому ученику, объясняешь мне чего я не понимаю. Договорились?

Кеша, выглядевший в черноте сгустка мутным абрисом с гравюры Дюрера, пожал плечами. Подумал и поняв, что человек от него не отвяжется, пока не добьётся своего, понуро кивнул.

— Находясь в своей вселенной, Макфлай способен читать мои мысли? Поэтому он уверен, что верну его подарок?

— Никто не может прочесть мысли человека, — заверил домовой и снова вздохнул, — Сам процесс их возникновения столь хаотичен и нестабилен, что подобное невозможно. Это сложнее, чем научить импа говорить по-русски.

— Но он же говорит?! — опешил сержант.

— Правда? — усмехнулся дух, — В сказке щука тоже говорит с Емелей, хотя всем известно, что речевой аппарат рыбы не приспособлен к воспроизведению горловых звуков. Ладно. Я обещал. Мы, жители Нави, общаемся не голосом, а транслируем образы, облечённые в оттенки наших эмоций. Ваши фантасты придумали термин: визуализация. Его мало кто из людей понимает, но книги и фильмы широко разрекламировали этот принцип. На самом деле всё гораздо сложнее, но для тупого подростка объяснение сойдёт.

— То есть Бес шлёт мне в мозг образы, они преобразуются в электрические сигналы, а нейроны преобразуют в эквивалент человеческой речи. Примерно так, как световые фотоны, преломившись в хрусталике, превращаются в картинки в затылочной части мозга?

— Учитывая, что диссертацию на эту тему ты писать не собираешься, то да.

— Сволочи! — вскипел Шрам.

— Кто?

— Оба!

— Не согласен. В мои обязанности не входит объяснять подобное тупым школярам. Сволочь, скорее твой друг, Малюта. Он, ведь, давно об этом догадался, но, почему-то, тебя не поставил в известность. Так что разбирайся с ним. Ко мне ещё вопросы есть?

— Для встречи с Макфлаем место не играет никакой роли? Он может присниться и здесь, если захочет?

— Молодец! Делаешь успехи, — похвалил Кеша.

— Он считает, что стропорез мне ещё пригодится?

— Поправка, — вмешался в рассуждения военного домовой, — Не нужно столь уничижительно называть Магический Меч. Тенконгчичу тебе объяснил, что нельзя верить всему, что видят твои глаза. Зачастую мозг, не найдя подходящего образа из твоего мира, подменяет истинный облик предмета на его аналогию, доступную для понимания. Меч не перестал быть мечом, просто принял привычный тебе образ.

— Значит, — Шрам выхватил стропорез и выбросил лезвие с серейторной заточкой, — Если я представлю складной нож…

— Давай не здесь и не сейчас, — струхнул от собственной откровенности Иннокентий, — Ты понял принцип, а носить на бедре двухметровый клинок тебе будет, ох, как неудобно. Если вопросов больше нет, то я пойду.

Сгусток отделился от стены и плавно поплыл в сторону промзоны.

— Постой! — спохватился сержант, — А чё приходил-то?

— Девочка волнуется. Позвони ей. Представь, я чувствую ответственность за её психологическое состояние.

— Такие, как ты, не подвержены случайным эмпатиям, — напрягся Шрам, — Ты что-то предвидишь, Кассандр хренов?

— У вас могут быть дети.

— Ты кто? Сводник, сваха, повитуха? Может репродуктолог?

— Ни слова больше, — донеслось из пустоты, едва сгусток слился с окружающей ангар темнотой.

Большую часть следующего дня пришлось посвятить сначала подгонке экзоскелета, а затем отработке слаженности и взаимопонимания. Основная трудность заключалась в скорости передвижения. Благодаря движку и каркасу, искусственно усиливающему все группы мышц, Бирюк прыгал с кочки на кочку, словно камуфлированный кузнечик. Хотя нет. Исходя из комплекции пулемётчика и огромного полимерного ранца, он больше походил на лягушку с бионическими протезами. Угнаться за таким земноводным, не представлялось возможным даже Шраму.

Пришлось полностью менять уже наработанную схему. Теперь, при атаке, основной задачей Бирюка стало, сдерживая свою прыть, оставаться между Рохлей и Мачо, не ломая линию фронта. Прокладывать огнём дорогу, а в нужный момент, притормозив, обеспечивать прикрытие флангов. Вторую линию составляли командир и Обморок, в качестве ведомого. Анжелика держалась в тылу, управляя дроном, осуществляющим наблюдение сверху. Кроме того, на девушку возложили ответственность за дистанционный запуск и наведение на цель БПЛА-камикадзе, стартовый тубус которого, закрепили на станке пулемётного гнезда.

— Завтра отработаем тактику защиты и отступления, — сказал Шрам, глядя на раскрасневшиеся лица бойцов, высунувших языки от усталости, — Нужно заранее предусмотреть все варианты, даже крайне неблагополучные.

Никто не оспорил слова командира и, едва дождавшись команды на погрузку, все плюхнулись в мягкие кресла, со стоном расслабив гудящие конечности. Шрам заметил, это вся эта внешняя лёгкость передвижения в экзоскелете с трудом давалась Бирюку. Он устал, пожалуй, больше других, но терпел, сжав зубы, и не жаловался.

К вечеру амбре водителя улетучилось, и он уже не прятал глаза, мусоля во рту мятные леденцы.

— Поехали, алкаш, — в очередной раз подколов Амбу, сержант забрался в кабину, — И хватит играть со мною в прятки. Думаешь, что я не догадываюсь, чего ты задумал? Выкладывай, пока не начал вставлять под ногти зубочистки!

— Вот сейчас конкретно обидел, — пробурчал здоровяк, плавно выруливая на дорогу к казарме, — На испуг брать меня бесполезно, а вот недоверие оскорбляет!

— Да пойми ты, балда, прийти и радостно доложить, мол, убрали Брюса без твоей помощи, не получится. Не знаю, кого ты подписал, но в одиночку никто не справится. Кончай геройствовать. Колись!

Амба, некоторое время, как и положено матёрому бродяге, кочевряжился, делая вид, что всецело поглощён раздолбанной колеёй и попыткам удержать машину от стремления юзом сползти в кювет. Однако, даже он не выдержал настойчивого взгляда сержанта, буравящего его висок, как алмазное долото горную породу.

— Ну чё ты начинаешь, Денис! — делая вид, что сдался после долгих уговоров и под давлением неопровержимых улик, начал здоровяк, — С Трепло встретился. Посидели, покалякали, обкашляли одну мыслю. Гадом буду, исключительно ради общего дела!

— Конкретнее! — прорычал Шрам, запоздало пытаясь застегнуть карабин ремня безопасности, — И веди плавнее, всё равно не отстану!

— Ладно, — смирившись со свой участью, Амба сбавил скорость до черепашьего темпа, — Он сам вызвался. Я только сказал, что Брюс у нас, как кость в горле торчит. Ещё сказал, что часто бывает в «Последнем завете». Спёр у московской семейки дочку и развлекается с ней на ранчо, а родаков держит в заложниках под присмотром блаженной настоятельницы. Ну, а чё? Никаких секретов я не выдал! Что касаемо Марика — он могёт! Мамой клянусь! Мы с ним не раз это делали. И здесь и в Пеняево, и во Владимире. Как два пальца об асфальт! У Бирюка спроси!