Зачем Шраму потребовалась информация про местного шептуна, промышляющего мелкими заговорами? Пока сам не знал. Пригодится.

«Шалман» оказался заполнен разношерстной публикой, отмечающей окончание рабочего дня. Все столики оказались заняты. Стриженый, будто уже прошедший призывную комиссию и готовый приступить к изучению курса молодого бойца, Семён, гордо восседал на высоком табурете возле стойки.

Конкуренцию ему составляли три дамы неопределённого возраста. По виду не шлюхи. Скорее всего работали в многочисленных конторах и отмечали окончание рабочего дня. Решили, либо набухаться от скуки, либо снять партнёра на ночь. А скорее всего и то, и другое одновременно. С иными развлечениями в слободе явный напряг.

К парню они не приставали, держались обособленно, кучкуясь на противоположной стороне стойки. Да и зачем им молодой щегол? Ни поговорить, ни потрахаться.

Семён потягивал пиво и всячески демонстрировал свою независимость. Кроме причёски в его облике ничего не изменилось. Модный городской прикид. На лице выражение брезгливого высокомерия человека, впервые попавшего из городского конгломерата в провинциальную глушь. В предыдущий визит в бар такого не наблюдалось. Тогда он горел желанием понравиться присутствующим и этим набить себе цену.

Шрам кивнул бармену, заказал чай и два бутерброда с бужениной. Передал купленный в лавке помидор, попросив помыть и порезать. Забрался на табурет рядом с парнем, попутно отметив две детали. Несмотря на регулярное прикладывание к бокалу, количество жидкости в нём не изменялось.

Ну, да. Одно дело напиться перед важным разговором, когда придётся упрашивать солдафона поучаствовать в твоей судьбе и уронить себя в глазах рекрута. Тут глупцу понятно, что получишь пренебрежительный отказ, потому что военные не терпят хныкающих сопляков, да ещё и напивающихся для храбрости.

Другое дело сидеть с видом убеждённого трезвенника в месте, куда все приходят только с одной целью — напиться. Могут не понять и предъявить.

Этот поступок парня Шрам оценил. Семён явно способен сделать логический вывод из создавшейся ситуации и принять правильное решение.

Вторая деталь, отмеченная сержантом, заключалась в настроении кандидата. Маска самоуверенности, неумело натянутая на лицо, исчезала, стоило заглянуть в зрачки парня. Бегающий, тревожный взгляд. Он определённо чего-то опасался, но пытался скрыть душевные колебания.

Съев первый бутерброд и запив половиной кружки ароматного напитка, Шрам удостоил, терпеливо ждущего Семёна вниманием:

— Рассказывай, только кратко. У меня мало времени.

— Я не хочу в бандиты, — выпалил парень, склоняясь к соседу, чтобы не повышать голос.

— Это я уже слышал. Наймись пастухом или фермером. Километрах в ста от слободы восстанавливается муромский приборостроительный. Дуй туда. Масса льгот, плюс бесплатное жильё.

— Я слово дал, — с ужасом прошептал Семён, словно признаваясь в особо тяжком проступке, — По пьяни! Абсолютно ничего не соображал! Ещё и таблетки глотал. Я совершенно себя не контролировал! Сволочи! А теперь требуют, чтобы пошёл к старшому и дал клятву перед всем составом подельников! У них наметилось новое дело. Какой-то склад под Владимиром подломить хотят. Я, как новичок, должен присягнуть атаману, прежде чем стану полноценным партнёром.

Шрам занялся вторым бутербродом, тщательно пережёвывая и обдумывая лепет парня. Разделавшись с едой, закурил.

— Моё вмешательство будет не по понятиям, — обозначил свою позицию сержант, — Ты добровольно дал слово, а значит обязан его сдержать.

— Это была голимая подстава! — не унимался парень, — Воспользовались моментом! Бля! Соблазняли, что после дела смогу вернуться в Подольск и купить квартиру!

— Тебе в этом Подольске мёдом намазано?

— Я там родился! Там мои родители похоронены! Я хотел отомстить за них!

— Это эмоции. Сопли напуганного пацанчика. Пить тебя кто-нибудь заставлял? Нет. Сам нахрюкался. Значит выбор свой сделал добровольно. Мой тебе совет на будущее: не можешь себя контролировать — не пей в чужой компании.

Отвернувшись от Семёна, поманил бармена:

— Телефон дай.

Получив аппарат, набрал номер своего офиса.

— Амба, — сказал, услышав в трубке дежурную фразу помощника, — Бери такси и мухой к третьей общаге. Жду там.

Собравшись уходить, Шрам выложил на столешницу золотой, лёгким щелчком направил монету к бармену. Тот ловко подхватил и сунул в карман жилетки.

— Спиши что должен, остальное авансом на будущее. Не прощаюсь.

На совершенно потерянного парня он даже не взглянут.

Общежитие, где снимала комнату Анжелика, располагалось за кварталом ремесленников. Во всяком случае именно так показано на схеме застройки, которую Шрам вечно таскал с собой и с которой периодически сверялся. Он помнил, что свернуть необходимо возле обувной мастерской Довлатова и через задний двор выйти на параллельную улицу.

Улица — это громко сказано. Здесь конный и пеший с трудом могли разминуться, а состояние полотна такое, что даже внедорожники предпочитали сюда не соваться.

Сразу после собеседования сержант предупредил девушку, что её ждёт переселение. Возражений не последовало, потому что бывшая телохранитель, когда-то претендовавшая на должность тактика, понимала необходимость этого. Боевая группа обязана располагаться в одном месте, дабы в любой момент приступить к выполнению поставленных командиром задач. Вариант, когда участники проживают в разных концах Костоломовки, категорически не устраивал никого.

С переносом вещей можно справиться и вдвоём, но помня об израненном страстью сердце помощника, Шрам не мог не пригласить Амбу. Шанс, даже призрачный, должны иметь все. Именно поэтому и согласился на встречу с Семёном.

Слобожанские сумерки темны, но не так тихи, как украинская ночь, со слов Пушкина.

Малое число жилых построек с лихвой компенсировалось обилием сараев, погребов, курятников и прочих хозяйственных построек. Тут и там горели костры, аккумуляторные фонари под козырьками, жарились шашлыки, разливалась бражка, играла музыка. Кто-то подбивал бабки, кто-то доделывал то, что не успел за день.

На одинокого путника никто не обращал внимания. Дело даже не в форме и не в висящем на ремне автомате. Так сложилось за годы совместного проживания. Местные резонно полагали, что если человек заблудился, то непременно спросит дорогу. А раз не спрашивает, то не нужно ему мешать. Тёрок между районами отродясь не случалось. Пресловутых городских гопников в слободе тем паче не водилось. Вообразить, что кто-то займётся ночным разбоем, нереально. Здесь, как говорили местные, все под одним Богом ходят.

Шрам, уже увидел неоновую вывеску и светодиодную лампу, горевшие над крыльцом женского общежития и заливающие сине-белым сиянием приличный участок двора. На расположенных у входа лавочках восседали суровые кавалеры, поджидающие прихорашивающихся подруг. В густых кустах сирени, ограждающих участок от промзоны, слышался смех менее придирчивых к своей внешности гражданок.

Как не заряжен страстью Амба, а способностью к мгновенной телепортации влюблённый не обладал. Шрам поискал глазами свободную скамейку, где собирался покурить, ожидая товарища, когда сзади донёсся топот. Судя по звуку, бежал один. А вот за ним топало тяжёлыми армейскими ботинками, как минимум, четверо.

«Шанс должен быть у всех», — проворчал сержант, разминая сигарету и оборачиваясь навстречу погони.

То, что первым, из-за угла скособочившегося сарая, выскочил Семён, Шрама не удивило. Парень не спешил переобуваться в прочные говнодавы, а продолжал щеголять в кроссовках. Его лёгкий шаг сложно с кем-либо спутать.

Парень, в свою очередь, сильно удивился наткнувшись на спокойно поджидающего сержанта. Может от этого его реакция оказалась довольно странной. Достал из-за пояса ТТ и, тоже развернувшись навстречу преследователям, наставил пистолет в темноту. Загонщики появились через минуту. Четверо, как и предполагал опытный разведчик.