– И вы верите в это? – пожал плечами Ален.

– Почему бы мне не верить, если мой народ верит? – с усмешкой переспросил Мэт.

Мэт Первый. Император. Его народ…

– В моей власти уничтожить вас, Колле, – тихо проговорил Мэт. – Но вы – человек, который помог мне понять свое предназначение. И кроме всего прочего, вы свидетель того, что Великий Вэлл победил.

– В крохотной Лакуне… – вставил Ален.

– Сегодня в крохотной Лакуне. Завтра – во всем мире. Под именем Вэлла или под другим… У него много имен.

Ален все еще держал револьвер. Стоило нажать курок и… но рука, будто налитая свинцом, не поднималась.

– Вы не можете выстрелить, Колле, – улыбнулся Мэт. – Вы не выстрелите. Идите. Если вам удастся живым покинуть Лакуну… Нет, не думайте, я вовсе не желаю вашей смерти. Пусть весь мир узнает: Вэлл победил! Но я не могу ни за что ручаться – вы знаете, что творится в стране. Идите. Вы свободны.

Ален покорно направился к двери.

– Желаю вам счастья с прекрасной дочерью Кандара, – проговорил Мэт ему вдогонку.

Ален обернулся. Мэт смеялся:

– Было бы странно, если бы сын Вэлла не знал, кто его обошел.

– Почему же сын Вэлла позволил себя обойти?

– Потому что он все же только человек, – ответил Мэт и протянул ему медный жетон с изображением летучей мыши. – Возьмите. Это не гарантирует вам полной безопасности, но поможет по крайней мере спокойно покинуть резиденцию.

Ален взял жетон, еще раз взглянул на Мэта, кивнул ему и молча вышел из кабинета.

Только оставшись наедине с Лорком, Кандар, потрясенный бесцеремонностью Алена, дал волю своему негодованию и разразился потоком самых отборных лакунских ругательств, о существовании которых он, как ему казалось до этой минуты, и не подозревал.

Пораженный Лорк внимал, приоткрыв рот, – таких конструкций ему не доводилось слышать даже от своего каргана.

Исчерпав все запасы, дремавшие в таинственных кладовых подсознания, Кандар запнулся и виновато взглянул на саквалара, подавленный столь несвойственным для него выражением эмоций.

Лорк смотрел на Кандара с таким неподдельным восхищением, какого тому не приходилось видеть даже на лицах господ членов Совета после самых блистательных своих выступлений. Кандар решил воспользоваться впечатлением, произведенным на саквалара.

– Ну вот что, – сказал он тоном, не допускающим возражений. – Все, что тут говорил этот… мальчишка – забыть!

– Есть, забыть! – лихо отчеканил Лорк.

– Найди, во что переодеться. Поедешь со мной! – приказал Кандар.

– Не имею права, господин Диктатор! Приказано вас отсюда не выпускать! – четко, по-солдатски отвечал саквалар.

– Ты осмеливаешься возражать… мне?! – возмутился Кандар.

– Так точно, господин Диктатор, поскольку нахожусь на посту, – стоя по стойке смирно, сказал Лорк. – Саквалар во время несения караульной службы подчиняется только начальнику караула. Снять его с поста не имеет права даже главнокомандующий! Согласно воинскому уставу, глава IV, раздел III, параграф 13.

– Но этот… Кто он?! Он – никто… – с раздражением выкрикнул Кандар. – Он не имеет права давать тебе приказания!

Безусловно справедливый довод Кандара не произвел, однако, на Лорка ни малейшего впечатления. Признав Алена своим начальником, он, естественно, должен ему подчиняться по всей строгости устава.

– Приказ есть приказ! – проговорил он твердо.

– Идиот, – сквозь зубы процедил Кандар.

Спорить с этим тупицей не имело смысла – в силу странного понимания им великого принципа субординации приказ Алена может отменить только сам Ален. А он, Кандар, к тому же – “человек, который юридически вообще не существует”.

Кандар вынужден был смириться со своей участью.

Но пребывать в бездействии в то время, когда его страна, охваченная безумием, летит в пропасть, увлекаемая каким-то негодяем, надевшим на себя личину дьявола, было просто невозможно!

– Надо что-то придумать, – повторял он, бродя по выложенному булыжником двору. – Надо что-то придумать…

Не получалось ничего придумать. В голову лезла какая-то чепуха. Почему-то он стал вспоминать, как в Средние века чернокнижники вызывали дьявола. Но ничего вспомнить не удавалось. Только слово “пентаграмма” выползло откуда-то. Он не представлял себе, как она выглядит. Кажется, ее рисовали на полу. И еще существовали какие-то заклинания, если память не изменяет – латинские. Почему-то дьявол охотно откликался на латынь… Менс сана ин корпоре сано… Тоже латынь. Может, это и есть то самое заклинание? Ведь удалось ему вызвать Вэлла.

Он чувствовал спиной присутствие неотступно следовавшего за ним саквалара и, чтобы избавиться от его назойливости, вошел в дом и оказался в мастерской Йорга. Пахло краской и сухим деревом – можжевельником или самшитом, Кандар плохо разбирался в запахах. На полу стружки. В углу – чурбаки, куски фанеры, обрывки кожи, войлок, стекло… Над большим верстаком – шкафчик с инструментами, а на одной из стен – полка, заставленная игрушками: пестро раскрашенные, диковинные, отдаленно напоминающие те, что доводилось видеть в детстве на ярмарке.

Кандар снял с полки синего в красную полоску кита. Сквозь крохотное окошечко в боку, через вставленное в него увеличительное стекло, можно было разглядеть в чреве четырех матросов, играющих в карты. Идиотская фантазия… Почему людям приходит в голову заниматься такой ерундой, задумался Кандар. Зачем тратить время на глупости?

– А на что его тратить? – спросил он себя.

Работать, чтобы прокормить семью… Плодить и воспитывать детей, ходить на собрания “Саны”, заниматься спортом… Впрочем, Йоргу иметь детей не полагалось. А тем, кому полагалось? Что делали они, когда не работали, не плодили детей, не сидели на собраниях?

Об этом Кандар не имел никакого представления. Он привык мыслить большими категориями, такими как народ, в котором места для отдельной личности быть не могло… Народ хочет… Народ верит… Народ благодарен… “Вы приходите из своих кабинетов и казарм и решаете за людей, что им делать, как жить, с кем спать…” – вспомнил он слова Алена.

Пусть так… Пусть прав этот самоуверенный мальчишка, но он, Кандар, принял на себя ответственность за судьбу страны. И если ему не удалось дать ей счастье, то, во всяком случае, он обязан спасти ее от гибели!

И тут он обратил внимание на Лорка.

Лорк, верный приказу Алена и не спускавший с него глаз, неожиданно заинтересовался фигуркой обнаженной девицы, стоявшей отдельно, на треугольной полочке в углу. Приглядевшись, он с удивлением узнал в ней Вилу. Бесстыдно обнаженная Вила, выставив вперед маленькие острые грудки, выглядела призывно и многообещающе. Он снял ее с полки и, поглаживая нежное, до блеска отполированное дерево, огляделся и увидел над дверью женский портрет – на него сверху вниз смотрела, лукаво улыбаясь, а лучше сказать подсмеиваясь, все та же Вила!

Откуда она тут? И действительно ли это она?

Он поискал Кандара глазами, надеясь, что тот разрешит его сомнения. Но Кандара в мастерской не было. Не выпуская из рук Вилу, он бросился во двор. Но и там Кандара не оказалось. Лорк носился как угорелый по хутору, забегал в дом, выскакивал оттуда и снова возвращался, заглядывал в горелый сарай… Кандар как сквозь землю провалился!..

Ален застал Лорка, дремавшего на крылечке с деревянной фигуркой в руках. Заслышав шаги, саквалар вскочил и, увидев Алена, покаянно опустил голову.

Ален все понял без слов.

– Когда? – спросил он.

– Да почти сразу, как вы ушли…

Ален произнес длинную фразу на неизвестном Лорку языке. Если бы он мог понять ее, то восхитился бы не меньше, чем давешней тирадой Кандара, – она не уступала ей ни красочностью, ни замысловатостью. Впрочем, исходя из ситуации, Лорк догадывался, что она означает.

Он ждал, что за словами последуют и соответствующие действия, вполне им заслуженные, и заранее расслабился, зная по опыту, что удар по расслабленному телу не так болезнен, как по напряженному.