С той минуты, как Гельбиш пришел к выводу, что Учитель стал жертвой своей безрассудной любви к дочери, он не находил для него иных слов, кроме как “сентиментальный идиот” и “старый безмозглый дурак”. Впрочем, к этим столь непочтительным характеристикам присовокуплялся целый набор отборнейших, чисто лакунских ругательств, трудно переводимых даже на наш богатый русский язык.

Однако возмущение Гельбиша безрассудством “сентиментального идиота” не мешало ему принимать все меры для розыска и, как он был уверен, спасения этого “старого дурака”.

Телефонограмма о появлении Куна Кандара в районе Гарзана пришла в тот момент, когда Министр Порядка размышлял над тем, как заставить старую Гуну развязать язык. Она-то, безусловно, знает, что произошло с Диктатором. Следовало подвергнуть ее специальному допросу по методу, им лично разработанному. Но старая ведьма не станет, конечно, утаивать от Диктатора особые приемы допроса, что никак не устраивало Министра.

Учитель твердо верил, что порядок в стране зиждется на силе его учения. А сила его учения – в его правильности. Нисколько не сомневаясь ни в силе, ни в правильности идей Учителя, Гельбиш как человек практический принимал, однако, свои меры, чтобы как сила их, так и правильность ни в ком не вызывали сомнения. И разумеется, эти меры ни в коем случае не должны были стать известны самому Учителю.

Не исключал Гельбиш и того, что старая ведьма во время допроса может вообще, что называется, “откинуть копыта”.

С самого утра все шло кувырком. Саквалары Раиса тщательно обследовали территорию резиденции, обшарив каждый уголок. Но поскольку Раис не имел никакого представления, что именно следует искать, то, во избежание упрека в нерадивости, все найденное было сложено в брезентовый мешок и доставлено в кабинет Гельбиша.

Содержимое мешка оказалось весьма разнообразным. Перед ошеломленным взором Министра Порядка предстали самые неожиданные предметы: рваный башмак невероятной величины, полусгоревшие штаны, велосипедная цепь, разбитый градусник, смятая пачка от контрабандных сигарет “Голуаз”, орден Сана второй степени, разбитая бутылка с запахом ракуты, собачий ошейник, дамские трусики, дохлая кошка, резная коробочка, в которой любители ндиры держат свою отраву, и множество других столь же несуразных предметов.

Фан Гельбиш пришел в ярость. Мало того что эти предметы не имели и не могли иметь никакого отношения к исчезновению Диктатора, весь этот сор оказался найденным на территории резиденции, где, как известно, царит чистота самой высшей пробы. К тому же еще и контрабандные сигареты! И где?! В святая святых – резиденции Лея Кандара! В двух шагах от дома Учителя!

Он крикнул Раису, чтобы тот немедленно собрал весь этот мусор и сжег. Однако, спохватившись, приказал не жечь, а, наоборот, опечатать этот мешок и хранить его в специальном сейфе до особого распоряжения. Он решил, что как только теперешние неприятности останутся позади, он сам займется расследованием и выведет на чистую воду нарушителей Санитарного Устава, пробравшихся в резиденцию.

Пока Раис укладывал в мешок свою добычу, явился Маркут и доложил, что двойники Диктатора в количестве семнадцати человек доставлены в резиденцию.

Двойники, ожидавшие в караульном помещении, произвели на Гельбиша не меньшее впечатление, чем содержимое брезентового мешка, доставленного Раисом. При первом же взгляде на этих людей Министр Порядка едва не потерял дар речи. Может быть, и впрямь потерял. Во всяком случае, не говоря ни слова, он в ярости ударил беднягу Маркута по лицу так, что у того из носа потекли две аккуратные розовые струйки.

Двойники смотрели на Гельбиша со страхом: после такого обращения с могущественным Маркутом они не могли ждать для себя ничего хорошего.

Однако для них все закончилось вполне благополучно. Все они, в том числе полуслепой карлик, действительно похожий лицом на Диктатора, и двухметровый великан, задержанный потому, что носил фамилию Карандар, были отпущены, причем в качестве компенсации за доставленное беспокойство одарены брошюрами с избранными речами Великого Гигиениста.

Вернувшись к себе в кабинет, Гельбиш застал в приемной Грона Барбука: тот принес еще семь фигурок, извлеченных мусорщиками из гипсовых амфор, служивших урнами. К каждой фигурке была аккуратно приколота записка с обозначением места, где она была обнаружена.

Семь Вэллов, выставив клыки, стояли перед Гельбишем и сверлили его своим дьявольским взглядом. Гельбиш достал карту столицы и пометил кружками места, где были найдены эти фигурки. Он попытался обнаружить некую систему, чтобы облегчить поиски тех, кто причастен к их изготовлению и распространению. Но никакой системы не получалось. К тому же не поддавалось разумному объяснению, как и почему они оказались в мусорных урнах, отчего появление фигурок делалось еще более загадочным.

Гельбиш отослал одну из фигурок в лабораторию, надеясь, что химический анализ поможет выяснить хотя бы место их изготовления. Но анализ показал, что сделаны они из обыкновенного стеарина, употребляемого для свечей, которые продаются в любом магазине.

Гельбиш в ярости порвал карту с кружочками и вместе с анализом бросил обрывки в мусорную корзину. Потом сделал несколько упражнений из седьмого комплекса, так называемого успокоительного. Упражнения оказали самое благотворное действие. Мысли Гельбиша снова обрели четкость и последовательность. Он взглянул на календарь и вспомнил, что сегодня День медицинской сестры, сознательно приуроченный к двадцать второму сентября, чтобы отвлечь население от воспоминаний о празднике в честь осеннего равноденствия. В этот день во Дворце Санитарного просвещения из года в год выступал сам Диктатор. Гельбиш схватился за голову. За все эти двадцать пять лет, с момента утверждения праздника, не было случая, чтобы Диктатор лично не приветствовал Героических Дочерей Эскулапа, как ласково называли в народе медицинских сестер.

Отсутствие Диктатора на торжественном вечере создаст повод для нежелательных слухов, подозрений и разброда в головах лакунцев, что сейчас крайне нежелательно. Можно, конечно, оповестить всех, что Диктатор болен, выпустить бюллетень о состоянии его здоровья, экстренное сообщение… Но за двадцать семь лет Нового Режима Лей Кандар ни разу не болел. Великий Гигиенист не имел права болеть!

И вдруг он нашел выход: объявить, что в связи с повышением атмосферного давления вечер переносится… ну, скажем, на первое ноября. Но тут он засомневался: а вдруг давление, наоборот, пониженное? Ну что ж, значит, в связи с пониженным! А если нормальное? Он на секунду задумался, но решил, что давление будет таким, каким надо, чтобы оправдать отмену праздника.

Он быстро набросал текст указа о перенесении Дня медицинской сестры на первое ноября в связи с неблагоприятными погодными условиями и передал секретарю для немедленного его оглашения.

В тот же миг он вспомнил, что розыски Диктатора до сих пор не сдвинулись с места, и наконец решился вызвать Гуну. Другого выхода не было. Он уже протянул руку, чтобы нажать кнопку селектора, как вдруг раздался щелчок телетайпа. Аппарат букву за буквой отстукивал телеграмму о появлении в пределах Лакуны Куна Кандара.

– Так!.. – произнес Гельбиш едва ли не с радостью и потер руки: дело начинало проясняться.

Он никогда не верил, что двоюродный братец Диктатора, злейший враг Нового Режима, погиб в какой-то дурацкой автомобильной катастрофе. Он не сомневался, что сообщение о гибели – просто ловкий ход, маскировка, попытка усыпить его бдительность, и оказался прав!

Сто сорок девятый километр… Главнокомандующий Армией сакваларов хорошо знал предгорья Гонша. Он лично руководил в свое время борьбой с остатками куновских банд. Там до сих пор сохранились землянки и подземные убежища в карстовых пещерах, где скрывались последние бандиты, – сохранились, вероятно, и необнаруженные склады оружия.

Похищение Марии организовано людьми Куна, это несомненно! А если так, то именно там, в предгорьях Гонша, надо искать и Диктатора.