Автобус, обдав Диктатора облаком вонючего дыма, скрылся за поворотом, мелькнул на новом витке серпантина и снова исчез. Диктатор огляделся. Слева, вдоль дороги над пропастью тянулся невысокий барьер, расписанный белыми и черными полосами. Отсюда хорошо просматривалась линия, за которой обрывалась редкая растительность и начинались голые скалы, казавшиеся голубыми. А еще дальше и выше – двугорбая вершина Гонша, покрытая вечным снегом. По другую сторону дороги, тесня ее к пропасти, нависали черные, изъеденные трещинами, слезящиеся скалы.

Когда-то давно он проезжал тут, направляясь в Гарзан. Впереди шел грузовик с сакваларами, за ним его “бьюик”, две машины с членами Совета при Диктаторе и позади второй грузовик с сакваларами. В те времена здесь еще бесчинствовали банды его братца, и Гельбиш направил с ним усиленную охрану, а на всем его пути были расставлены патрули из гарда особого назначения.

Кандар навсегда запомнил скрытую враждебность нависших над дорогой скал, готовых обрушиться на его машину и сбросить ее в пропасть, ощетинившуюся верхушками вековых деревьев. Тогдашнее ощущение грозной, притаившейся опасности сейчас вернулось к нему. Да, борьба с Лакунской Вандеей закончилась его победой. Однако он никогда не мог побороть в себе глухую неприязнь к этому бессмысленному нагромождению скал. В неприступном величии Гонша и окружающих гор воплотилось для него все искони враждебное его преобразованиям.

Здесь, в горах, добывают серое вонючее вещество, из которого изготовляется гнусная одуряющая отрава, здесь, в горах, укрывались банды Куна, здесь тайными горными тропами контрабандисты переправляют в Лакуну запрещенные товары. А теперь эти горы дают приют его дочери, предавшей своего отца и его идеи!

Именно горы своим первозданным хаосом питают в здешних жителях вздорное своеволие, именуемое ими свободой, стремление к анархии, ничем не ограниченный индивидуализм…

Горы надо обуздать! Уничтожить их неприступность, проложить дороги, внести в этот хаос гармонию и дисциплину. Конечно, такая титаническая задача потребует усилий всего народа. Что ж, быть может, именно такого дела, величественного по замыслу, и не хватает его режиму, чтобы объединить нацию, дать ей высокую, благородную цель.

Его вдруг захватила эта мысль. Он представил себе, как отряды строителей взрывают мрачные надменные скалы, как ложатся широкие прямые дороги, а вдоль дорог вырастают селения, фруктовые сады, плантации, санатории… Он повеселел и сделал несколько упражнений с приседаниями.

Внезапно он услышал шаги, обернулся и увидел граненый ствол допотопного охотничьего ружья, недвусмысленно направленный на него. Перед ним стоял толстенный парень в белой, заляпанной грязью рубахе, с рыхлым оплывшим лицом, лишенным растительности, один из тех, у кого, согласно законам Лакуны, нет права иметь потомство.

– Пошли! – произнес толстяк писклявым голоском.

– Куда? – спросил растерянно Диктатор.

– А туда, куда надо, – пискнул толстяк, ткнув его ружьем в грудь. – Иди, иди! Двигай!

Кандар хотел было назвать себя, но решил, что его имя не произведет впечатления на этого дебила. Однако не мог же Диктатор Лакуны безропотно подчиниться какому-то идиоту с доисторическим, чуть ли не кремневым ружьем!

Быстрым и сильным ударом он повалил толстяка на землю и протянул руку, чтобы схватить упавшее на дорогу ружье. Но в этот момент кто-то сзади ударил его по затылку с такой силой, что Кандар тут же потерял сознание.

Очнулся он в полутемной землянке на грязном сыром тюфяке. Прямо над ним нависал скошенный потолок из полусгнивших бревен. В крохотное незастекленное окошечко бил яркий солнечный луч, отбрасывая на земляной пол узкую полоску света. В землянке никого не было. Преодолевая нестерпимую боль в затылке, Кандар с трудом поднялся с тюфяка и подошел к обитой железом дверце. Попытка открыть ее окончилась неудачей: дверь была заперта снаружи.

– Этого следовало ожидать, – пробормотал он.

Теперь сомнений не оставалось: Мария обманута. Ею воспользовались, чтобы заманить его, Кандара, в ловушку. Но зачем? Чтобы получить богатый выкуп? Или это попытка свергнуть его и вернуть Лакуну к прежним временам бескультурья и варварства? Но если верить Гельбишу, в стране нет оппозиции, достаточно сильной, чтобы всерьез думать о перевороте…

Он сделал несколько шагов и выглянул в окно. На мгновение ему показалось, что он сходит с ума: невдалеке от землянки несколько совершенно голых парней окунали в ведра большие малярные кисти и красили друг друга в ярко-красный цвет…

Кандар почувствовал, что снова теряет сознание. Пошатываясь, он отошел от окна, сделал пару шагов и рухнул на пол.

А через час в кабинет Гельбиша вошел дежурный и протянул Министру Порядка срочную телеграмму из Гарзана:

Ален лежал на узком ребристом выступе скалы, нависавшей над дорогой, покусывая горьковатую сухую травинку и разглядывая лениво плывущие, почти прозрачные облака. Возле него на корточках с биноклем в руках сидел Йорг.

Йорг не верил, что Диктатор явится сюда один, собственной персоной. Скорее всего, вышлет сотню сакваларов, которым будет приказано разыскать и доставить в резиденцию непослушную дочь и всех тех, кто так дерзко и непочтительно посмеялся над ним и незадачливым женихом. Вчерашнее похищение Марии, озорная сцена, разыгранная ими в часовне Святого Лея, вызывали у него серьезную тревогу. Как-никак, а его сестра фактически обвенчалась с Мэтом и теперь является его законной супругой. Он долго не давал согласия на участие Вилы в такой рискованной затее, хотя Ален и уверял, что церковный брак в Лакуне законной силы не имеет и Вила фактически не станет супругой Мэта. Да и сам Мэт, высокопоставленный чиновник Режима, не будет настаивать на том, чтобы какая-то безродная служанка вошла в его дом полноправной хозяйкой.

Однако сама Вила с радостью согласилась выступить в роли невесты. Она заявила, что с удовольствием натянет нос этому типу из ЕКЛ. Ну а если он будет настаивать на том, чтобы она исполняла супружеские обязанности, то и против этого она тоже ничего не имеет. Не так уж плохо заделаться знатной дамой.