Может быть, в ней вся суть того, что произошло? Чья кровь может частично свести Кровавого с ума? И кто вручил её Бораку?

Приходил уже один гость, который предлагал Бораку плату за жизнь Лиала, может ли быть так, что нашёлся и второй, более умный и могущественный? Не ученик, а учитель Академии, которому во что бы то ни стало нужна смерть Лиала?

Это не Закий. Ему устроить смерть этого мальчишки раз плюнуть. Одна ошибка на тренировке, и всё. Один приказ любому Кровавому и стрела влетит мальчишке в глаз, выбив его глупые мозги.

Кто-то из учителей других отрядов? Все учителя знают, что это за состав, где он хранится и кто носит ключ от его хранилища. То, что старик Ормос поклялся, будто никому не говорил про второй ключ, ничего не значит. Даже он, пробывший всего месяц в Академии, знает, как старик неравнодушен к вину. По пьяни люди чего только не говорят, а потом даже не помнят.

Пожалуй, вот об этих подозрениях стоит самому рассказать Закию. Нечего только Ормоса держать в подвале. Пусть ещё пару своих приятелей засунет в соседи.

Ещё остаётся мальчишка. Что в нём такого необычного, что ради его убийства нужно было так рисковать? И старший Вир привёз его сюда лично. Может, и правда дело в том, что он дважды прошёл посвящение?

Стиид хорошо знал Дом, в котором каждое поколение одного из детей заставляли пройти посвящение дважды, пытаясь создать полноценного идара. У них, правда, уже тысячу лет ничего не выходило, да и не все, тут Стиид ухмыльнулся, не все терпеливо дожидались, когда же родичи так затейливо убьют их.

Одно то, что мальчишка Лиал жив, уже чудо. Может ли быть чудо двойным? Сферу тьмы использовал Кровавый, тут нет сомнений, больше некому. Нет сомнений и в том, что глубокие следы от меча на стенах его рук дело. Кровавого простолюдина, который возмещает силой и скоростью бездарность в умениях пути меча.

А вот всё остальное, все те следы ударов обычных, начальных умений меча… Кто нанёс их?

Закий ищет меч, глупец, не подумав о простейшем. Что, если меч унёс Кровавый? Что, если он дал Лиалу опробовать свои силы, а затем скрыл единственный след — меч, свой меч, который он лишь одолжил мальчишке. Закию это даже не пришло в голову? Или он даже не допускает мысль, что мальчишка может использовать и внешние, и внутренние техники?

Задавал ли он этот вопрос мальчишке на алтаре?

Стиид порылся в памяти, но ничего не нашёл там. Нет, он не слышал такого вопроса.

Неужто он, Стиид, умней Закия? Сомнительно. Абы кто не станет вторым человеком после старшего Вира.

И старший Вир, что если это всё-таки он поставил охрану? Если Лиал действительно двуедин, то доверить тайну об этом ему, Стииду, глупо. Не так уж он и высоко находится в иерархии Кровавых.

Стиид снова ухмыльнулся, ещё раз повёл головой прислушиваясь.

Возникает вопрос. Очевидный вопрос для Кровавого. Чем кровь двуединого идара отличается от крови обычного?

Стиид сегодня уже пробовал её, уже поглотил несколько капель, но что такое несколько капель от того количества, которое можно забрать у человека?

Даже не распробовать. Заклинатель или Паладин? Или Возвышенный мечник со способностями Возвышенного плетущего?

Вот эти звуки голоса, едва уловимые, неразборчивые, призрачные, услышал бы он их, не получив эти две капли?

Стиид с ухмылкой глядел на дверь, не подозревая, что только что ступил ровно на ту же дорожку, которая привела к смерти Борака. Не подозревая, что перед ним стоит безликая тень, пристально следящая даже не за его движениями, а за движениями его губ.

Стиид же всё глядел на дверь и думал.

Дверь. Крепкая, прочная. Такую не выломать беззвучно, даже сожги я половину крови. Стража всё равно не сумеет помешать, зато даст в руки меч. Но что делать с охранником мальчишки, который бродит где-то рядом? Может ли он ещё раз применить Сферу? Успеет ли ворваться в подземелье, услышит ли, что его подопечному нужна защита?

Стиид вдруг очнулся от наваждения. Тряхнул головой:

— Проклятье. О чём я только думаю? Что за безумие?

— Обход. Подсматривает в гляделку.

Я даже не шевельнулся при этих словах, всё так же лежал на кровати. Одной рукой закрыл глаза, локтем, другой придавил сбоку, чтобы не оставить и щёлочки. Эти светильники не гасли здесь никогда, сбивая и мешая. Стражник? Ну, поглазеет ещё минут пять, может, десять, да двинет дальше, подсматривать за Кровавым, затем вернётся на пост у выхода. Всё это уже было раз сорок, не меньше.

Подсматривай, не подсматривай, а всё равно не понять, что я не дремлю, а занимаюсь сгущением, улучшением и возжиганием ихора.

Клятый жар, что же ты никак не можешь поджечь ни одну каплю ихора?

Кто там из Предков отвечал за огонь? Предок Эскара? Может, у меня в крови чуток маловато её ихора? Перестарался, расщепляя ихор королевского рода?

Мысли не мешали мне заниматься делом.

Ухватить сгусток жара души от сердца, провести его к ближайшей капле ихора, влить в неё, заставляя уголёк ихора налиться ярко-алым, представить, как этот уголёк вспыхивает ласковым, безвредным жаром, точно таким, какой клубится вокруг сердца.

Ничего.

Ничего в сотый раз? Двухсотый? Трёхсотый?

Давно сбился со счёта, ещё на третий день. Но сотый я точно сделал ещё во второй день. Ариос всё продолжал подглядывать и докладывать:

— Закрыл глазок, двинулся к камере Кровавого.

…

— Идёт обратно.

…

— Закрыл решётку прохода, болтает на посту с напарником.

— Господин.

А вот это голос не Ариоса, а Молака. Чего ему?

Я приоткрыл один глаз. Молак висел прямо передо мной. Удобно. Даже шевелиться господину не нужно, чтобы увидеть своих слуг.

— Господин. Мы тут посоветовались с Ирало и Ариосом, решили, что нам нужно как-то облегчить вам жизнь. Тех простых жестов, что вы применяете, явно не хватает, чтобы мы вас понимали, чтобы вы могли спокойно и, не опасаясь раскрыть себя, отдавать нам приказы.

Это было интересно, и я открыл и второй глаз, бросив на половине пути жар души. Он и сам вернётся к сердцу, вольётся в общий клубок.

— Мы решили замаскировать жесты под то, что вы и так каждый день делаете — под печати.

Ирал, который висел сбоку, там, где и стоял бы живой слуга, поправил:

— Вернее, под разминку и тренировку печатей. У Закия они просто номерные для каждого упражнения, мы же дадим им значение, смысл. Некоторым даже назначим буквы, чтобы вы могли отдать любой, самый сложный приказ.

Я и вовсе сел на кровати, с любопытством потребовал:

— Ну-ка, покажи.

Ирал тут же отплыл назад, остановился только в двух шагах от меня и на правой руке сложил печать, огласив, как я понимаю, её смысл:

— Есть ли свидетели?

Ну, это спорный жест, тот, которым я пользовался до этого, мне казался гораздо более естественным. Но и отрицать справедливость замечания Ирала я не стал. Всё верно — я сейчас постоянно разминал руки и тренировал печати. И не только я.

Здесь скорее нужно беспокоиться, чтобы тени поняли верно — это не тренировка, а приказ. Но так ли уж часто я начинаю разминку пальцев сразу с семнадцатой печати?

Поэтому я поднял руку и сложил пальцы так, как показывал Ирал, принимая его правила.

Он тут же крутнул кистью, не меняя печати, и сообщил:

— Осмотреться.

А вот это вполне удобно. Два близких смысла на одном, в общем-то, жесте, а размять запястье вполне обычное дело, даже с печатью. Ирал проследил, как я повторил жест и перешёл к следующему:

— Проследить…

Знаков было много, но чем дальше, тем интересней было их запоминать, уже представляя, как и где я буду их использовать.

—…Слушать разговоры этого человека, — заметив мой взгляд, Ирал пожал плечами. — На самом деле может быть удобно, господин. Не здесь, где людей мало, а в оживлённом месте. Вас может заинтересовать купец, идар или стражник. Один жест и к вечеру вы будете знать обо всех, с кем встречался нужный вам человек. Ну, — Ирал развёл руками, — на сегодня довольно.