Выглядит знакомо.

Украшения сверкают и переливаются под светом ламп. Van Cleef - один из самых дорогих и желанных брендов. Джонас подарил маме одно из их ожерелий "Альгамбра" на ее день рождения, когда мне было четырнадцать. Было время, когда она носила это ожерелье каждый божий день, демонстрируя всем, с кем сталкивалась, что она достаточно богата, чтобы владеть им.

Отворачиваясь от окна, я иду в "Ритц", захожу в отель и изо всех сил стараюсь не выглядеть деревенщиной, которая не может перестать пялиться на окружающую меня роскошь. Вестибюль просто великолепен, как будто я попадаю в другое время. Воздух, благоухающий. Люди, элегантные. Повсюду обильные весенние цветочные композиции, над моей головой висят сверкающие люстры, отбрасывающие в комнату рассеянный свет.

“Мое любимое время года!”

Я оглядываюсь и вижу приближающегося Монти, который скользит вниз по изящно изогнутой лестнице с дружелюбной улыбкой на лице. Я подхожу к нему, его руки обнимают меня и прижимают к себе. Я прижимаюсь к нему, сжимая его в объятиях, так благодарная, что мы остались друзьями. Он каким-то образом нашел мой малоизвестный новый профиль в Инстаграм и связался со мной через директ. С тех пор мы поддерживаем связь. Когда он недавно написал мне, что будет в Париже и хочет встретиться, я не смогла не согласиться достаточно быстро.

“Я так рад тебя видеть”, - говорит он, отстраняясь, его руки все еще сжимают мои плечи. Он нагло проверяет меня в своей типичной манере. “Ты выглядишь изумительно. Париж тебе к лицу.”

“Ты тоже выглядишь чудесно”, - говорю я ему. Так приятно видеть дружелюбное лицо. “Почему ты в Париже?”

“О, дорогая, давай оставим это на потом, когда мы сядем. А теперь пойдем, выпьем чаю и поговорим.”

Монти сопровождает меня в прекрасный ресторан, прямо из парижской мечты. Массивные окна обрамлены красивой позолоченной отделкой, потолок выкрашен в цвет неба, обшитые панелями стены выкрашены в молочно-белый цвет. Вся мебель кремового, бледно-розового и светло-золотистого цветов, скатерти ярко-белого цвета, а в тонких стеклянных вазах - нежные композиции из свежих цветов.

Мы сидим на изящных стульях, и я тихо восхищаюсь Монти, который, кажется, полностью в своей стихии. Одет в коричневый клетчатый костюм и пастельно-желтую рубашку на пуговицах, без галстука, его длинные волосы падают на лоб, в его глазах пляшет озорство, когда они встречаются с моими.

“Ты одета... безупречно”. Он улыбается, его взгляд изучает мой наряд.

На мне простое платье с цветочным принтом, которое я нашла прошлым летом в маленьком магазинчике. Мои волосы распущены, в ушах бриллиантовые заколки, которые Джонас подарил мне на шестнадцатилетие. Я ношу одну из старых черных сумок моей матери от Шанель, выношу ее только потому, что я в Ритце и надеюсь, что выгляжу соответственно.

Всегда отчаянно пытаюсь вписаться в общество. Привычка, от которой до сих пор трудно избавиться.

“Я только что подумала то же самое о тебе”, - говорю я ему с улыбкой.

“Эта старая штука?” Он опускает взгляд на свою грудь, прежде чем снова посмотреть на меня. “Я хотел выглядеть как денди”.

“Я думаю, тебе это удалось”.

Подходит официант, и Монти заказывает нам чай. “Еще рано”, - говорит он, как только официант уходит. “Они будут развлекать нас, пока мы сидим здесь несколько часов и сплетничаем, пока, наконец, не наступит обед, и мы не сможем сделать заказ по меню. Если только у тебя нет других планов?”

“Мой день полностью свободен, только для тебя”.

Он ставит локоть на стол, подпирает подбородок кулаком и хлопает ресницами, глядя на меня. “Скажи мне, что ты делаешь. Скольких симпатичных парней ты встречала? Почему ты не набрала пятьдесят фунтов из-за выпечки и масла? Клянусь Богом, ты похудела как никогда, дорогая.”

“Сначала скажи мне, почему ты здесь”. Я не изменила своих привычек, когда дело доходит до разговоров о себе.

Мне все еще не нравится это делать.

“О, мужчина. Конечно.” Он делает пренебрежительный жест рукой. “Я приехал за членом. К сожалению, он превратился в гигантского придурка, вышвырнул меня из своей дерьмовой маленькой квартирки, и теперь я сижу в "Ритце" всю следующую неделю, не зная, что делать дальше. Сменить рейс и вернуться домой пораньше? Или наслаждаться своим пребыванием здесь, в городе любви?”

“Ты должен остаться”. Я протягиваю руку через стол, чтобы нежно коснуться его руки. “Исследуй Париж. Ешь побольше круассанов с маслом.”

“Один?” Он хмурится. “Я бы предпочел провести время в этой дерьмовой маленькой квартирке с этим дерьмовым парнем и его гигантским членом. Если только ты не хочешь показать мне достопримечательности.”

“Разве ты не был здесь раньше? Ты, наверное, мог бы показать мне все лучше, чем я,” - напоминаю я ему.

“Верно. Я уверен, что ты была на автобусной экскурсии и поднялся на Эйфелеву башню с момента вашего приезда, и это все, я права?” Он приподнимает бровь.

Я закатываю глаза. “Конечно, это была одна из первых вещей, которые я сделала. Это был мой первый визит сюда. Но теперь я с этим покончила. Я тусуюсь в Лувре только на занятиях. В противном случае, я ненавижу это место. Слишком много туристов.”

“Ах, скоро ты будешь курить сигареты, сидя за пределами маленького кафе, полная презрения". Он смеется, и в его голосе звучит восторг. ”Пэрис была очень, очень добра к тебе.”

“Мне жаль, что с твоим парнем ничего не вышло”, - тихо говорю я, когда его смех затихает. “Тебе грустно из-за разрыва?”

“Дорогая, мне определенно не грустно. Это было не то, что я бы назвал расставанием. Я пришел сюда ради секса. Это оно. Это не была великая любовь. Не похоже на то, через что ты прошла.” Монти издает цокающий звук.

Он единственный, кому я рассказала об Уите и о том, что произошло между нами. Я не вдавалась во все подробности, но он знает достаточно. И теперь, даже год спустя, он думает, что мы несчастные любовники, которым суждено было быть вместе, пока не вмешалась семья Уита и все не испортила. В глазах Монти мы - современный пересказ Ромео и Джульетты.

Если бы только все было так просто.

В течение следующего часа мы сплетничаем и смеемся, и я ловлю каждое слово Монти, когда он делится историями за прошедший год. Он окончил Массачусетский технологический институт в декабре, и сейчас у него годичный перерыв между колледжем и реальной жизнью.

“Это что, такая штука?” - спрашиваю я, нахмурившись.

“Нет. Вероятно, нет. Но я сделал это делом. Кто хочет сразу приступить к работе и вкалывать всю жизнь напропалую?” Он машет рукой. “Только не я”.

“Тебе вообще нужно работать?” - спрашиваю я, делая глоток чая с молоком.

“Конечно, нет. Детям моих детей не нужно будет работать, хотя я и не планирую их заводить. Но мне будет скучно. Мужчина может путешествовать и вступать в одни отношения за другими так долго, как хочет. Да, и единственное, что я люблю это ходить по магазинам.”

“Ты любишь ходить по магазинам?” - спрашиваю я с надеждой в голосе. Мне вдруг приспичило заглянуть в несколько магазинов. Что-нибудь высококлассное и красивое. Маленькие коммерческие произведения искусства.

“Я гей, и я увлекаюсь модой. Конечно, я люблю ходить по магазинам,” - шутливо говорит он, закатывая глаза. “Давай пообедаем, и я отведу тебя куда-нибудь”.

Мы заказываем салаты и разделяем сэндвич, и еда очень вкусная. Как и компания. Монти рассказывает так много историй о людях, о которых я слышала, но на самом деле не знаю. О людях, с младшими братьями и сестрами с которыми я ходила в школу. Он даже упоминает Сильви.

“Она попала в больницу как раз перед Рождеством”, - говорит он, понижая голос. “Она чуть не умерла”.

“Что?” Я могу ненавидеть то, что она сделала со мной, но я всегда буду заботиться о ней. Даже если она презирает меня.

“Да”. Он кивает с серьезным выражением лица. “Семья держала это в строжайшем секрете. Сейчас ее нет дома. Я полагаю, что ее выпустили на Новый год, но они до сих пор точно не знают, что с ней не так. Она так и не вернулась в школу. Я слышал, Спенс вне себя.