Слуга сказал, что отлично все понял, а при виде архитронито маленько остолбенел от удивления. Я хотел было идти дальше, но решил все проконтролировать, чтобы действовать наверняка. И правильно сделал, потому что полубезумный изобретатель сначала хотел выгнать Герения из лаборатории, а потом принялся кричать на меня. Наконец, после долгих увещеваний он сделал-таки чертеж и список необходимых материалов и отдал нам.

После этого я обещал Калиясу, что сегодня же привезу новый прототип и мы выбежали из мастерской. Я на ходу приказал Герению сделать с чертежа пять копий, дождался, пока он немедленно выполнит поручение, стоя у него над душой и сразу забрал все полученные бумаги. Затем вручил ему список и приказал немедленно привезти во дворец материалы и кузнецов с подмастерьями и рабочими. Все это время Камахан, неотступно следуя за мной, недоумевающе смотрел, как я суечусь и улыбался.

Ради сохранения режима секретности я решил, что они будут работать здесь, во дворце. Только после того, как слуга уехал в город за покупками, а солдаты перенесли опытный образец в мои покои и тщательно его спрятали, я позволил себе успокоиться и чуточку расслабился.

Между тем, отдыхать и почивать на лаврах все еще было рано. Сегодня я должен был еще встретиться с епископом Неоном, причем священник уже приехал и ожидал меня в одном из тронных залов. Он был слишком влиятельным человеком, чтобы я мог заставить его долго ждать, поэтому, едва разобравшись с архитронито, я тут же поспешил к нему.

По дороге я стонал и кряхтел, сетуя на то, что бегать мне императору, приходится больше всех, в то время как остальные придворные и все мои подчиненные ходят вразвалочку.

Епископ, с которым я уже успел шапочно познакомиться, сидел на стуле возле одного из столов, в помещении рядом с тронным залом, там, где я уже принимал когда-то Таника. Эта комната устраивала меня по многим параметрам, она была светлой, компактной, уютной и обладала всем самым необходимым для непринужденного проведения переговоров.

При виде меня епископ не поднялся, а, наоборот, прикрыл глаза, сложил руки и забормотал слова молитвы. Вот ведь какой въедливый старик, хочет наказать за то, что я опоздал к встрече и теперь заставляет ждать. Ну ладно, я не настолько гордый, могу подождать, даже помолиться вместе с ним. Присев рядом, я тоже начал повторять молитву, иногда замолкая и слушая, что там говорит епископ. Поскольку мне не было необходимости закрывать глаза, я в то же время посматривал на собеседника.

Наконец, священнослужитель счел, что достаточно наказал меня за гордыню и отсутствие пунктуальности, вздохнул и открыл глаза.

— Приветствую вас, епископ, — тут же сказал я. — Благодарю вас за то, что дали возможность ощутить единение с Господом Богом нашим, я так давно в этом нуждался.

Епископ поглядел на меня маленькими глазками, пронзительно смотрящими из-под набрякших век. Весь он был грузный, солидный, значительный, в богатых, украшенных позолотой одеждах, на шее висела тяжелая золотая цепь. При этом старик походил на небольшого белого бульдога, безразлично посматривающего на окружающих, но я видел, что это маска, надетая намеренно, чтобы сбить окружающих с толку. Неон был одним из самых умных людей в империи и неуклонно вел политику по внедрению христианства во все сферы жизни римлян.

В последние годы христианство приобретало все больше последователей и виной тому во многом была слабость государства. Когда верхи не могут обеспечить защиту и богатство для граждан, им приходится обращаться к небесам, чтобы получить желаемое оттуда. И если религия не могла дать то, чего хотели люди, то она хотя бы обещала предоставить это после смерти, в том числе и справедливое наказание для грешников.

Поэтому, чем больше душ приобретало христианство, тем меньше их теряла империя и мне надо было срочно с этим что-нибудь делать. Наступит момент, как я знал, когда церковь станет очень могущественна и от ее слова будет зависеть то, пойдут ли люди за правителем. Уже сейчас многие горожане отвернулись от старых языческих богов и становились христианами. Мне надо было вступить в союз с церковью, чтобы она нашептывала прихожанам о том, что я богоугодный император, которого следует слушаться и которому следует беспрекословно подчиняться.

Что касается сегодняшнего визита, то, слава Донатине, я знал, чего хотел епископ, приехав ко мне сегодня поутру. Мой советник по тайным делам еще два дня назад сообщил, что главным желанием епископа является мозаичное украшение Баптистерия Православных, одного из значительных храмовых сооружений Равенны, возведенных не так давно, правда, еще до того, как я стал императором.

Это здание было возведено почти в одно время с первым кафедральным собором в Равенне, Урсиановой базиликой, названной так в честь епископа Урса, одного из предшественников Неона. То есть, эти два значительных христианских сооружений были построены при другом епископе, а Неон, получается, пока еще не совершил ничего выдающегося для христианской паствы в городе.

— Вот он и хочет, чтобы империя помогла ему украсить Баптистерий грандиозной мозаикой, — сообщил мне Донатина, у которого, как у бывшего служителя храма Венеры, конечно же, имелись свои люди во всех религиозных организациях города. — Если мы сделаем это, он встанет под нашу упряжку и поскачет вместе с нами туда, куда нам нужно.

Так что, в этом диалоге у меня было небольшое преимущество, поскольку я знал о желании оппонента, а вот он нет. Но последующий диалог показал, что епископ вовсе не глупый ребенок и мастерски умеет вести переговоры.

— Вы, император, слывете занятым человеком, который не любит терять времени на пустопорожние разговоры, — сказал он, ответив на мое приветствие только кивком головы. — Весьма похвальное качество в наши скоротечные времена. Позвольте тогда уж и мне быть кратким и разговаривать по существу.

Теперь настала моя очередь кивать, а старик продолжил:

— Я знаю, что вам уже наболтали про мое желание украсить Баптистерий мозаикой, — и довольно усмехнулся, видя, что мое изумленные глаза. — В этом нет ничего удивительного, я, как епископ, должен заботиться о божьих зданиях и содержать их в порядке и чистоте, так, чтобы любой прихожанин, попав туда, был покоен и преисполнен благочестивых мыслей во славу Божью. Для тех мозаик, что я задумал, потребуется дополнительная денежная поддержка от империи в размере полутора миллионов солидов.

Эта сумма заставила мои глаза чуть ли не вылезти из орбит, но священник безмятежно продолжал, будто бы речь шла о сотне медяков:

— Я знаю, что такие деньги могут показаться чрезмерно большими, но в свою очередь, церковь также готова помочь императору.

— И как же? — скептически спросил я. — Предоставите нам вдвое большую сумму?

Епископ кивнул.

— Предоставим, и даже больше. Вы ведь ищете имперскую казну, спрятанную вашим отцом подальше от посторонних взоров? Так вот, я расскажу вам, где находится сокровищница, а взамен мы получим из нее нужную нам сумму, договорились?

Ну вот, я же говорил, что епископ Неон тот еще малый, полный сюрпризов и неожиданных поворотов.

Как теперь прикажете с ним разговаривать? С человеком, который осведомленнее меня? И ведь, что самое интересное, он уверен в исходе переговоров на все сто процентов, замолк и выжидающе уставился на меня, в то же время понимающе улыбаясь, ведь он не сомневался, что я приму его предложение.

А что еще мне оставалось? Несмотря на то, что цена, предложенная им для украшения Баптистерия, оказалась невероятно высокой, мне пришлось согласиться. С церковью приходится сотрудничать, потому что христианство оказалось гораздо сильнее римского меча и с каждым годом завоевывает все больше сторонников, в то время как я, римский император, все больше теряю. Даже среди варваров новая религия оказалась чрезвычайно популярной, и христианскими становятся целые европейские страны, не сразу, конечно, но постепенно.